Глава 5

Во время ланча Алексис снова попыталась позвонить Дакоте, но тщетно.

Она попыталась выяснить побольше информации про мормонов. Да, это были очень консервативно настроенные ребята. Хотя, даже среди них уже появлялись толерантные люди и даже были небольшие организации в поддержку ЛГБТ. Официально они уже не придерживались своих принципов, таких, как, например, многожёнство. Но Юта, а конкретно Медоу, похоже, оставался оплотом костного мракобесия.

Вечером она сидела в кресле в гостиной Гилберта в Хобокене. Эту ночь она согласилась переночевать у него, так как назавтра первая лекция у неё была в десять, а своих классов у неё не было.

Перед ней стояла кружка с какао со взбитыми сливками и макбук.

Мужчина расположился на диване, закинув ногу на подлокотник и что-то с серьёзным видом делал в своём гаджете.

Ей нужно было созвониться с Габриэлой и обрисовать ситуацию. Врать жене она не хотела, но про свои подозрения, что между ней и Дакотой что-то случилось, она говорить пока не собиралась. Не по видеосвязи. Да и скорее всего ничего не было. Да, грубо говоря, «технически», О’Коннор – женщина, не смотря на всю его небинарность; и даже, если бы Дакота оказался лесбиянкой, даже в том случае Алексис сложно было бы вообразить, что между ними возможен был секс. Конечно, она сама далеко не буч, но ей нравятся женственные девушки.  Она никогда не придерживалась стереотипов, что пара обязательно должна быть буч-фэм. Хотя, чаще всего, именно она брала на себя активную роль: цветы, приглашение на свидание. Даже предложение руки и сердца сделала именно она. Но несмотря на вроде бы равные роли в их семье, всё же главенствующую роль в их отношениях играла, скорее Габриэла, нежели она. И если жена сейчас скажет своё категоричное «нет», Болдуин не знала, что будет делать.

Они договорились созвониться в семь и ровно в семь часов раздался звонок скайпа. На экране тут же появилась улыбающаяся моська сына.

- Привет, мам! – воскликнул мальчик.

- Привет, пацан! Как дела? – и тут же перед камерой возникла загипсованная рука. – Что случилось, Берни? – нахмурилась Болдуин.

- Привет, родная, - тут мальчика отстранили и перед экраном села Габриэла с малышкой на руках.  

- Хей! Что с Берни? – спросила она уже Митчелл. Женщина вздохнула и покачала головой.

- Наш сын подрался в школе.

- Берни? – недоумённо воскликнула Болдуин. Их сын, конечно, был обычным подростком, но никогда не лез в серьёзные потасовки. А тут сразу перелом.

- Это новый мальчик. Маркус Вегас. Его родители приехали из Мексики в прошлом месяце.

- Что они не поделили?

Брюнетка прикусила губу. Алексис видела, что это было что-то серьёзное, но брюнетка не хотела поднимать эту тему.

- Я защищал вас, мамы, - вклинился малыш. Тут Кейт захныкала и Габриэла попыталась её успокоить.

- Кейти… - позвала Алексиса. – Кейти, не надо плакать, моя принцесса.

- Кейт, слышишь, что говорит мама Алексис? - Габриэла погладила малышку по золотистым волосикам.

Странно, но к счастью, от Льюиса в Кейт было очень мало. Она скорее была похожа на дочку Алексис, чем мужчины.

Как же ей не хватало любимой!  Особенно тогда, когда надо было укладывать дочку спать. Но к счастью Болдуин догадалась записать свой голос ей на телефон: песенки, сказки. И она их включала малышке.

И тут Алексиса запела: 

Five little ducks went out one day

Over the hills and far away

Mother duck said "Quack quack quack quack"

(Пять утят однажды вышли

За холмы и далеко.

Мама утка сказала: «Кря кря кря кря») 

Девочка сразу же перестала плакать и начала искать источник голоса, вертя своей головкой. В то же самое время начала активно дёргать ручками ножками, будто пританцовывая. А когда Алексис начала петь «кря кря кря кря», как обычно корчась, даже зная, что малышка её не видит, Габриэла прыснула со смеха.

Гилберт, сидящий рядом со Болдуин, поднял глаза от монитора и зажав рот рукой, с трудом сдерживался, чтобы не заржать во весь голос.  

Тут Кейт заливисто рассмеялась. Это был первый смех в её жизни. До этого она лишь гулила, улыбалась, порой хмурилась, когда ей что-то не нравилось. Но ещё никогда не смеялась в голос.   Она начала что-то бормотать. И несмотря на то, что она смеялась, обеим женщинам показалась, что она говорит что-то типа «ма ма ма».

Когда Болдуин допевала песенку, корча рожицы в камеру больше для жены, чем для дочки, Киллиан не выдержал и, заржав во весь рот, упал на спину.

Алексис допела песенку и Габриэла отнесла дочку в люльку, и та тут же заинтересовалась игрушками, которые в ней висели.

- Мистер Гилберт, может вы наконец соизволите показаться? – услышал мужчина смешок брюнетки. Он спрыгнул с дивана и подойдя к Алексис, помахал рукой в камеру.

