8. День первый и второй. Приплыли
Когда я вновь переступила порог дома Швецовых, отягощенная вещами, новыми знаниями и очень, очень злая, больше всего мне хотелось немедленно сдать им весь план по их разоблачению и уйти к чертовой бабушке в браконьеры. Пусть Нора Штерн меня научит и выдаст мне моего личного аралеза. А? Хорошая же идея, разве нет?
Но я побоялась, что меня прикопают прямо здесь, под какой-нибудь яблоней — сад большой, есть где разгуляться, и кто их знает, этих браконьеров и их пособников. Вдруг они нервные и впечатлительные. А вот в том сарае и лопата наверняка найдется. И вообще, с разными судьбоносными решениями определенно стоило подождать до утра, после такого-то денька.
Игорь Алексеевич встретил меня на пороге, хмурый и недовольный, примерно как я. Лена пред мои светлые очи так и не явилась — ну и ладно, это до утра точно подождёт. Он проводил меня на второй этаж, скороговоркой ориентируя, где тут чья комната. Довел до нужной двери. Сказал напоследок: «Я буду завтракать в восемь, можем тогда детально обсудить это ваше обучение», - и был таков. А если я не хочу завтракать в восемь, а хочу, например, спать?! Ну ладно, разок встану, а потом надо будет сделать так, чтобы это не стало традицией.
Моя комната была узким вытянутым прямоугольником, с крайне низким потолком в одном конце и крайне высоким в другом. Потому что прямо под скатом крыши. Большое окно, односпальная кровать, стол-стул-лампа, дверь в кладовку, служащую платяным шкафом, вторая дверь в ванную. Постояв немножко на пороге и мысленно подивившись, как меня занесло так далеко за город всего-то за день, я начала это пространство обживать. Приняла душ, переоделась в домашнее, застелила кровать заботливо оставленным бельем в мелкий сиреневый цветочек, завалилась на нее и принялась вспоминать, что я знаю о Норе Штерн, кроме того, что она ужас, мрак и гроза кого-то там.
Пару лет назад в одном из магических изданий вышло с ней полноценное интервью — журналист, бравший его, был невероятно горд тем, что добыл доступ к такой персоне, это чувствовалось и по преамбуле, и по всем его ремаркам. Я сейчас уже почти ничего не помнила, кроме того, что самым частым комментарием к речи героини было «смеется». Она смеялась почти над всеми вопросами, над конкурентами, над самим журналистом и его шутками, над магэкологической повесткой, которую он старательно в беседу проталкивал, но никак не мог, ибо Нора была непробиваема. Там были ее фото — на них она демонстрировала какие-то меха, перья и немыслимое количество перстней на пальцах и охотно улыбалась на камеру. Очень красивая женщина, высокая, темноволосая, весёлая. Если не знать про неё никаких слухов — ни налётов на питомники, ни расправ над конкурентами, ни похищений людей, - то она выглядела просто удачливой охотницей. Хобби по нынешним временам специфическое, но вроде как ничем ужасным не считается.
Но Элеонора Штерн — это не только охота на обычных животных, это, натурально, браконьерство, истребление редких особей, кражи, похищения, черный рынок, шантаж и, возможно, даже убийства. Но это не точно. Тот журналист, кстати, давненько ничего не писал. Но это я уже в рамках запугивания самой себя подумала. Он ее такой красивой и веселой показал, за такие лестные интервью не убивают. Правда же?
Я так старательно себя запугивала, но у меня, как водится, толком ничего не вышло, все равно очень скоро я уснула, выставив немудреную магическую защиту, — в доме страшной Элеоноры Штерн, построенном, вероятно, на криминальные деньги Элеоноры Штерн, неподалеку от зловещего супруга Элеоноры Штерн, у которого, вполне вероятно, могли быть ключи от моей комнаты, а может, и отмычки для магической защиты, почему бы нет. Спалось мне изумительно хорошо. Ну, мне всегда за городом хорошо спится, все-таки воздух тут совсем другой.
