29. День пятый и шестой. Ведьмины дела и сны
У Швецова в заначке оказался ещё и десерт, поэтому в своей комнате я оказалась на час позже, чем рассчитывала. Под сладкое мы трепались о кино: честно говоря, я просто боялась, что если задам очередной личный вопрос, то узнаю еще что-нибудь безмерно интересное. А мне и так есть о чем подумать — с утра до вечера есть, и еще очередь из мыслей стоит! Так что за десертом я была крайне осторожна, а после него сразу, как смогла, испарилась.
В комнате умылась, посидела-подумала, взвесила все "за" и "против" и сделала вещь, которую ненавижу лютой ненавистью: выпила флакон отрезвляющего. Во-первых, это ужасная горечь, во-вторых, после него обязательно стошнит. Зато после этого я точно буду трезва и даже довольно свежа, а мне того и было надо, потому что дел невпроворот. Нет, я и так-то пьяной не была, не пьянею я с полутора бокалов под плотную еду. Но мне нужно было быть не просто в своём уме, а вообще без следа хмеля.
Отстрадав всё положенное после зелья, для начала я села делать амулетик из добытого Васькой когтя. Это дело довольно простое, если есть опыт, а у меня опыт был. Так уж получилось, что кроме бабушки-зельеделки у меня была еще парочка учителей. Один из них и артефакты умел. И меня не то чтобы научил, но хоть какие-то азы передал. Пойти по его стопам я не пошла, но по крайней мере, умела артефакты видеть, примерно понимала, как работают, и самые простые могла повторить. Самые простые — это не самые слабые, это такие, для изготовления которых требовались скорее ресурсы, чем сила и мастерство мага.
Вот например, кошачий амулет.
Исходя из нашей с Леной скорости, долбать ее заклятие мы будем еще не один день. Теоретически, амулет пока что был не нужен. Но практически — кто ж его знает? Пусть лучше будет под рукой. Амулетик по классификации проходил как защитный и ментальный, то есть, защищал память и волю от вмешательств. Вряд ли он мог помочь на том этапе, где мы находились сейчас, слишком уж всё запущено, от того, что так глубоко сидит, не защитишься. А вот на более поздних этапах, когда напряжение на узлы, держащие заклинание, возрастёт еще больше, одно его присутствие рядом с Леной может помочь грохнуть пару узлов. А нам того и надо, собственно. Все средства хороши. Ну и потом, на некоторое время у неё будет прикрытие от новых игр с её памятью. Не идеальное, но хоть какое-то. Конечно, все равно можно будет заставить её забыть, если задаться такой целью. Можно. Но сложнее. И медленнее. И не так надежно.
Я обмотала коготь ниткой плотненько, сверху пару травок добавила, потом второй слой нитки. Потом, под третий слой нитки, положила слова. Получился довольно плотный кокон, и вот его-то я уже надела на шнурок. Шнурок — дело тут не то чтобы нужное, амулетик можно и просто в кармане держать, зато на шнурок можно навязать узлы, а узлы — это дополнительное крепление для заклинаний. Посмотрела я на то, что получилось, и решила, что это хорошо. Как только можно будет, надо сразу Лене отдать.
Разобравшись с этим делом, я взялась за следующее. Тоже из горячо мной нелюбимых, такой уж у меня выпал вечер, видимо, в расплату за хороший ужин в приятной компании. Я села на пол, закрыла глаза и всем своим сознанием, сколько уж там его у меня было, потянулась в пространство вокруг: ощупала стены, расстелилась по полу, хотела потолок погладить тоже, но мне не дали, видно, что-то там, на потолке, важное. А может быть, ему просто щекотно.
Коснувшись мысленно всего, чего могла, в своей комнате, выползла дальше, по коридору, к Швецовским дверям, но ни к старшему, ни к младшей меня не пустили, ни в спальни, ни в кабинет, пришлось довольствоваться гостиной. Двинулась по лестнице вниз, на кухню, в погреб, в ванную, просочилась под дверь на крыльцо, обняла стены снаружи. Пожалуй, хватит. Даже если этого недостаточно, больше я всё равно не могу, меня столько нет, чтобы охватить весь участок. Я и так-то с трудом держала столько территории.