- Привет, Габриэла! Привет Берни!

- Привет, Киллиан! – Берни влез в эфир и помахал загипсованной рукой.

- Вы, двое, объясните, наконец, что случилось? – спросила блондинка. – Почему ты подрался с Вегасом?

- Он говорил плохие слова. Про тебя и про маму, - скорчил недовольную мину мальчик. – Я ему офигитительный фингал вмазал! На пол лица!

Митчелл закатила глаза.

- Кулаками нельзя доказать правду, - вздохнула женщина.

- Так он идиот. И по-другому не понимает.

- И что теперь? – спросила Алексис.

- Меня завтра вызвали в школу к директору. А у меня и без этого куча дел, - устало ответила брюнетка.

Болдуин вздохнула и почесала лоб. Да, у неё дома были проблемы. И если бы она была в Чикаго, то пошла бы к директору именно она и показала Вегасам. Но она была в Нью-Йорке. К тому же сама впуталась в историю. И как теперь об этом говорить с Габриэлой?

- Не нужно завтра приезжать, мы сами разберёмся, - похоже Митчелл неправильно истолковала выражение на её лице. Но женщина тут же спросила. – Или ты мне что-то хотела сказать? – она помнила голос Алексис, когда они созванивались. И он ей не понравился. Она чувствовала, что у той какие-то проблемы. Ну что за начало академического года? Вначале пьяные студенты, потом разговор с Алексис, сегодня Берни. И что там у жены произошло?  

- Угу, мне нужно с тобой кое о чём поговорить. И спросить тебя, - тон её был очень серьёзный с беспокойными нотками, и Митчелл немного напряглась.

- Берни, иди-ка в свою комнату.

- Ма…

Мальчик посмотрел на Габриэлу, потом перевёл взгляд на Алексис, и та кивнула.

- Да, иди к себе.

- Всё хорошо? – нахмурился Болдуин-Митчелл.

Как только женщины поженились, Алексис вступила в свои родительские права и Берни получил семейную фамилию.

Блондинка улыбнулась.

- Мне нужно твоей маме кое о чём рассказать. В Нью-Йорке кое-что случилось. И мне нужно спросить у неё совета.

Берни, казалось, удовлетворил ответ. Он попрощался со Болдуин и убежал к себе наверх.

- Габ, - Алексис не знала с чего начать. И решила, что если и говорить, то самого начала. – Я ходила в бар в день приезда, - она видела, как ещё больше напряглось лицо женщины. Но продолжила. – Там я познакомилась с одним человеком. – В карих глазах вспыхнул лёд. – Его… Вернее их зовут Дакота О’Коннор.

- Их? – Габриэле показалось, что она ослышалась. Тон её был слегка удивлённый.

- Угу, их. Дакота – небинарный человек. Это…

- Я знаю, что это значит, Алексиса. И я знакома с профессором О’Коннором. Я же права, он… они, - исправилась женщина, - преподают в твоём колледже?

- Ты знакома с Дакотой? – в свою очередь с удивлением нахмурилась блондинка. Почему он ей не сказал, что знаком с Габриэлой. – Лично?  

Митчелл кивнула.

- Да, но в то время он был в процессе перехода. Я считала его транс-мужчиной.  

Болдуин размышляла, почему Дакота скрыл от неё своё личное знакомство с её женой?  И это ей не очень понравилось. Хотя, кто знает, может их знакомство было шапочным, и он не посчитал нужным это упоминать. Но посмотрев на жену, она догадалась по её выражению лица, что знакомство это было отнюдь не поверхностным.   

Гилберт спрыгнул с подлокотника и сказав, что ему нужно доделать проект, откланялся и взяв свой макбук, удалился в свою спальню. Он тоже понял, что разговор предстоит серьёзный и, скорее всего, будет касаться не только предполагаемой поездки Болдуин в Юту. И его присутствие будет совсем не к месту.

Когда дверь комнаты за Киллианом закрылась, Алексиса кивнул. Но Габриэла молчала.

- Когда мы познакомились, он не упоминал, что знает тебя.

- Он посчитал, что это было бы неправильно, я считаю.

До Болдуин начало что-то доходить. Она знала, что магистратуру брюнетка оканчивала в Нью-Йорке и первую докторскую защитила тоже в Большом Яблоке. И мысли, которые ей пришли голову, блондинке очень не понравились. Она взяла кружку с какао. Но хотелось выпить что-то покрепче.

- Мне было двадцать два. Дакоте двадцать пять. Мы познакомились в баре «Fat Cat».

- Хм, мы тоже, - она сделала глоток. - Он был твоим преподавателем? – всё ещё на что-то надеясь спросила блондинка.

- И это тоже. Алексис! – Митчелл заметила, как сильно напряглось лицо Болдуин, как губы сжались в тонкую линию. – Это было давно. И ты сама не ангел.

- Знаю! – воскликнула женщина, признавая правоту любимой. – И я тебя ни в чём не обвиняю. Но почему он утаил тот факт, что был знаком с моей женой?

