В одной из дальних комнат темного замка, скрытого высоко в горах, горел камин. Его тепло прогревало воздух, а отблески огня освещали эту небольшую комнату, давая возможность рассмотреть довольно скудную обстановку.

    Напротив камина располагалось окно, завешенное плотной темно-бордовой шторой, чтобы не пропустить ни единого солнечного луча.

    Слева от окна стоял стеллаж с книгами, часть из которых ныне считалась давно утраченной и существовала лишь в единственном экземпляре.

    С другой стороны расположился старомодный стол с вычурными ножками, стилизованными под львиные лапы. А на полу лежала шкура маджа — дивного зверя из рода кошачьих — с густым белым пышным мехом. На лапах и голове имелось несколько серых пятен.

    На шкуре полулежали двое парней, пьющих кровь из круглых бокалов. Один казался старше, он был одет в темно-серый камзол и брюки на тон темнее, его сапоги стояли возле шкуры, чтобы не пачкать драгоценный мех. Второй и вовсе был босым, он зарывался пальцами ног в густой мех и блаженно жмурился после каждого глотка, словно был дегустатором королевских вин.

    — Послушай, Джаррес, я давно хотел спросить… — начал молодой, так и не открыв глаз.

    — И? — протянул старший, приподнимаясь на локте и глядя на своего давнего друга, уже можно сказать вечного товарища по несчастью.

    — Как я выгляжу? — выпалил молодой. — Я не отражаюсь в зеркалах уже очень давно… Я забыл, как я выгляжу… А образы в воде слишком расплывчаты.

    — Тебе это действительно важно, Ларри? — Джаррес лениво потянулся и отставил почти пустой бокал в сторону.

    — Да. Я бы хотел знать… какой я на самом деле…

    Вообще-то Ларри примерно представлял свой облик, но почему-то ему хотелось, чтобы о нем рассказал Джаррес. Это чувство казалось нелогичным и неправильным, даже несколько постыдным, но молодому вампиру важно было узнать, каким его видит старший собрат. Понять, как на самом деле о нем думают, как его представляют, а возможно, и как Джаррес к нему относится. Ларри понадеялся, что его просьба не покажется смешной… ему бы не хотелось выглядеть в глазах Джарреса дурачком. Для него это было важно.

    — Ну смотри… у тебя светлые волосы, хоть и не белые, как у людей из Северных гор. Возможно, кто-то из твоей родни хорошо порезвился на побережье… Ты такой же бледный, как и я, — Джаррес протянул собственные белые руки с несколькими старыми шрамами от серебряных кандалов. Ему показался довольно странным такой вопрос, но все же… почему бы и не ответить парню, который уже много лет не видел себя в зеркале.

    — У тебя алые глаза… как и у всех вампиров, между прочим. Ровный, тонкий нос… ты же вроде из аристократов?

    — Да… моя мать была из рода обнищавших дворян… но рано умерла, и я стал выживать… как умел, — грустно покачал головой Ларри.

    — А еще у тебя есть такая нелепая родинка в уголке губ, — улыбнулся Джаррес и протянул руку, чтобы коснуться этой родинки.

    Они холодные. Всегда, начиная с момента обращения, который многие именовали смертью, и заканчивая теперешней минутой. Они всегда холодны, будто только что вышли из снежного бурана и не могут согреться. Вампиры всегда были бледными, у всех становились красными или алыми глаза… И ни один из них не отражался в зеркалах… Джаррес провел кончиком указательного пальца по родинке и убрал руку, чувствуя, что этот разговор как-то странно уходит совсем в другое русло.

    — У меня нет морщин, верно? — смущенно улыбнулся Ларри, показав белоснежные клыки. Он опустил взгляд на шкуру, надеясь, что Джаррес не заметит в его глазах слишком яркого блеска.

    — Вампиры не стареют, — задумчиво ответил Джаррес и слабо улыбнулся. — А еще у тебя очень красивые губы, думаю, многие девушки в тебя влюблялись именно из-за них…

    Он с трудом сдержался, чтобы не коснуться его губ, не очертить кончиком пальца контур. Хотелось ощутить мягкость и упругость, хотелось давно уже сказать правду тому, кто стал больше, чем просто другом.

