Глава 14

— Поворачивайся, я все.

Канник потряс крыльями.

— Уфф, устал так стоять. Идем?

Райна кивнула.

— И зачем мы сюда приходили?

— Чтобы ловушка перестала мне сниться, — отозвалась девушка-скрежет рассеянно, прислушиваясь к себе. Новый медальон она забрала рано, но он был! Значит, она и вправду ценна для Сиург. Вот только Райну еще не нашли доверенные люди зимней ведьмы, чтобы расспросить, что она узнала. А ведь должны были! Но медальон у нее…

Девушка опустила ресницы, чтобы блеском глаз не выдать свою радость. А Канник замер, вслушиваясь, и тут же потянул ее за собой. Выскочив из дворика, они миновали переулок и попали к обрыву.

— Не надо ей туда! — Савлей заступил узкую тропинку на склоне, между двумя стенами бурьяна. Хижину, стоящую под этим склоном и словно оторванную им от поселения, заслоняли ломкими ветками боярышник, и сирень, и мохнатый от колючек шиповник. Сухие листики дергал ветер. Канник запахнулся в крылья, Райна в плащ. Отсюда ей была видна обрешетка содранной крыши и больше ничего. Но целительница тьма дергала медальоны. Значит, стоило спуститься.

— А что там?

— Умерь свое любопытство, девушка, плохо там. Резня ночью была. Ловис! — окликнул командир. — Побудь с Райной. А ты давай с нами, — кивнул он Каннику и стал спускаться. Райна скользнула мягкими сапогами по раскисшей глинистой тропке, поехала и оказалась во дворике едва ли не быстрее мужчин. То есть, не совсем оказалась. Запуталась в колючей живой изгороди. Но это не помешало ей разглядеть туши, валявшиеся на пропитанной кровью земле. Из-за холода ни мух, ни вони не было, но пятна и лужи крови вокруг убитых — вполне достаточно, чтобы инстинктивно отвернуться. Канник звучно сглотнул.

— Собаки, пара лунных волков… — методично перечислял Савлей. — А это что?

Раздался громкий треск и свист.

— Кладбищенская баба! И хищные голуби. Стаей нападают, дряни.

Бородач звучно передернул плечами.

— На кого они тут охотились?

— За кем бы ни охотились, добыча им не по зубам. Глянь, как ровненько напластал всех. И тела его не вижу. И следов, чтобы волокли. Славный мечник, — восхитился Савлей. — Хотел бы я с ним познакомиться.

Аптекарь не видел в бойне ничего славного. Отскочил к изгороди и долго, шумно дышал, преодолевая тошноту. Райна, развернувшись, из-под ресниц следила, как командир ходит по дворику, изучая следы.

— Вот оттуда он шел, — бородач покосился на склон и встретился с девушкой глазами. — А чтоб тебя! Ловис, пес безголовый! Что она тут делает?!

— Ну, э… — воин присел на корточки наверху, пытаясь придать лицу вид виноватого смирения. Получалось у него плохо.

— Я упала.

Райна почуяла, что вот сейчас Ловис вздернет ее за шкирку и уволочет, и потому поспешила проломиться во двор. Выдернула у колючек плащ, вытряхнула и примерилась, как бы обогнуть заиндевелые кровяные лужи.

— Не ушиблась хоть? Светлый воин с тобой! Стой там, не топчи, — махнул бородач рукой, понимая, что от Райны не избавится. Склонился над пятачком взрытой земли.

— Вот тут кладбищенская баба на него набросилась. Пряталась в туманах, такая тварь, а как увидела, что подранили его — выскочила.

Райна пялилась на ком грязных тряпок и торчащих волос, пытаясь проникнуться страхом, свойственным поселянам, и не прониклась.

— Она странная ваще, — прохрипел Канник. — На зубы топяной девы кидалась коршуном. Вот ты отвернись тока — налысо бабу твою острижет, а потом уж станет бояться.

Савлей ухмыльнулся. Дернул тушу, отрывая вместе с розовыми кусками льда, уронил на спину.

— У тварь тяжелая!

— А на нас не нападут?