- А ты сама бы рассказала?

Блондинка отвела взгляд. Габриэла ничего не узнает до тех пор, пока она сама не выяснит, что произошло той ночью.

- Нет, - услышала Митчелл.

- Алексис… Посмотри на меня. - Болдуин вернула взгляд на экран. – Ты что хотела мне сказать?

Блондинка кивнула.

- Похоже, у него проблемы. Семейные.

Габриэла нахмурилась. Она знала и про мормонов; и про то, что Дакота совершил перед семьёй каминг-аут. И, конечно, про их отношение к меньшинствам.

- Они всё-таки, смогли заставить его вернуться домой?

- Умер его брат. Он был геем и покончил собой.

- Боже, сколько у них детей?

- Сейчас – не знаю. Но когда он понял, что не такой, как все, у него, насколько я помню, было пять старших братьев и ещё сёстры. Шесть или семь, - блондинка пожала плечами.

- Двенадцать или тринадцать детей! – ужаснулась Митчелл.

- А я не против ещё парочку завести, - вдруг улыбнулась блондинка. Она и правда хотела ещё кого-нибудь. Желательно, чтобы этот ребёнок был братиком или сестрёнкой обоих их детей.

- Болдуин! Беременной будешь ходить ты!  С меня же хватит! – возмутилась брюнетка, догадавшись о чём подумала жена.

- Ладно, я не против, - Алексиса подмигнула. Но потом снова вернула лицу серьёзное выражение. О детях у них ещё есть время подумать. И поговорить. - Он уезжал на похороны. Обещал позвонить, но не позвонил. А потом прислал странное сообщение, что решил остаться с семьёй. Но самое странное то, что он подписался именем, которое ему было дано при рождении.  - Видя немой вопрос в глазах жены, Алексиса пояснила. - Кристи. Его звали Кристи Петерсон. В общем, на эти выходные я хочу поехать в Медоу. Да, я обещала прилететь домой, но я за него переживаю. Кто знает, что они могли с ним сделать?

- Берни тебя ждёт. И мы с Кейт соскучились.

- Знаю, родная, - вздохнула женщина. Она тоже уже успела соскучиться по своей семье. И она привыкла выполнять свои обещания. Но и О’Коннора бросить не могла. Конечно, они жили в Штатах, а не в какой-нибудь стране третьего мира где до сих пор могли «лечить» таких людей, как они с Габриэлой или особенно, как Дакоту. Но кто знает. Они в своей деревне живут закрытой общиной, и никто не знает, что может твориться внутри. Она помнила рассказ О’Коннора про Кэрри, пятнадцатилетнюю девочку, которую хотели «излечить» тем, что выдали замуж за отца Дакоты.

- Ты же поедешь, даже если я скажу «нет»?

Но Болдуин покачала головой.

- Не поеду, - честно ответила она. – Вы мне важнее. Вы – моя семья.

- Но потом будешь винить себя, что не помогла другу.

- Кхм… Мы, в общем-то и не друзья с ним. Так, пропустили пару стаканчиков.

- Алексиса Болдуин-Митчелл! Я тебя знаю. И я отпускаю тебя. Только пообещай, что будешь осторожна. Когда ты планировала вылетать?

- Я забронировала билет в Солт-Лейк-Сити на завтрашний вечер.

Митчелл укоризненно покачала головой, но Болдуин её перебила:

- Если бы ты сказала, что не хочешь, чтобы я летела, то я отменила бы бронь.

- Я люблю тебя, - прошептала брюнетка.

- И я тебя люблю.

- Позвони мне перед посадкой. И, быть может, поговоришь с отцом?

- Конечно, - кивнула блондинка. – Позвоню. И ему тоже.

Да, родителям уже стоило бы позвонить. То, что она находилась в Нью-Йорке она им ещё не сообщила. Конечно, они сейчас были на Гавайях, переживая второй медовый месяц, но лейтенант Норман работал в полиции, значит он мог чем-нибудь помочь.  

- А теперь, прости любимая, но мне нужно ещё поработать. Учебный год начался с проблем. Но это всё рабочие моменты, и ты можешь не волноваться.

Алексис вышла на пожарную лестницу, чтобы покурить.

Выпуская дым, она снова попыталась набрать номер Дакоты, но вдруг услышала голос робота, заявившего, что номер абонента заблокирован.

- Блять! – в сердцах пробормотала Болдуин. Но на счёт того, что она не сможет отыскать Дакоту или, по крайней мере его семью, она не беспокоилась. Медоу был небольшим городком, деревней, где все должны были знать друг друга.

Она набирала номер отца (на Гавайях в данный момент был день), когда услышала, как открылась дверь и на лестницу вышел Гилберт.

- Алексис! Как дела? – услышала она голос радостный голос матери в трубку. – Дэн кормит Бена. Как долетела до Нью-Йорка? Ты не представляешь, как тут хорошо! Как тебе в магистратуре?

Болдуин улыбнулась в трубку. Это была вся мать – Мэри Норман. И она была в своём репертуаре.