Стараясь не потерять фокус на всём, до чего дотронулась, я мысленно обратилась к этому всему.
Елисеевский дом, ты меня видел, ты меня знаешь, я не друг твоему хозяину и твоей наследнице, но я помощник, у нас общий враг. Ты уже это понял, ты рассказал мне про Айка и Лену, после первого же дня здесь показал во сне, а я не поняла. Я теперь более понятливая, расскажи мне что-нибудь ещё! Если я могу чем-то помочь, таким, о чем не знаю, покажи! Вот моя голова, вот мои сны, всё к твоим услугам.
Всё, ура. Я с громадным облегчением собрала себя обратно. Ощущение было такое, будто я ментально разгружала вагоны. Завтра буду разбитая и никакая. Хорошо, что и от этого существует зелье, и у меня, конечно, есть. Я не стала даже вставать, так и разлеглась на полу, затылком на жесткой доске. Если кто войдет и удивится, пусть идут куда-нибудь, йога у меня. Шепнув пару слов, чтобы точно запомнить сон, я закрыла глаза. Спать, как можно скорее спать.
***
Чего мне только не снилось за эту ночь! Затопленный подмосковный город, по которому я таскалась с чемоданом вещей в поисках волшебных пони, способных разрулить ситуацию и осушить всё обратно; сцена секса Швецова со Штерн, снятая в лучших традициях кино с возрастными ограничениями — всё интересное скрыто под одеялом, а что там происходит, догадайся, мол, сама; какой-то триллер про маньяка с человеческими внутренностями, плавающими в ваннах, — большое спасибо, что не крупным планом; крыша этого дома, на которой произрастали дивные цветы; погреб с вмурованным в стену ножом; что-то по мотивам «Восточного экспресса»; ряд рунической вязи по всему периметру дома; та самая чертова яблоня, под которой умер первый Айк, одним боком вымазанная в золотом свете; моя покойная бабушка рядом с еще одной женщиной, тоже покойной, неуловимо похожей на Лену.
Утром я открыла глаза, закрыла их обратно и стала сортировать сны по степени бредовости. Значит, так. Пони нам точно лишние, они никак не помогут. Восточный экспресс пусть тоже уезжает без нас. И я очень надеялась, что сексуальная сцена тоже отношения к делу не имеет, по крайней мере, польза от этой информации совершенно не очевидна. Насчет триллера это уже не точно, возможно, этот образ как-то связан с деятельностью Норы, хотя я очень надеялась, что это просто моё личное напряжение прорвалось. Дальше начинались вещи дельные. Поискать какую-нибудь гадость в погребе точно надо. Стены я не слишком внимательно ощупывала, а там действительно может быть замуровано что угодно. Посмотреть, есть ли какой-нибудь контур вокруг дома, тоже стоит: защитный — он дальше, по границе участка, и еще один, кажется, был в доме внутри, а вот вокруг дома может быть что-то другое, интересное. На крышу тоже придется залезть, хотя я не представляла, чем она может быть примечательна, а цветы не опознавались и не интерпретировались никак. Надо ли что-то делать с чертовой яблоней — или это опять мои личные впечатления? Придется позже переспросить дом об этом.
И самое интересное: я видела покойную Елисееву-Швецову, причем в весьма дружественной компании, а значит — что? Значит, можно и нужно просить её о защите. А просить должен кто? Правильно, Лена и Швецов лично. А как бы вот ещё привести их на кладбище-то? Или как обойтись без такого визита? И ведь не хотела, а придется опять звонить маме и задавать глупые вопросы.
Мысленно зафиксировав этот список, я попыталась было сесть, но легла обратно. Здравствуйте, звездочки из глаз, здравствуй, мигрень, моя ненаглядная, век бы ещё с тобой не встречалась! Ну что, кто у нас такой умный, что полез общаться с чужим родовым домом, а зелье прямо рядом не поставил? «У меня есть», - понимаешь ли. Есть-то оно есть, но тумбочка ой как далеко, когда лежишь на полу с упадком сил и почти без головы. Я прокляла всё на свете, особенно собственную глупость, и легла в направлении тумбочки с твёрдым намерением вот-вот начать туда ползти.
