Глава 1

Паровой дилижанс промчался прямо по луже, обдав меня грязными брызгами с ног до головы. Опустив взгляд к подолу, увидела коричневые разводы, попыталась отряхнуться, да куда там. Ну вот, теперь ещё парадное платье до ночи отстирывать.

Не везёт, как говорится, так не везёт. Это у нормальных людей, в одном деле отвернулась удача, так обязательно улыбнётся в другом. У меня же неприятности растут, как сорняки в огороде. Быстро и незаметно. И, вот, ты уже идёшь не по грядкам с репкой, а в траве по пояс.

Вот и сегодня мало того, что в очередной раз отказались принять на службу, так ещё где-то потеряла кошель. Теперь только веревочка с пояса свисала. И хоть там были одни медяки, но будь кошель на месте, мне бы не пришлось тащиться через весь город пешком. И до темноты теперь домой точно не добраться, а, значит, еще и там мне достанется за опоздание.

Это все потому, что родилась я в лунный день – последний оборотного цикла. Угораздило же мамочку! А луна – светило ночное, вот и некому мне удачи-то прибавить средь бела дня. Хотя, что-то не припомню, чтобы мне и по ночам везло.

– А ну, с дороги, вошь заворотная, – какой-то парень больно толкнул в плечо, пробегая мимо. Хотя сам оборвыш какой-то, а тоже строит из себя. Еще и рыжий.

– Сам лободыр вонючий! – крикнула ему в след. Хотелось запульнуть в него чем-нибудь, но в руках ничего подходящего не оказалось. Я бы и неподходящим запульнула, но и такового при себе не нашлось. Кошель и тот пропал. Хотя нет, кошелём бы не запульнула.

Наш дом стоял на окраине, у самой городской стены. И хоть мой отец когда-то жил за воротами, я по рождению ксайя. Так что никакая я не вошь заворотная! И вообще, отец мой при церкви Беспокойного стучальщиком трудится, собак пугает, крыс и даже людей некоторых. Сама я в церковь никогда не ходила, да и отец не слишком верил во все эти сказки, просто работал. А собирались там те, кто ждал, когда с неба упадёт звезда и всех спалит к хухелям. Глупость, конечно. Звезды ж крошечные, кого этот огонёк спалить-то может? Сказки всё это для малышей. Хотя, видела, там и взрослые люди собираются. Даже те, кому и за ворота уже пора.

Конечно, домой я добиралась в потёмках, едва ноги не переломала, топая по калдыбобинам. