Глава 18

— Приведи пленника в пыточную, — бросила зеленокрылому королева. — Мы сразу пойдем туда.

— Но…

— Мне некогда играть, отделяя в его словах правду от лжи. Мне нужны сведения. И как можно быстрее. И без того странности с Сакремом изрядно осложняют дело.

— Мы могли бы убедить скрежета… действовать на нашей стороне, — произнес Ильм с запинкой.

Элвин стиснула пальцы в кулаки, чтобы не потрясти юношу за плечи.

— Раскрой глаза! Или ты сам не видел, как скрежеты тучей летят из-за Стены, рвут на части наших соотечественников? Вон хоть на нее посмотри!

Райна поспешно отступила, опасаясь, что Элвин сорвет с нее одежду, обнажая шрамы. Ильм потупился:

— Я видел.

Щеки Райны залил румянец.

— Но… — не отступал зеленокрылый, — он великий воин. И, пусть невольно, сделал наш мир чище…

— Он великий воин вражеской стороны! — вскинула голову королева. — Он пришел туда, куда его не звали. А если дрался с нечистью — так не для того, чтобы очистить землю, а защищая собственную жизнь. Пришлось ему. И явился скрежет сюда далеко не из благородных побуждений, а зачем?

Королева прошлась туда-сюда по покою.

— Мне некогда копаться в нем и уговаривать. Мне почти не с чем сравнить то, что он скажет. А мозголом гарантирует достоверность.

— Это неблагородно, — сказал Ильм тихо. — Чем мы будем отличаться от скрежетов, если сделаем так? Отдадим чудовищу беспомощного пленника.

— Мы победим, — сказала Элвин твердо. И у Райны потемнело в глазах.

Ильм упрямо встряхнул крыльями и вышел. Королева тоже не стала медлить. Райна поплелась за нею. Девушка-скрежет теперь страшно жалела, что не дала Орму нож. Лучше убить себя или погибнуть в бою, чем так, выгрызенным чудовищем, что противно всему живому.

Сердце стучало у нее в горле, а в голове тяжело крутилось: «Надо что-то делать». Уйдя в себя, Райна часто отставала, и Элвин оглядывалась, нетерпеливо постукивая ногой.

— Оставайся, если боишься, — бросила она раздраженно, открывая двери в подъемник.

— Нет! — спуск в подъемнике всегда пугал Райну, но в этот раз девушка заскочила туда первой, лихорадочно раздумывая, как же ей поступить. Райну пугало не то, что из разума Орма выудят, что она шпионка. Девушке это было все равно. Необходимо было отыскать способ, как вывести его из Реморы, спасти или погибнуть, обороняясь. Хватит ли тьмы в ее медальоне на двоих? Поможет ли целительница тьма Орму против солнца? Зимняя ведьма утверждала, что здесь действует множество шпионов-скрежетов, но Райна пока не встречала ни одного. Не может ли оказаться так, что Сиург соврала, как-то заколдовала Райну, а Орм окажется беззащитен, даже если она наполнит из своего его медальон? Идти по ночам, на день искать убежище? Это же не верхом с отрядом. Дорога окажется долгой и непредсказуемой. Не солнце, так дикие звери, или чудовища, или люди с дрекольем…

Двери с треском замерли наверху.

Как же мало она знает! Но надо действовать немедленно. Райна вцепилась в висящий на поясе нож и потянула из ножен. Ударить Элвин в спину, та идет и не опасается. Потом за Ормом. Или он уже в пыточной? Если поднять панику, они побегут к королеве.

Райна справится с одним-двумя, что там останутся.

А если превратится — то и со всеми. Но целительницы тьмы в медальоне тогда останется слишком мало. Лучше погибнуть в бою!

Переживание было столь сильно, что Райна сто стуком упала на пол, подмяв под себя руку и так и не успев вынуть нож.

