Глава 2. Цветы

Если бы Ярослав мог, он примчался бы в «Каприччо» с самого утра. Непонятно, зачем, непонятно, что бы он ей сказал, но примчался бы. Но он, увы, не мог, и новый день на работе оказался еще хуже и напряжнее предыдущего. Казалось бы, просто сменилось начальство, да? А вот совершенно это не «просто»! Хоть увольняйся теперь.

В общем, понятно было, что раньше вечера он в «Магию» не попадет. В середине дня его мозг сгенерировал гениальную идею: вечером надо будет купить ей цветов! «Гениальной» идея была, конечно, в кавычках. Кто вообще так делает, таскает букеты малознакомому обслуживающему персоналу? Правильно, так делает он, Ярослав Быстрицкий. Тридцать три года, а все еще романтичный дебил, а ведь как хорошо шифровался все эти годы. Ругал себя последними словами, но в идею вцепился крепко. Букет. Цветов. Обязательно. Белых роз, например.

И вот ведь какое дело. Букет был практически неизбежен, это побочный эффект воспаления романтики у человека, еще не выработавшего естественного иммунитета к этому заболеванию. Но сколько в мире разных цветов всевозможных расцветок? Их и сосчитать невозможно. Даже если в вашем распоряжении всего один цветочный ларек, вариантов все равно гораздо больше одного. Больше двух. Даже больше пяти. Какова же вероятность выбрать из всего этого многообразия именно те цветы, которые нужно?

В данном случае это была именно случайность. Если приход в «Магию» был для Ярослава неизбежен, хоть сам он об этом еще не догадывался, то цветы он мог бы купить и другие. История Ярослава и торгового центра «Магия» от этого изменилась бы только самую малость. Другие очертания, другие сроки, другой комплект событий, но результат был бы тот же. А вот история Риты и Ярослава еще не изменилась, но допустила саму возможность изменения именно в тот момент, когда Ярослав решил: розы. Белые.

В цветочном магазине возле работы их, кстати говоря, не было. Скажете, так не бывает, чтобы не было роз? Ярослав тоже так думал, но случается такое иногда: только что все продали, у кого-то тут то ли юбилей, то ли свадьба, то ли юбилей свадьбы, взяли сразу большую партию, вот и нет сейчас. Зачем дарить кому-то столько роз, боже мой? Ну а с другой стороны, почему бы и нет, правильно? В этом самом месте Ярослав мог бы решить не заморачиваться, купить другие цветы или прийти вообще без цветов, и история Риты могла бы все-таки остаться неизменной, такой, какой она сама ее представляла. Но Ярослав уперся. Он решил найти белые розы, и то, что было до этого еле намечено призрачным пунктиром, стало обретать плотность и упругость. Это была уже почти полноценная новая линия вероятности.

Ярослав же вовсе не думал о вероятностях. Он шел к следующему цветочному ларьку и думал о рабочих неприятностях, о том, будет ли лучше заплатить с карточки или дать наличность, нужна ли ему мелочь, которую ему сунут на сдачу, и так далее, далее, далее. А под всем этим поверхностным слоем суеты в его мыслях были голубые глаза, яркие, светящиеся, невероятные. Глаза Риты. Светлый образ, который он видел-то всего ничего, но который отпечатался в его мозгу с фотографической отчетливостью.

Со второго раза все получилось: он нашел розы, добрался до «Магии», зашел в «Каприччо» и огляделся в поисках той самой девушки. В отличие от читателя, он даже не знал, что ее зовут Рита. Она ему не представилась, а он вчера смотрел не на бейджик на ее блузке, а исключительно на нее саму. И вот сейчас он представил себе, каким идиотом он будет, если она сегодня, например, не работает. Или работала с утра, уже ушла. «А вы не подскажете, на месте ли сейчас такая красивая блондинка? - У нас их три, вам Таню, Машу или Настю?» А ведь он привык все продумывать до самых мелочей! Как так вышло, что уже почти сутки он умудряется не думать о важных вещах? Будет ли она работать, как ее зовут — это же важно! Но он пришел сюда, абсолютно уверенный, что найдет ее здесь, и найдет легко, ну не идиот ли?

На самом деле, это было совершенно нормально, просто он еще об этом не знал.

Рита, конечно, была здесь. Она вообще почти всегда была здесь.

