10. День второй. Больше ада
Итак, что мне стоило делать, чтобы моя ученица ни в коем случае не заподозрила меня в колдовстве? На досуге можно будет попробовать составить список разумных действий на такой случай, а пока что вместо этого всего я запалила огонек на ладони и развернула его к Лене, чтобы было удобнее смотреть:
- Видишь?
- Что?
Ах ты ж зараза.
- Вот эту штуку у меня в руке.
- Ну, вроде бы, вижу.
Это примерно вот так работает запрет на магию, видимо. Вроде бы и видит, но внимание соскальзывает, не держится никак. А мозг не хочет понимать, что именно видит.
- Ладно, уже неплохо, - правда, мне толку от этого мало. Я-то думала, что смогу хотя бы поучить ее видеть, но если мне каждый раз придется ее дополнительно носом тыкать в увиденное, смысла в этом особенно не будет. И в принципе, наблюдая Лену с аралезами, я могла бы это предвидеть (и предвидела). Но всё равно надеялась. Потому что ну меня-то она вчера видела даже под отводом глаз! А значит, у нее магическое зрение не просто есть, оно получше, чем, например, у меня самой. И почему меня она вчера видеть могла, а мой огонёк сейчас нет? Вообще-то, ответ на этот вопрос тоже напрашивался: потому что преследователь под отводом глаз — это опасность. Опасность или что-то вроде этого надо видеть, чтобы предотвращать. Такова была моя теория, но проверить ее я не могла: кидать заклинания в девочку, чтобы посмотреть, сможет она их заметить и отклониться или нет, было бы немного слишком.
Если честно, я заранее понимала, что нормального занятия у нас сегодня не выйдет: Ирина Евгеньевна, конечно, говорила мне делать упор на практике, а не на теории, но что без теории придется обойтись совсем, да еще и избегать любого намека на то, что мы занимаемся магией, - это новая вводная. Как ей так объяснять материал, чтобы она хоть что-то усваивала, спрашивается? Мне понадобится как минимум весь этот день, чтобы построить какой-то нормальный план. Ну хотя бы чтобы эвфемизмы придумать.
Поэтому вместо занятия я в лучших традициях плохо подготовившегося учителя устроила опрос (дала бы контрольную, но увы, не в моей власти пока что). Я расспрашивала Лену про то, что она уже умеет: что она при этом видит, слышит, чувствует, как понимает результат диагностирующего заклинания, что за амулеты носит, сама ли делала, как заряжает. В итоге выяснила, что как я и предположила, не видит она ничего такого, что не несет опасности и идет правильно. То есть, она чувствует, если ее заклинание не сработало, но не видит эффекта сработавшего; чувствует, если диагностика показала проблему, и не чувствует, если мифик здоров. Узнав об этом, я испытала громадное искушение заставить ее использовать диагностические чары на ней самой и послушать, что она скажет. Но я оставила это нервное потрясение на какой-нибудь другой день. На тот день, когда я сама буду понимать, что нам делать с тем, что она о себе узнает в момент диагностики.
С амулетами тоже было интересно. Их Лене давала мама, она же время от времени забирала их и давала другие. Я сначала предположила, что она меняет отработавшие старые амулеты на новые, но потом присмотрелась и поняла: нет, скорее наоборот. Она надевает их на Лену, и та, постоянно контактируя с мификами, понемногу заряжает их. Потом их у нее забирают и дают следующие, пустые. То есть, я вчера была не совсем права, когда подумала, что у аралезов никто не черпает энергию. Просто эти конкретные амулеты уже зарядились и больше энергии не требовали. Потому что не работали. Лену они ни от чего не защищали, она просто была вешалкой для амулетов.