    — А у тебя красивые глаза, — вдруг выпалил Ларри, откровенно глядя на старшего собрата. — Не в плане цвета, хотя и цвет такой глубокий, как сгустившаяся кровь… Но сам разрез глаз… Ты ведь южанин, насколько я помню? Это у них такие большие и выразительные глаза.

    — Когда-то давно в прошлой жизни им был, — подтвердил Джаррес.

    — И типичный южный профиль, и нос с горбинкой, — добавил Ларри, стараясь разглядеть в своем давнем друге все то, на что раньше не обращал внимания.

    Насколько Ларри знал из обрывков разговоров и редких рассказов Джарреса, тот до обращения жил на юге, будучи представителем одного из кочевых племен, которых в те далекие времена было множество. Они постоянно то враждовали, то мирились и торговали, то объединялись и устраивали набеги на северные государства. И в одном из таких набегов Джаррес попал в плен. Потом его едва не убили, а после он как-то стал вампиром. Как именно, он никогда не рассказывал, лишь отмахивался или отделывался отговорками. А Ларри было безумно интересно, что же тогда случилось на самом деле. Возможно, причиной нежелания рассказывать о прошлом было то, что Джарреса обратила женщина, но кем она была и какую на самом деле роль сыграла в его жизни, молодой вампир не знал. Его мучило любопытство, но спрашивать он боялся, так как не хотел нарваться на отповедь или ссору.

    Раньше он видел только образ Джарреса в целом, лицо, которое однажды склонилось над ним, уже почти убитым оголтелым людом. Тогда Джаррес протянул ему руку помощи по каким-то своим соображениям, неизвестным ему до сих пор. А теперь он сидел так близко и был таким родным и знакомым.

    Они встретились двести с лишним лет назад. Тогда Ларри был новеньким, птенцом, как обычно говорили о новообращенных вампиры. Он только начинал постигать свои возросшие возможности и еще не научился аккуратности. Обративший его вампир бросил парня на произвол судьбы, решив, что все его обязанности закончились на разгрызенном запястье и крови, слитой укушенному парню в рот. Потому Ларри не умел и не хотел учиться прятаться, а озверевшие солдаты из королевского отряда решили помочь пожаловавшимся им крестьянам выловить очередного монстра. Так и вышло, что его едва не оставили без головы, и если бы не Джаррес, то его ныне не существовало бы.

    Сначала Ларри был слишком напуган и обескуражен, чтобы перечить Джарресу, поскольку впервые понял, что не всесилен и его могут банально задавить числом. А потом он осознал, что кому-то нужен, что о нем заботятся. Пусть это выглядело не совсем так, как положено у людей, но вампир был благодарен и за простое нормальное общение, обучение и помощь. И забота казалась Ларри чертовски приятной, пусть он и не понимал всех тонкостей взаимоотношений и порой вел себя слишком глупо и самонадеянно. Ведь ранее о нем не заботился никто, и вампир, предоставленный сам себе, наломал немало дров.

    Он даже учился выпивать не всю кровь, а лишь часть, чтобы сохранять жертв живыми и не обращать их ни в вампиров, ни в прочую нежить, получавшуюся без должного ритуала погребения. С тех самых пор они выживали вдвоем и даже неплохо устроились в заброшенном замке, давно сгоревшем и заросшем молодой порослью.

    Постепенно привязанность перерастала в доверие, а потом и в дружбу. Ларри привык всегда быть рядом с Джарресом, помогать или выручать, и привык к тому, что ему тоже помогают выживать в этом суровом мире. А теперь, похоже, дружба перерастала во что-то иное: что-то глубокое, новое и неизведанное. И от того становилось и любопытно, и страшно одновременно.

    Джаррес все-таки не удержался и коснулся кончиком пальца губ Ларри, обвел контур, словно бы изучал нечто новое, хотя видел Ларри каждый день.

    — Ты же не против? — тихо спросил он, разглядывая своего младшего друга. Уже не просто друга. В душе плескались сомнения — что, если для Ларри это все слишком близко? Да и вообще, нужно ли переходить от дружеских отношений к чему-то более интимному. Стоит ли оно того? Он много раз ошибался и обжигался, а потому волновался о том, что старая история повторится вновь. Ему просто откажут, как частенько бывало.