В половине восьмого я встала, быстренько оделась в относительно приличные шмотки, наскоро оживила в памяти бабушкины уроки по зельеделию и прикинула, как сейчас буду объяснять далекому от темы человеку, что общих методичек для обучения магии просто не существует. По крайней мере, в открытом доступе. Ничего, конечно, не придумала, махнула рукой и спустилась на кухню. Швецов уже был там. Сидел, пил кофе, ел что-то напоминающее овсянку.
- Доброе утро.
- Доброе утро. Вон там есть овсянка, еще горячая, в шкафчике мюсли, в холодильнике молоко и йогурты. Другая еда там, впрочем, тоже есть, но я надеюсь, вы не будете злоупотреблять и вскоре заведете свою. Одну полку я вам освободил. Оговоренные деньги на питание скину через пару часов вам на карту.
- Спасибо, всё понятно, - я пошарахалась туда-сюда, нашла посуду, сделала растворимого кофе, взяла какой-то йогурт из холодильника и села напротив Швецова. Как бы провоцируя на вопросы. Чего тянуть-то, поговорить все равно придется.
Некоторое время он молчал, а я с увлечением ела йогурт, пока дают. Всё-таки вчерашних пирожков от Ирины Евгеньевны было маловато. Потом он наконец заговорил:
- Инна Романовна, напомните мне, пожалуйста, зачем вы здесь?
Я невероятно взбодрилась от такого захода. Мне-то казалось, что меня, по сути, неплохо приняли, даже великолепно, я бы сказала, с учетом того, как эпично им меня навязали. И вдруг сарказм на ровном месте. В каком смысле - «зачем я здесь»? Типа, я и завтракать не должна, а только дитятко учить?
Я подняла глаза на Игоря Алексеевича и взбодрилась еще больше. Потому что очень было похоже на то, что это был не сарказм. Ему было неловко и немного тревожно. Он на самом деле не помнил.
- Я здесь для обучения Лены, - осторожно сказала я.
- А, точно. Хорошо, - он молча выскреб овсянку и поднялся: - Мне пора за работу. Лена спустится часов в девять, она в вашем распоряжении, расписание занятий составляйте с ней, мое пожелание только одно: чтобы не мешало школе и дополнительным.
- Хорошо. Вечером я вам всё предоставлю.
Вот и поговорили.
Еды уже не хотелось после таких-то впечатлений, кофе тоже, но я залпом допила его и машинально перевернула чашку на блюдце. Учитывая, что гущи в растворимом кофе не наблюдалось, это было довольно смешно. Но я все равно проделала пару пассов руками и посмотрела в чашку. На дне ее увидела довольно-таки анатомически исполненное и узнаваемое сердце — символ кровной магии. По бокам — два женских профиля, что-то вроде собачьей головы и крылья. Большего из растворимого кофе было не вытянуть. Даже и этого-то было как-то много. Спасибо, дорогая чашка, это всё я и так знаю, делать-то что?
До предполагаемого прихода Лены еще оставалось время, я достала телефон и написала Ирине Евгеньевне:
«Швецов «забыл», зачем я здесь. Это вы наколдовали?» Честно говоря, я в этом сомневалась, но другой приходящий в голову вариант был совсем странным. Ответа пока не было, зато на кухню вышла Лена. Она посмотрела на меня довольно мрачно, но я не стала относить это на свой счет. Утром добрым не бывает, до завтрака — тем более. А уж утро, когда ты встречаешь на кухне свою учительницу, должно быть, вообще редкостная гадость. То есть я-то милашечка, конечно. Но Лена-то пока что не в курсе.
- Доброе утро, - сказала я и уткнулась в телефон, чтобы Лене не пришло в голову развлекать меня разговором. Я гуманная.
- Доброе утро. Инна... Романовна? Да?
- Можно просто «Инна». Даже нужно. «Инна» и на вы, хорошо?
- Ладно. Инна, а чем мы с вами будем заниматься? Математикой?