Я все больше восхищалась Норой Штерн. Ну так, абстрактно восхищалась, как восхищаются чем-то возведенным в абсолют. Абсолютным злом, например. Так-то ничего хорошего и достойного восхищения в происходящем не было, конечно, но... Но всё-таки! Идея вслепую использовать собственного ребенка для незаконного содержания мификов сама по себе была достаточно чокнутой, но Нора, кроме прямой пользы, извлекала еще и косвенную: амулеты заряжала, например, шерсть-когти собирала. Но и это было не всё. Было в списке заклинаний Лены одно, которое не смогла с ходу опознать. Лена называла его «чтобы подружиться». Я и жесты у нее попросила, и слова, и так и эдак разложила — нет, не знала я такого заклинания. И только через пару часов, уложив в голове имеющуюся информацию и еще раз вспомнив, что имею дело с браконьершей, я залезла в справочник в смартфоне и убедилась: это было неиспользуемое заклинание, потому что неактуальное, потому что владеть мификами частным лицам давно уже нельзя, и за такие выкрутасы, вообще-то, судят с конфискацией имущества и вырабатываемой магии в пользу Профсоюза. Накопитель на тебя вешают - и привет. К тому же, это заклинание было из тех, которые срабатывают крайне редко, хоть по три раза в день его повторяй, потому что для этого должен совпасть длинный ряд параметров, включая эмоциональное состояние мифика и колдуна, их возраст, пол, время суток, положение звезд и бог знает что еще. Это было заклинание полного приручения, оно же заклинание для создания связи «хозяин-фамилиар». А это-то госпоже Штерн зачем?!
***
Игорь Швецов, по словам его же дочери, перерывы в течение рабочего дня делал крайне редко и не по расписанию: либо если свободное время образовывалось само (что вряд ли), либо если домашние дела (и Лена) срочно требовали его внимания. А так он обычно старался разгрести всё побыстрее, чтобы часам к пяти-шести освободиться окончательно. Обеденный перерыв (так называемый) он тоже проводил за рабочим ноутбуком, не всегда удосуживаясь при этом хотя бы поесть. Но я решила, что сегодня он сделает исключение ради меня, и в три часа дня стояла под его дверью с чаем и бутербродами. К бутербродам я привлекла Лену, чтобы точно не промахнуться, а то мало ли, вдруг у него аллергия какая-нибудь. Она от этого, ясное дело, в восторге не была, но открыто меня послать не решилась. Удобно быть учительницей и вообще взрослым человеком. Завести, что ли, тоже ребенка? Сначала лет десять-пятнадцать его растишь, зато потом можно эксплуатировать в хвост и в гриву... Хотя нет. Не стоит это десяти потраченных на ребенка лет, если честно. Лучше эксплуатировать чужих.
В общем, да, теперь я была у двери его кабинета, и не одна, а со съедобными дарами. Руки были заняты подносом, так что в дверь я постучала ногой. Получилось громковато, зато с гарантией.
- Да? Что случилось?
- Случился обеденный перерыв, Игорь Алексеевич. Вы ведь сейчас не очень заняты? - на самом деле я точно знала, что нет, не очень. Не то чтобы прямо подслушивала, скорее уж «подчувствовала». У этого товарища оказалось редкостное умение транслировать свое настроение на несколько метров вокруг. Я этого вчера не заметила, не до того было, знаете ли, чтобы свою нервозность отделять от чужой, а вот сегодня утром уже немножко почувствовала, а после урока с Леной пару раз прошлась мимо его двери, потом еще пару раз и еще разок, чтобы наверняка, - и теперь могла примерно сказать, когда он работает (умственное усилие, буквально разлитое в воздухе), а когда отдыхает и переключается (спойлер: редко и ненадолго). Бывали, конечно, и другие состояния, кроме этих, например, разочек он психовал, в этот момент нельзя было понять, был это психоз рабочий или какой-то другой. Но сейчас за дверью все было спокойно, а значит, самое время выпить чаю. Перо вещего ворона я заранее приныкала в карман, чтобы уж точно не продолбать свой шанс погадать Швецову-старшему.
Вариантов у меня, на самом деле, было несколько. Можно было незатейливо взять его за руку, но мне с ним под одной крышей жить, может быть, пару дней, а может, и пару недель! Я к такому осложнению обстановки не готова. Можно было откровенно колдануть на него диагностику — без соприкосновений, но бесконтактная у меня получалась хуже гаданий. Можно было посмотреть его ауру — внимательно и целиком, а не урывками, но для этого я довольно долго должна была таращиться на него и молчать. Может быть, в ближайшие дни мне и выпадет такая возможность, но я-то хотела сейчас. Поэтому я снова выбирала чай.
Швецов открыл дверь и посмотрел на меня так, будто глубоко сомневался в моем психическом здоровье.
- Я все-таки угадала, вы не заняты! - возрадовалась я. - Как насчет чая?
