Глава 2

Города, похожие на скалы? Или скалы, похожие на города?

Их абрисы терялись в дымном мареве, в туманах, но один — с освещенной солнцем короной наверху — становился все ближе, все весомее, все реальней.

Местность медленно повышалась, и даже Райна, которую везли на плаще между двумя иноходцами, могла видеть горный склон, покрытый припыленной зеленью, радуги над водопадами и прячущиеся в кудрявой листве лаковые черепичные крыши.

Ремора росла уступами. Их разделяли стены с башенками. Внизу глазурь делала стену алой, повыше — густо-синей, и жемчужно-белой вверху. А сверкающая корона оказалась замком на вершине горы.

Но еще прежде стен окружали город оборонные валы, между которыми лежали предместья с садами и огородами. До того Райне не приходилось видеть столько плодов и зелени разом. Да и запахи — сладкие, липкие, тягучие — кружили голову почище вина. И мельтешили насекомые — пестрые бабочки и пчелы. И птицы, с криками кружившие над головой. Потом до бедняжки дошло, что это не только птицы — крылатые. Патрульные, разведчики и просто летуны: для счастья, для удовольствия, для тренировки. Воздух был пряным и свежим. Звуки четкими. Горожане, на минутку оставляя дела, шумно приветствовали отряд, кто-то даже бросился обнимать — встретил своих.

Не будь Райна ранена — непременно потерялась бы в этом пестром мире: знать одно, а ощутить его кипение — это совсем другое. Но, похоже, зимняя ведьма Сиург хорошо все придумала, нарочно причинила девушке-скрежету столько боли, но и дала время привыкнуть ко всему, так нужную Райне отсрочку.

Девушка со стоном прикрыла глаза. Зеленокрылый разведчик Ильм спустился, накрывая Райну своей тенью. Привычные иноходцы даже ухом не повели. Усевшись на спине левого, Ильм наклонился:

— Ты как? Хочешь пить?

Райна знала, насколько крылатые презирают людей, и даже удивилась, что реальность отличается от рассказов. Или Ильм особенный?

— Нет, все хорошо, — пошевелила она губами. — Тут так тепло…

— Так лето же, — Ильм подтянул на ней плащ. — Недавно Вылет был. Я из Карма.

— Гость?

Он горьковато рассмеялся:

— Нет, не посол и не гость. Раньше мы вылетали парами растить новые замки, но когда свет отделили от тьмы, когда все силы отнимает война… — Ильм провел ладонью по лицу, точно сдирая невидимую паутину. — Мы прибиваемся к сильным старым крепостям, чтобы освежить кровь. Меня хватило только долететь сюда. И у меня не было пары. Смешно, да?

— Почему смешно?

Он сердито встряхнул зелеными крыльями.

— Потому что одинокому куда-то долететь труднее. Потому что я неудачник. И война. Девочек рождается меньше. Есть даже замки, где правят короли.

— А это плохо?

— Это неправильно, — Ильм, склонившись, легонько коснулся пальцем щеки Райны. — Отдыхай.

— Я уже здорова. И хочу увидеть чудеса Реморы.

Крылатый засмеялся и словно бы прислушался.

— Да, здорова. Почти. Дождемся, что скажут лекари и дама Элвин. А потом я тебе все покажу. На ритуал Вылета ты самую чуточку опоздала. Это так красиво… Это день нашего совершеннолетия. Ладно, — он потер курносый нос, вспрыгнул на спину иноходца ногами и взлетел. Воздух хлопнул, Райна зажмурилась.

Она поймала себя на том, что не воспринимает Ильма как врага, и других из нашедшего ее отряда тоже. С одной стороны, это было правильно: чуткие маги не уловят злобы, не насторожатся. С другой — как шпионить против тех, кого она считает почти друзьями?

«Я подумаю об этом потом», — сказала себе девушка и погрузилась, убаюканная ровным бегом коней, в целительный сон.