***

Когда он пришел, Рита ужасно обрадовалась. Ей и понравился, и одновременно не понравился сегодняшний сон ее гостя. С одной стороны, он был очень красив и там было море. С другой стороны, она осталась голодной. Это было не так уж страшно, она привыкла голодать по несколько дней, а дольше недели — очень давно не приходилось, все равно кто-нибудь найдется; но вот обманутые ожидания придавали ее голоду силу. Он должен был стать ее ужином еще этой ночью, но почему-то не стал, и Рита ужасно хотела разобраться, как это вышло. И исправить это досадное недоразумение, конечно. И вот он пришел. Сегодня она улыбнулась ему по-другому, совсем не вежливо, но радостно и открыто. Сказала:

- Я так рада, что вы пришли! Вам у нас понравилось? - она, конечно, знала, что дело вовсе не в обстановке и даже не во вкусной еде. Но это было что-то вроде ритуала. Игра. Предобеденные кошки-мышки.

- Здравствуйте. Да, мне очень понравилось здесь. Это вам, - сказал мужчина и поднял руку. А в руке его было это.

Рита не закричала, не шарахнулась в сторону и не упала в обморок. Она поначалу вообще никак не отреагировала, потому что просто не могла поверить в то, что это действительно происходит с ней. Может, это просто чей-то сон? Материальная галлюцинация кого-то из соседей? Наконец она осмелилась спросить:

- Это... мне?

- Да, - подтвердил мужчина. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке и нервничал все больше. Бедный. Рита протянула руку. Она до последнего ждала, что что-то случится. Грянет гром, обвалится потолок, разверзнется бездна, мужчина с букетом истает миражом, и она не сможет взять цветы. Но она взяла их, схватилась обеими руками, стараясь, чтобы это было не очень заметно со стороны. Не исчезли. Всмотрелась в цветы, убеждаясь:

- Они... белые, - сказала она, сама понимая, как глупо это звучит.

- Да, - снова сказал мужчина и занервничал еще сильнее. - Вам не нравятся белые цветы?

- Нравятся. Но мне никогда не дарили белых цветов, - честно сказала она. Никто. Никогда. Ни единого раза. За все сто шестьдесят семь лет. Мужчина выдохнул и немного расслабился. Это хорошо. Потому что это, оказывается, не просто какой-то мужчина. Это тот, в чье появление она перестала верить еще на первой сотне лет. Это тот, кто пришел за ней. А главное, это тот, с кем она сможет отсюда уйти.

Рита уже не была уверена, что хочет уйти, хочет что-то изменить в своей жизни. Она к ней привыкла. В ней был порядок, ритм, своя особая удаль и прелесть. В ней были выгоды. Сила доставалась легко, деньги — еще легче. Ни о чем не надо думать, нет никаких проблем. Когда-то ей было противно, но это было еще задолго до "Магии", а теперь нет, давно уже нет. Но хочет она или нет, а такими шансами не разбрасываются. Шанс нужно держать рядом с собой, чтобы воспользоваться им в нужный момент. Вот только что она будет делать, когда этот мужчина наконец поведет себя так, как ведут себя все остальные?

***

Ярослав в этот момент был не просто «не в своей тарелке», а почти в панике. Угораздило его купить этот веник, а. Когда она его взяла, у нее было такое растерянное лицо и даже губы, кажется, задрожали. Он что, умудрился ее этим обидеть? Не надо было приносить? Или не того цвета? Да, белые, что такого-то? Ему показалось, что она вот-вот заплачет, а что с этим делать, он не представлял. Он ведь как лучше хотел!

- Вам не нравятся белые цветы?

- Нравятся. Но мне никогда не дарили белых цветов, - она подняла взгляд от букета и улыбнулась, а Ярослав перевел дух. Кажется, все-таки все в порядке! Просто, видимо, у нее к белым цветам что-то личное. И поди теперь пойми, это он так неудачно попал или, наоборот, удачно? - Я освобожусь, как только вас накормлю. Что будете заказывать?

Ярослав порадовался, что она так хорошо его поняла — с полуслова, даже выдавливать из себя приглашение не пришлось! Тут же огорчился, потому что такая понятливость ясно указывала: не он первый такой, кто пришел спросить, когда она закончит, предложить посидеть где-нибудь... и так далее. И вполне вероятно, не он последний, хотя хочется верить, что это хоть капельку зависит от его собственных действий. Но она ведь согласилась уделить ему время! Еще даже до того, как он об этом попросил! Можно считать, сама предложила! Это все-таки была удача.