Он перевел взгляд на поднос в моих руках и, видимо, постеснялся отправить вон человека, который притащил ему еду.
- Бутерброды делала Лена, - сообщила я, чтобы наверняка. Швецов посмотрел на меня совсем уж странно. А я, закрепляя успех, зашла в кабинет и двинулась к журнальному столику.
- Интересно, что на нее нашло? - мне показалось, что этот вопрос не мне предназначался, но я, конечно, с простодушием идиотки ответила:
- На неё нашла я. Я хотела с вами поговорить, но постеснялась идти к занятому человеку без еды. Пришлось просить Лену о помощи.
Надеюсь, я не переигрывала. А впрочем, даже если и да, у нас тут не театр, а значит, он не мог заявить, мол, «не верю». Это невежливо. Как хорошо, что у нас не театр.
- О чем вы хотели поговорить? - мы в четыре руки расставили посуду на столике и убрали поднос, Швецов уселся в кресле напротив меня.
- О, тут несколько разных вещей. Во-первых, расписание Лены. Мы определились, что я буду заниматься с ней два часа в день, с одиннадцати до часу, каждый день, кроме воскресенья. Я решила, что лучше сразу сообщить вам об этом, чтобы вы тоже могли планировать своё и её время.
- Хорошо, спасибо. Что еще?
- Еще, я хотела выяснить, как ездить отсюда в Москву, - это был чистый воды экспромт, но мне показалось, что очень удачный. - Раз уж начиная с часу дня я свободна, я могла бы периодически уезжать по своим делам. У меня до вчерашнего дня были планы, возможно, кое-что я все-таки буду успевать.
- Мне жаль, Инна Романовна...
- Просто Инна. И это мне жаль, - бог ты мой, у нас прямо светский салон, все такие любезные. - Это ведь я вторглась к вам в дом, - за его же деньги, между прочим. Или за деньги Штерн, что было бы еще смешнее. - Так что с дорогой до Москвы?
- Есть вариант автобусом, есть электричкой. Вам какой?
- Давайте оба.
Он начал обстоятельно рассказывать. А я, пользуясь случаем, все-таки переключилась на магическое зрение и начала в него всматриваться. Главное было кивать и говорить «угу» во время пауз, чтобы он не понял, насколько я его не слушаю. А слушать я и не собиралась, потому что, во-первых, не собиралась уезжать, а во-вторых, даже если соберусь, у меня интернет есть. Он и до Киева доведет, а уж до Москвы-то и вовсе без проблем. А зачем я тогда спросила? А собственно, чтобы хоть минутку спокойно потаращиться на Швецова. Чашка чашкой, но надо использовать все возможности, раз уж придумала, как не палиться.
Зрение показывало странное. Не то чтобы вовсе невозможное, скорее уж очень грустное.
Для начала, на Швецове висело некое большое, развесистое и тщательно прячущее свою суть заклинание — очевидно, то самое, что заставляет его забывать. Ну да, было бы странно, если бы Нора бросила его на виду, никак не запрятав. Всю структуру она спрятать не потрудилась, но с ходу определить, что это такое, не зная заранее, было нельзя. Но это заклинание как раз было предсказуемо, я бы очень удивилась, если бы его не нашла. Заклятия-приказы меня тоже не удивили, хотя я думала, их будет меньше, а я бегло насчитала минимум три. Дальше было забористее. Большое черное пятно — давний (не меньше года), уже приросший намертво приворот. Серенькое пятно поменьше — легкое проклятие. Серое пятно побольше — проклятие потяжелее. И всё это тянуло из него энергию, много, постоянно. Чего я не могла понять, так это почему он при таком расчудесном раскладе еще жив.
А он был не только жив и здоров, у него всё еще оставались силы для трансляции своего настроения всему живому, а это признак весьма энергетически неслабого человека. То ли близость мификов его поддерживала, то ли что-то другое... Ладно, спасибо, что он не собирается умирать прямо сегодня, у меня на руках, например.
- Спасибо большое, - кажется, я вынырнула почти вовремя, по крайней мере, Швецов всё ещё не смотрел на меня как на психа, выпадающего из разговора. Я надеялась, что тоже смотрю на него как-то нормально, а не как на живого мертвеца. Черт, мужик, ну как тебя так угораздило, а?