— Не нападут, — он указал на Ильма, кружившего в небе так низко, что до них доносился шум маховых перьев. — Разведчикам своим я головы поотрываю, что не заметили сразу. Но из этих днем только собаки нападают. А раз тихо — этот парень всю стаю положил. Да и бабы кладбищенские не селятся парами. А где их нет — нет и зубастых голубей.

Командир указал на темный порез на груди твари:

— С первого раза завалил, молодца. Но и она его подрала, — приподнял вялую лапу с трехфаланговыми, как у скрежета, пальцами и острыми узкими когтями в пядь длиной.

— Ох ё… — Канник заморгал и отвернулся, углядев на когтях засохшую кровь.

— Она любит обнять, когти в спину запустить и сердце выдернуть.

Бородач поглядел на Райну и внезапно закашлялся.

— Без подробностей давай, — прохрипел аптекарь. — Ищем мечника. Если убит — похороним хотя бы.

— Надо нам Ложбину эту на примету взять. Идем. Удивляет, что мечник. Мы разведку сюда не посылали. И почему один? А если крылатый — почему не взлетел?

— А голуби? — возразила Райна.

— В секунду пожарил бы голубей, — буркнул Канник. — А земли эти не наши, они Олева. Те людям мечи не дают. Мож, беглец какой?

Савлей зафыркал.

— И долго он продержится, по-твоему? Тут либо с нами, либо за Стеной помереть. Если бы группа была — поверил бы в разбойников, бывает. Так… — и он наклонился к земле, высматривая следы.

Кровавая полоса тянулась к дому и под двойную крышку подвала.

— Там он. Больше негде. Ильма позови, а сам наверх, — велел Савлей аптекарю. — А то уж больно ты зеленый.

Дождавшись зеленокрылого, командир откинул щелястую створку.

— Как он раненый умудрился ее закрыть? — Ильм мягко опустился и сложил крылья.

— Жить захочешь — еще не так раскорячишься, — поскреб щеку бородач. — Да сама она хлопнула, как бы не пришибла.

И, нагнувшись, стал настороженно прислушиваться и нюхать воздух.

— Давай ты. У крылатых слух поострее.

Мужчины замерли над ямой.

— Дыхания не слышно почти, сердце едва бьется, — сказал Ильм. — Он глубже, у задней стены.

— Поехали, — Савлей спрыгнул в погреб. — Дай огоньку, только слабого.

Ильм спрыгнул следом, зажег огонек в ладони.

Райна медлить не стала. Повисла на руках и шлепнулась в кучу гнилых, вонючих мешков, изгвазданных угольной крошкой.

Сунув голову между спутникам, взглянула на раненого. Тот вытянулся у дальней стены, правой рукой все еще сжимая меч. Дыхание было хриплым и слабым. Глаза закрыты. Кольчуга из нанизанных черепицей пластин и лицо в грязи и крови. Ею же вымараны рука и клинок. О второй меч Савлей споткнулся. Тот, звякнув, отлетел.

В руке Ильма очутился нож.

Командир удержал крылатого.

— Все интересуюсь, зачем им мечи, когда когти в птичьем облике вона какие…

Скрежет! Это скрежет! Может, тот самый разведчик, что принес медальон с тьмой! Райна проскользнула между мужчинами и, загораживая раненого спиной, рванула с шеи полупустой медальон. Выдернула затычку зубами, напоила, как водой, позволяя тьме перетечь раненому в рот.

— Не пои! Еще подохнет… Вдруг в живот раненный.

— Нет. Не надо его убивать!

Райна проверила медальон разведчика: легкий, почти пустой, сунула свой за пояс и развернулась, готовая защищать сородича ценой собственной жизни.

— И правда не надо, — неожиданно согласился Савлей.

— Почему? — проскрипел Ильм, пробуя высвободить руку с ножом из захвата его пальцев.

— Боец знатный. И допросить надо. Еще ни разу нам скрежет живьем не достался, только дохлые. А если его подлатать да в три плаща завернуть — может, живым до Реморы довезем. Вот это Элвин будет подарок так подарок!

Ильм выпустил огонек вверх, к черному своду погреба. Кинжал сунул в ножны и смочил губы раненого водой из баклажки.