Что он заказал, он не запомнил. Как ел — не запомнил тоже. Он помнил потом только, как смотрел на изящный женский профиль, то пропадавший в тени, то снова выходивший на свет тусклых оранжевых здешних ламп. Смотрел, любовался, ждал. Скорее бы.

Рассчитав его, девушка сняла форменный передник, кинула на ближайший стул, вышла за дверь и поманила его за собой.

- Вам ничего не будет за такую отлучку? - с тревогой спросил Ярослав.

- Нет, ровным счетом ничего, - засмеялась она. - Здесь и без меня справятся. Ну, пойдем?

- Куда вы хотите? - Ярослав постарался, чтобы это звучало галантно, а не беспомощно. Ну в самом-то деле, откуда он знает, куда ее лучше вести? Девушка всерьез задумалась.

- Куда угодно, но чтобы при этом не выходить из «Магии».

- Понятно, - такой выбор Ярослава сначала несколько озадачил, но подумав, он решил, что это логично: вряд ли ее смена закончилась. Скорее всего, она рассчитывает часик погулять с ним и вернуться обратно. - В кино? Или к кому-нибудь из ваших конкурентов?

Тут ему показалось, что он опять спросил что-то не то: она посмотрела на него так недоуменно, будто он без предупреждения перешел на китайский. Да что опять не так?! Наконец она медленно сказала:

- Конкуренты — это хорошо. Это отлично. Пойдемте в кофейню. Никогда не пробовала их тортики.

- Я тоже, - с готовностью подхватил он. - Вот прямо сейчас это и исправим!

***

Рита действительно никогда не пробовала тортиков из той кофейни. И их кофе тоже. И человеческую пищу вообще. Потом уже она поняла, что сделала глупость: да, это был логичный шаг, но не с жирного же крема надо было начинать! Но никто никогда не предупреждал ее, что жирное — это нагрузка на организм, и что тортики с кремом — это то самое жирное и есть. Да даже если бы и предупреждал, не факт, что она вспомнила бы в тот момент. Она растерялась.

Обычно все предлагали ей всего один вариант: к ним домой. Она его, конечно, отвергала, но выдвигала встречный: маленькую удобную подсобку около «Каприччо». Она неплохо обустроила ее за эти годы, у нее там было даже подобие лежанки. Всем хватало. Никто не жаловался. И тут вдруг: кино! Кофейня! Не могла же она вместо этого сказать: «В подсобку». То есть, могла, конечно, но решила проверить, на сколько его хватит. Долго ли он сможет держаться, прежде чем предложит ей поехать к нему, и вот тогда она скажет...

Он не предложил. Он рассказывал что-то о своей работе, о детстве немного, о какой-то бывшей то ли жене, то ли не жене (впрочем, быстро перестал, это он молодец). Но Рита слушала все это вполуха. Она пробовала тортик. И у тортика, как ни странно, был вкус.

Рите все еще было красно, но так размыто-красно, с добавлением белого, крапчато-красно, почти розово и хрустально. Такого с ней до сих пор не случалось ни разу.

Он пытался расспросить ее о чем-то, но Рита отговорилась усталостью и продолжала смаковать. Значит, вот это — сладко. Вот это — фрукт. А это — тесто. Интересно! А кофе, оказывается, горький, вообще непонятно, зачем его пьют.

В конце концов мужчина замолчал и просто уставился на нее. Мужчины часто на нее смотрели примерно так же. Но он опять ей ничего не предложил. Тогда, чтобы разрушить молчание, она сказала:

- Наверное, мне пора возвращаться на работу.

- Да, конечно, - тут же засуетился он, расплатился, проводил ее до «Каприччо», долго стоял, не желая уходить, будто чего-то ждал. Рита наконец сообразила, что он не уйдет просто так, как обычно уходят те, из подсобки. Им достаточно было просто задать направление на выход. А с этим человеком придется прощаться.

- Спасибо, - сказала она. - Это был самый необычный вечер в моей жизни.

Это была правда. Она подошла поближе, поцеловала его в щеку, почувствовала, как его бьет мелкая дрожь. Значит, на самом деле она на него все-таки действует! Но как же он держится, в таком случае? И не слишком ли это было — лезть к нему с поцелуями? Но он ничего, как-то выдержал. Пожелал ей хорошего вечера и ушел. Ну ничего себе. Ничего себе, какие железные бывают люди.

Ночью ей было плохо. Ее выворачивало наизнанку долго и мучительно. Потому что нагружать организм, никогда не пробовавший человеческой пищи, жирным тортиком, могла только такая идиотка, как она.