Смутно девушка чувствовала, как ее переворачивают на спину и шлепают по щекам. Волосы на затылке привычно встали дыбом — Элвин кого-то звала силой мысли, но не мягко, а яростно. Над Райной захлопотали, раздались высокие голоса, брызнула в лицо вода. А шаги Элвин стали удаляться. И Райна вырвалась из морока, растолкала девиц-служанок:

— Оставьте меня.

Закричала Элвин:

— Я с тобой!

Несколько тычков и воплей помогли девушке-скрежету освободиться и опрометью ринуться вперед. Опоздала!

Райна, глотая злые слезы, сползла по косяку.

Огонь, пылающий в чашах, едва рассеивал мрак. Над чашами поднимались дымы. От их едкого смрада першило в горле. Орм был привязан к раме, с него содрали рубаху, белела пересекающая грудь повязка.

Возле рамы стоял неподвижно блеклый, точно присыпанный пеплом, палач. Как теперь знала Райна, мозголом. Девушка-скрежет попыталась вскрикнуть, двинуться, но из нее точно вынули все косточки. И даже тьма в медальоне на груди не давала знать о себе целительным прикосновением. Только глаза повернулись в орбитах — со скрипом, как показалось девушке, в них словно натрусили песку. Поочередно уставились на сосредоточенную королеву, унылого Ильма и раздраженного Савлея.

— Элвин, — сказала командир-человек, — подумай. Вдруг живой он нам полезнее овоща. Послужить проводником, ключом к двери…

— Когда я буду полностью знать, что у него вот здесь, — Элвин двумя пальцами указала скрежету в висок, — я сама стану ключом. Или поймаем еще одного, двоих, троих. Зная о них все, это будет сделать легче…

— Невменяемых драчунов? С этим мы говорили.

— Начинай, — кивнула королева мозголому. — Мягко, поверху. Кто он, откуда.

Палач повернул к пленнику похожее на полупропеченную лепеху лицо. Произошла невидимая борьба. Мышцы Орма напряглись, сухожилия натянулись.

— Расслабься, и тебе не будет больно.

Орм сплюнул под ноги королеве слюной и кровью с прокушенной губы.

Райна тоже напряглась, точно выламываясь из тела, готовая превратиться — и от врагов, людей и крылатых, в этой зале останутся ошметки. И даже хваленая магия Элвин их не спасет. А если спасет — Райне это будет уже все равно.

Ильм вдруг заметил девушку и шагнул к ней, загородил зелеными с серебряной пылью крыльями, опахнув ароматом травы:

— Не смотри, не надо.

Положил ей руки на плечи, и их каменность, желание   убивать стекли по телу Райны, растворились в слезах. Это было неправильно, но она ничего не смогла с собой поделать. Ильм же поднял Райну подмышки и понес. Она все пыталась глянуть ему через плечо, упираясь в ключицу крылатого острым подбородком, пыталась освободиться — но эти попытки были не сильнее трепыханий новорожденного котенка, которого несут топить.

И утопили наверху, в Сером ярусе, где свет солнца, проникая сквозь витражные окошки, ложился на мозаичный пол, на кровать, на стены и мебель цветными, как леденцы, пятнами. Двери сползли вниз, глухо хлопнули. Ильм заговорил их и уложил Райну на постель, качающуюся на цепях, подвешенных к потолочному крюку, точно колыбель. Постель была похожа на невесту в кисее, окутанная ею, точно ажуром инея.

Крылатый наплескал воды из серебряного кувшина, смочил Райне виски и грудь.

— Я лекаря позову.