Я взбодрилась еще раз, хотя казалось бы, куда уж больше.
- Не совсем. Начнем — увидишь, - я лихорадочно соображала, как бы ей повторно рассказать о магии и не огребу ли я сегодня ту истерику, которую ожидала и не получила вчера. Это у неё такая замедленная реакция или?.. Ой, да зачем пытаться себя обманывать, будто я рассматриваю версию с "замедленной реакцией"? Тут точно есть какое-то "или"!
- Я просто учебник по математике дома забыла... - виновато призналась она. Мне на её учебник на фоне происходящей ерунды было наплевать, но я попыталась сымитировать реакцию "настоящего взрослого".
- Нам он не понадобится, но как ты домашнюю работу-то делать будешь?
- Ну, как... подружка будет фотки страниц слать, я договорилась.
- А, ну ладно. Смотри, нам с тобой надо найти пару часов в день на занятия, больше не нужно. Когда, по-твоему, лучше будет заниматься?
Лена задумалась.
- Мне сейчас с собаками бегать и кошек чесать, это не отменяется вообще никак, это час-полтора точно. Давайте часов в одиннадцать? С одиннадцати до часу, а там и школьная домашка подъедет.
Не отменяется у нее. А как ты, интересно, это все делаешь, когда ты в школе?
- Договорились, - улыбнулась я и снова уткнулась в телефон — уже на самом деле.
«Лена меня спрашивала, не математикой ли мы будем заниматься!»
На этот раз у Ирины Евгеньевны, видимо, было время меня прочитать.
«Интересные дела. Разумеется, это не я. Инночка, вы ведь основы диагностики знаете?»
Ну как - «знаю»... делала, конечно. Бабушка меня натаскивала, говорила, что нельзя зельеделием заниматься, если не можешь понять, кому какое зелье нужно. Честно говоря, неправда это, люди обычно приходят с конкретным заказом, сами знают, что им надо. Ну или думают, что знают. Но диагностировать все равно приходится, зелья-то — они для всех разные, и чтобы знать, как дозировку менять, надо видеть, что там внутри организма происходит. Иначе надо делать стандарт, а он по эффективности, если честно, проигрывает. Короче, да, есть у меня практика диагностики. Разнообразная. Я даже скрытно это делать научилась, а то клиент такой обидчивый пошел, руку на него не клади, врачебную тайну не выспрашивай. Ну, я и руку не кладу, и не выспрашиваю ничего.
«Да. Сделаю».
«Чудесно. Обязательно расскажите мне, что получится. Звоните-пишите в любое время, я на связи».
А иначе я, можно подумать, постеснялась бы. Да не дождетесь.
Лена позавтракала и принялась загружать посуду в посудомойку. Заодно обогатила меня священным знанием, что она тут есть, ура.
- Иди к своим кошкам-собакам, - сказала я. - Я сама посуду загружу.
- Спасибо, - был ребенок на кухне — и нет ребенка, испарился. Никто не любит загружать посудомойку. И я тоже не люблю, но чего не сделаешь ради благого дела. Я взяла Ленину чашку, шепнула в нее пару ласковых и посмотрела на узор, образованный чаинками (спасибо, Лена, что чай не из пакетика!). Два женских профиля, знак кровной магии, знак условного заклинания, знак родства, знак отвода глаз и луна.
То есть, это некое заклинание; оно убирает фокус внимания с некоторых событий, а по ночам срабатывает глобально, заталкивая их совсем уж глубоко. Накладывалось женщиной с помощью кровного ритуала, снимается либо ей, либо кем-то близким по крови. Зашибись, приплыли.
И как, спрашивается, я должна учить Лену магии, если она еженощно будет всё это забывать?
Впрочем, были у меня догадки, как такое можно сделать, и я собиралась их проверять. И обязательно днем или вечером надо будет выпить чаю-кофе с Игорем Алексеевичем. Он, наверное, сочтет, что я к нему подкатываю, да и пусть, на здоровье. Лишь бы жене не пожаловался.