В дверь поскрёбся Васька. Не то чтобы я его узнала по звуку, просто кто ж еще-то. Спасибо, котик, помощь мне, конечно, нужна. Вот только до двери ещё дальше, чем до тумбочки, не открою я тебе, лучше до зелья доползу. А там и твоя помощь будет не нужна. Такой шанс был спасти меня от последствий моей дурости, а ты всё профукал, котик. Надо было тебе сегодня спать у меня.
Тем не менее, скрежет под дверью заставил меня сделать первые несколько движений. А там пошло уже полегче. Минут, наверное, через десять я уже сидела, опираясь спиной о стену, и дрожащими руками пыталась откупорить флакончик. Вот думала я, что надо брать завинчивающиеся крышки, а не пробки, а взяла что эффектнее смотрится. Теперь за это и огребаю, молодец.
- Инна, у тебя всё в порядке? - раздался из-за двери голос Швецова. Да что ж такое-то, за последние сутки он уже третий раз является под мои двери. Ну или под Ленины, но когда там я, не суть.
- Всё хорошо, - сказала я. Получилось хрипло и, кажется, не очень убедительно, потому что вместо того, чтобы уйти, Швецов тут же открыл дверь и сунулся внутрь. Окинул меня взглядом, подошел, вынул из моих рук флакон, открыл, дал обратно в руки. Я даже слов не нашла, чтобы выразить свою благодарность. Поэтому не выразила, а просто сделала первый глоток.
Божечки, хорошо-то как! Голова перестала раскалываться, а принялась просто равномерно ныть. По сравнению с тем, что было раньше, уже кайф. Швецов сел где-то рядом, у меня не было сил проверить, куда он при этом смотрел и с каким лицом.
- Это, случайно, не наркотики? - с опаской спросил он.
- Нет, - выдавила я. Голос постепенно тоже возвращался. - Это лекарство.
- То самое, что ты мне предлагала, от похмелья?
- Не то, - я сделала еще глоток. Ну, почти совсем хорошо. Живём! - Это — от дурости.
- И в чём твоя дурость?
- Переработала. Полночи сидела, перенапряглась.
Ну, строго говоря, это правда. Даже преуменьшение. Я всю ночь видела сны — исключительно по работе. А до этого, вечером, даже поработала наяву.
- Такие вы, девочки, нежные, чуть переработаете, сразу норовите начать умирать. Нельзя как-нибудь постараться до этого не доводить?
- Я обычно и не довожу. Это редко бывает.
- Ты как Эля, у неё тоже редко, зато метко. А мне потом её откачивать и переживать каждый раз.
Теоретически, тут надо было бы что-нибудь спросить, но я не смогла сформулировать вопрос, чтобы он не был похож на какой-нибудь протокольный, типа «Когда вы в последний раз становились свидетелем магического истощения госпожи Штерн?» Ну как я могу его спрашивать, с какой периодичностью его жена перерабатывает? Это просто неприлично, особенно учитывая, что он уже сказал это размытое «редко».
- Меня откачивать не надо, у меня всё уже практически в порядке, - бодро сказала я и попыталась встать. Я бы встала, честно! Но ноги успели затечь от сидения в не очень удобной позе. В итоге поднимал меня за руку успевший вскочить Швецов.
- Да, я вижу, - скептически сказал он, придерживая меня за локоть. Вот это вот — что такое? Это он настолько во мне девушку не видит, даже несмотря на то, что проклятие уже куда-то делось? Или наоборот? А если наоборот, то его не смущает приворот и тот факт, что он женат? Или он вообще всех за руки хватает, придерживает и поддерживает, чуть что? - Я, собственно, что зашел-то... Вы с Леной сегодня заниматься будете? А то она тебя ждёт, а ты...
- А сколько времени? - снова севшим голосом спросила я.
- Собственно, одиннадцать двадцать. Академическое опоздание, однако. И это всего на шестой день работы, ай-ай-ай.
- Не издевайся, мне и так стыдно, - отмахнулась я. - Пять минут, ладно? Я доползу сделать себе кофе и приду.
- Потрать пять минут на что-нибудь более полезное, кофе я уже сделал.
- Ты мне натурально жизнь спасаешь, - восхитилась я и уползла в ванную.
- Ну значит, с тебя должок, - долетело мне в спину. Будь я котом Васькой, тут бы я и пошла к Швецову в услужение. Но я — не он.