Райна вцепилась Ильму в руку, равно готовая снова окаменеть или зарыдать. А юноша вытирал ей слезки и напевал колыбельную, и как-то так само собой получилось, что они утешали друг друга, переходя к чему-то большему, медленно разгораясь. Райне для соития не нужна была страсть королевы, а Ильм следовал за подругой. Вот полетела на мозаики одежда, и расцвеченная витражами нагота неодолимо повлекла Райну и Ильма друг к другу. Если с зимней ведьмой Сиург была боль, если с Канником Райна вовсе ничего не запомнила — то ласки Ильма были нежны, наивны и неторопливы. Он словно наслаждался девушкой, как ценнейшим вином. А сама она забывалась в дружеских объятиях, касаясь Ильма стыдливо, робко, чувствуя, как слезы высыхают на глазах. Утопала в его запахе, отгоняла черноту, что сейчас совершалась внизу, в пыточной зале. Коготками Райна бежала по груди Ильма, по щекочущим волоскам, кущи делались гуще, чем ниже она спускалась. Ильм стирал со щек Райны следы слез и стыда, медленно целовал ее всю, иногда замирая, точно боялся спугнуть излишней дерзостью.

Солнце двигалось по покою, и они тоже двигались, подчиняясь древнему ритму. Биению крови в жилах. В близости находя утешение — словно дети, заблудившиеся в лесу. Тут не было страсти, а только взаимная робкая нежность. Потом Ильм раздвинул Райне бедра, и отвердевшая плоть вонзилась сквозь кольцо между ними в пещеру — теплую, влажную, — и стала тереться и биться там все быстрее и быстрее, точно медведь, умащивающийся в берлоге перед долгим зимним сном. Упругие стенки подавались, Райна застонала и впилась в ягодицы Ильма пальцами, яростно и старательно насаживая себя на шкворень. Но вместе с болью пришло наслаждение. И семя хлынуло в нутро, перехлестывая, заставляя ноздри девушки кривиться. А торжествующий крик улетел и разбился о потолок. Кровать качнулась, белизну кисеи залило густым, и Ильм тяжело растекся по Райне, укрывая пол по обе стороны от постели раскинутыми крыльями. И тут морок отступил, и Райна осознала, что пока утешалась здесь, Орм внизу… лучше бы он умер.

— Тихо… тихо… — Ильм сонно погладил ее по щеке. — Я прислушивался. Он жив.

— Лучше бы умер! — Райна попыталась оттолкнуть крылатого, но тот, хоть и не был толстым, оказался слишком тяжел. Медальон Райны застрял между телами. Крылатый отстранился.

— Он цел. Элвин прервала истязание.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, — Ильм приложил палец к губам Райны. — Мы сейчас спустимся к нему.

И тут Райна опять заплакала. Благодатные слезы лились, и когда Ильм слез с нее, и девушка уселась в постели, трясущимися руками пытаясь одеваться. А крылатый отошел к окну и деликатно стоял к ней спиной. И когда пробовал Райну напоить, и когда осторожно хлопал по щекам.

— Прости. Я не хотел.

— Ильм! — Райна обхватила крылатого за шею и стала взахлеб целовать, вымачивая в слезах. — Я все… все для тебя!.. Что захочешь! Если он… живой.

Ильм приподнял лицо подруги за подбородок и бережно, как брат, поцеловал в губы, даже не пробуя их раздвинуть языком.

— Глупышка…

И добавил про себя: «Влюбилась. Это плохо, что влюбилась в него».

Налил в фарфоровый таз воды из кувшина, подал девушке полотенце и гребешок.

— Причешись и умойся. Я вернусь через пять минут.

Райна осмотрела в зеркале покрасневшее, заплаканное лицо, встрепанные волосы и кое-как застегнутую рубаху и решила, что в словах крылатого есть смысл. Как ни глодало ее нетерпение, стала приводить себя в порядок. Девушке-скрежету вовсе не хотелось, чтобы кто-то догадывался об ее истинных чувствах. С Ильмом вот поздно, но он же… никому не проболтается?

Склонив голову, она опять заглянула в зеркало. Так вроде получше. Краснота с лица ушла, и волосы больше не торчат, как иголки у ежика. Может, сбегать за свежим платьем? Нет, не стоит. Так Ильм может ее потерять.

Вот только глаза выдают чувства блеском да до сих пор подрагивают пальцы.

Райна сомкнула ладони на медальоне с повелительницей тьмой, прося у той успокоения. И стала дожидаться Ильма.