    — Смотря что ты хочешь сделать, — слабо улыбнулся тот, пожав плечами. Ему бы хотелось узнать, что скрывается за показным спокойствием Джарреса, но тот сделал непроницаемое лицо. Это выражение старший вампир тренировал многие столетия, так что узнать его намерения было совершенно невозможно.

    Но в этот раз невозмутимость на его лице все же дала трещину, позволив Ларри увидеть часть эмоций, в том числе и симпатию. Джаррес смотрел на младшего с толикой затаенной нежности, найдя в нем того, кто стал для него и учеником, и другом, и влюбленностью. О полноценной любви речи еще не шло, сам Джаррес слишком долго заставлял себя избавляться от каких-либо чувств и не мог мгновенно отказаться от старых привычек, забыть об осторожности. В прошлом каждая ошибка обходилась ему слишком дорого. И теперь он просто надеялся, что в этот раз ему повезет. Они оба прожили бок о бок уже достаточно долго, чтобы знать привычки и особенности друг друга.

    — Да, — хрипловато отозвался Ларри, видя чужое смущение и неловкость. Сам он постарался тоже контролировать свое лицо, поскольку у него эмоций было как раз слишком много. И неверие, и восхищение, и даже легкое опасение, на самом ли деле это происходит или же он снова подхватил какую-то лихорадку, как еще частенько бывало при жизни человеком, и бредил. Но вся ситуация была настолько интригующей и манящей, что он не смог удержаться.

    Джаррес придвинулся ближе, пристально взглянул в темно-красные с отблесками глаза Ларри, ласково провел кончиками пальцев по его щеке, изучая гладкую кожу, очерчивая линию скул, подбородка и касаясь шеи.

    Для него такой уровень отношений тоже был внове — старый вампир практически никому не доверял. Но если уж они смогли столько времени выживать вместе, то почему бы и нет?

    Он откинул прядь волос Ларри, свесившуюся тому на ухо, а после чуть придвинул его к себе за шею и ласково поцеловал, наконец-то ощутив вкус тех самых красивых губ, о которых он, оказывается, так часто думал.

    Сам Ларри инстинктивно ухватился за руку Джарреса, не столько от неожиданности, сколько ради того, чтобы ощутить поддержку и уверенность в собственных действиях. А после с пылом ответил на поцелуй.

    Впрочем, Джаррес вскоре отстранился, давая младшему возможность прийти в себя. Пока что этого было вполне достаточно. Да и ему самому не помешало бы собрать мысли, разбежавшиеся куда-то под напором чувств. Он был уже слишком стар для юношеских выходок и позабыл, каково оно на самом деле — чувствовать что-то, кроме голода и обычных привычек. Сейчас Джарресу казалось, что он еще никогда не влюблялся настолько сильно. Или же это многолетняя совместная жизнь наложила свой отпечаток? Такая гремучая смесь восторга, нежности, радостного предвкушения и какой-то детской надежды на чудо, грозила захлестнуть его. Это даже немного пугало и ему требовалось время, чтобы свыкнуться со своими чувствами.

    — Такой поворот событий нужно отметить, не находишь? — усмехнулся он, блеснув клыками в слабом свете камина.

    — Наверное, — Ларри смотрел на Джарреса восторженно, словно бы восхищенный новым, неизведанным приключением. Приключением душ, а не тел.

    — Я сейчас, — старший вампир покинул комнату и спустился в подвал замка, где сидели на цепи трое разбойников. Нужно же что-то есть в их условиях? А уж разбойников никто искать не будет и горевать по ним тоже не станет.

    Наполнив чистые бокалы кровью работников ножа и топора, он поднялся наверх и вручил один из них Ларри.

    — За новый виток в жизни! — пафосно провозгласил вампир и выпил кровь.

    — За нас! — отсалютовал Ларри.

    В комнате тихо потрескивал камин. Вампиры снова уселись на шкуру маджа и стиснули свои бокалы в руках. Жизнь и правда сделала новый виток, как и их отношения. Пожалуй, их симпатия изначально была чем-то большим, чем просто дружба, но признать ее они смогли только сейчас.