— Попробуем довезти.

Райна уселась на грязный пол, ее колотило.

— Вставай, вставай давай, — Савлей легонько ее встряхнул. — Я думал, ты горло ему перерезать хочешь от радости.

— Я не подумала, что он скрежет, — девушка опустила голову.

— Давай наверх и смирно себя веди, — Савлей подсадил ее из подвала. — Ловис! Вредная твоя душа!

Подчиненный подбежал и наклонился.

— Оберегай ее, голову оторву! И захлопни крышку.

***

Скрежет дотянул до Реморы.

Возвращались они, как и ехали в Тусклую Ложбину, только на ночлег не останавливаясь. И заметно сократив привалы.

Ильм предлагал доставить пленника небом, но Савлей не позволил. Во-первых, с грузом крылатые летели бы раза в два медленнее. И без поддержки арбалетчиков их легко бы взяли в воздухе. Во-вторых, при таком раскладе и наземный отряд становился слепым и куда более слабым. А раз выигрыш в скорости терялся, разумней было ехать тем же порядком, каким добирались сюда.

В город Райна возвращалась, как домой, и была бы полностью счастлива — если бы не пленный скрежет. Девушка видела, как может быть жестока королева, и понимала, что ничего хорошего сородича не ждет. Если бы не ее безумный порыв! Ильм заколол бы пленника на месте. А так что скрежета ждет? Допросы, пытки, мучительная казнь от солнца?

— Да что ты сама не своя? — встревожился Канник.

— Устала.

— А мы ему охрану утроили, — отер лоб аптекарь. — Боялись, что будешь мстить.

— Тут у каждого второго повод ему мстить, — сверкнула глазами Райна. И отвернулась, чтобы бесконечно смотреть, как вьется спиралью вдоль склонов мощеная дорога, обсаженная липами и тополями. Как спешит сквозь трое врат, мимо аккуратных домиков под лаковыми крышами, мимо водяных каскадов, мимо статуй на перекрестках. И флаги реют под легким ветерком, и пестрят цветы на балкончиках и у резных крылечек. И толпа расступается, глазея на вороных статных коней, на одетых в черную броню всадников и на носилки с плотно завернутым телом, гадая, кому привезут убитого. И сразу вокруг делалось тише. Только пели трубы, и переливчатый звук от Красных врат летел выше, до вершины горы, до самого замка. И рассеянно глядя и слушая, привыкая к звонкому шуму после леса и заснеженной степи, Райна все думала-думала-думала, как спасти того, кто спас ее. Кто не сбежал, превратившись, чтобы не выдать шпионку даже случайно. Кто принял одинокий бой и выстоял, а теперь должен был погибнуть? Нет. Никогда.

И ответ пришел сам собой.

Она улучит минутку, приблизится к пленному. И нет, не убьет его собственной рукой, спасая от пыток и бесчестья. А даст ему ключ к спасению. Райна все придумала, у них все получится. Скрежет получит ключ от сердца королевы Элвин.

Трубачи прижали к бокам мундштуки серебряных труб, стража взяла на караул. Отряд втянулся в распахнутые ворота высокого замка, оказавшись во внутреннем дворе: разом светлом и тенистом. Светлым он был от белых камней стен и мостовой, тенистым от галерей, увитых плющом и повоем.

Слуги перенимали коней, во дворе было шумно и тесно, металось, билось о стены эхо.

По знаку Савлея укутанного в плащи с головой скрежета сняли с носилок и понесли в арочную дверцу под галереей, к которой вниз от двора вело пять белоснежных ступенек. Служанка с мочалкой и ведром мыльной пены что-то проворчала и взялась ступеньки перемывать. «Вот же странно, ведь так легко оттереть их магией», — подумала Райна, сползая с коня и поглаживая конскую морду. Она старалась пока держаться к коню передом, чтобы не выдать тоску и растерянность наполнявшим двор людям и крылатым. Впрочем, толком с лицом Райне справиться не удалось.

— Устала? Ты куда сейчас? — спросил Канник.

Девушка с досадой дернула плечом.

— Спать.