Должно быть, к этому сну примешали толику магии. Потому Райна не проснулась, когда, обогнув гору по закрученной спиралью дороге, проехав трое врат, отряд наконец добрался до цитадели на вершине и, доверив конюхам верховых, отправился отдыхать. Пропустила Райна и шумную встречу; и когда ее несли по лестнице, обмывали, укладывали в постель. Визит целителя она тоже пропустила. И спала до захода солнца, окрасившего облака над горой золотым и розовым, плавно перетекающим в размытое ночное серебро.

Постель была непривычно мягкой. Оберегая от прохлады, Райну завернули в пуховое одеяло. Должно быть, от непривычной жары она и проснулась. Повозилась, выбираясь. Увидела свое тело без повязок и захлебнулась слезами. Девушка-скрежет плакала, зажимая рот углом одеяла, не в силах остановиться. Кому она нужна теперь такая, вся в шрамах уродина? Мало коротких пальцев!

Выпустить тьму из медальона, принять птичий облик — и пусть убьют.

Росчерк ледяных перьев Сиург останется на ней навсегда. И плевать, что эта честь дарована далеко не каждому.

— Ненавижу, ненавижу! — стонала Райна, не пытаясь разобраться, кого ненавидит сильнее — Элвин, из-за которой эти шрамы получила, или Сиург, которая их нанесла. Но тут звук шагов и шелест заставили ее перестать плакать и затаиться.

— Ей, должно быть, страшно и одиноко, — узнала девушка голос королевы.

— И это повод поселить дикарку в своих покоях? Рабыню из грязной деревушки? — незнакомый голос был женским, раздраженным, скребущим по ушам.

— Мы были недостаточно проворны, чтобы спасти всех. Я ей обязана.

— Это она тебе обязана! Подбираешь всякую шваль.

Послышался шум, будто кто-то споткнулся, и резкое:

— Нет!

Двери сложились, точно крыло летучей мыши, стукнув о притолоку. Райна увидела это из-за края одеяла, распахнув глаза. Девушка оценила бы и воздушное изящество огромного покоя с просторной постелью, заплетающими стены цветами, изысканной мебелью, блестящим шелком шпалер — но пока выделила важное: королеву Элвин и крылатую за ее спиной — всю из черни и серебра. Тяжелые волнистые волосы со сверкающей росой драгоценных камней, лиф, подчеркивающий груди, прозрачная юбка с блестками и серебряной каймой. Черные с серебристой окантовкой крылья. И лицо ведьмы: с излишне правильными чертами, дугообразными бровями, пронзительным, как у Сиург, взглядом, и ртом, похожим на алую рану на фарфоровой коже. Голова у этой ведьмы была одна, но ужас она внушала не меньший. Райне захотелось спрятаться, исчезнуть, и от злости она перестала бояться.

Элвин остановилась, упираясь ладонью в стену. Она уже давно научилась держать равновесие без крыльев. Но когда была взбешена или сильно устала — это опять выходило плохо.

Едва заметным движением пальцев королева подозвала кресло без спинки и уселась, упираясь в стену спиной, покусывая губы.

— Я могу войти? — спросила чернокрылая.

— Войди.

Элвин опустила голову на грудь и прикрыла ресницами яростное сверкание глаз.

— Но будь краткой.

— Если ты хочешь, чтобы эта дура нас слушала?

— Она спит, Ронха. И если ты не станешь визжать — то не проснется.

— Хорошо, пусть так, — Ронха шевельнула крыльями, подняв сквознячок. Райна замерла, обратившись в слух, наблюдая сквозь ресницы. — Коронный совет отрядил меня.

Элвин молчала, только пальцы до хруста стиснули деревянные поручни кресла, побелели костяшки.

— Коронный совет требует, чтобы ты исполнила обязанность, надлежащую королеве.

Лицо Элвин стало таким же бледным, как у Ронхи, несмотря на загар.

— И кого же коронный совет приготовил мне для совокупления?

Ронха прошлась, цокая каблуками по мозаикам. Когда она наступала на ковры — звук шагов практически исчезал.

— Год минул с прошлого Вылета. Мы терпеливо ждали, пока ты окрепнешь. Но время настало. Ремора должна зачать потомство, и чтобы зародыши достаточно окрепли до того, как мы заснем. И еще, — Ронха усмехнулась, — коронный совет передает тебе, что не выпустит тебя в очередной бой, пока ты не совершишь ритуал.

Элвин сделалась белей стены, из закушенной губы на подбородок потекла кровь.

— Что-то еще? — спросила королева тихо, справившись с собой. Коснулась набрякшего кровью ронда. — Если нет — ступай. Я устала.

— Мы еще должны обсудить список избранников, — Ронха оперлась острым локтем о высокий комод с вычурными ручками, составленный из кусочков дерева так прихотливо, что получался рисунок танцующих в небе крылатых. — И убрать отсюда это… эту…

— Вон, — сказала Элвин коротко, но Ронху буквально вымело наружу, двери хлопнули.

Одним движением руки королева развеяла волшебную преграду, отделяющую спальню от ледяных ветров вершины. Правда, сейчас, когда лето едва минуло середину, ветра были не столь уж леденящи, донося ароматы цветов и плодов, шелест водопада и шорох листьев, чуть тронутых желтизной. Элвин стояла на просторной, белой, как снег, прогретой за день солнцем галерее у самого края — точно готовясь лечь на пряный упругий ветер. Ее плечи вздрагивали.

Райна выскочила из постели как была: в тонкой, прозрачной сорочке, босая, метнулась к королеве, чтобы оттянуть ту от обрыва. В медальоне зашевелилась тьма. Грудь обожгло. Желание превратиться обжигающим столбом стало внутри: принять форму скрежета — птицы с людским лицом, с перьями-волосами… Расправить крылья, ложась на тугой воздух, оглашая Ремору яростным, скрежещущим клекотом.

Короткопалые кисти сжались, ногтями впиваясь в ладони, раня их до крови. Райна мучительно застонала, пытаясь справиться с собой. Упала на колени. Злые слезы брызнули из глаз. Элвин обернулась, бестрепетно стоя к обрыву спиной. Ее так легко было толкнуть сейчас, чтобы полетела вниз, разбилась, но Райну же не посылали убивать! Да и сдвинуться она была не в силах.

Королева неверно все поняла.

— Высоты испугалась? Тихо, тихо, — погладила девушку по закаменевшим плечам. — Не смотри туда. Обопрись на меня. Или отползи. Не бойся, я с тобой.

Оглянувшись, она вновь выставила магическую преграду.

Отвела Райну на постель. Присела рядом.

— Ты все слышала?

— Да.

— Я никуда тебя не прогоню. Будешь со мной сколько захочешь.

Девушка-скрежет, чтобы спрятать глаза, попыталась целовать Элвин руки, лежащие на коленях. Та отпрянула:

— Не надо этого.

А потом легонько провела пальцами по щекам Райны, вытирая слезы. Совсем как Ильм.

— Ты одна. И я одна. А Ронха хочет, чтобы я летала, как ей угодно.

Элвин топнула:

— Никогда! Ты слышишь? Никогда я не подчинюсь коронному совету!

Райна облизала сухие, кровящие губы.

— Ты не одна. И я не одна. Если вместе. И Ильм…

— Этот мальчик?

— Сама будто старше, — Райна насухо вытерла лицо. — Он храбрый, я видела. Я помню бой.

И содрогнулась, но не от страха, а от восторга, который родило в ней воспоминание.

А Элвин приманила кувшин и разлила багряное, с ароматом полыни вино по кубкам таким хрупким, что их боязно было брать в пальцы. Выпила залпом, тряхнула короткими волосами — только не черными, как у Райны, а золотистыми.

— Он же из Карма?

И нехорошо усмехнулась:

— Ладно. Пусть будет Ильм.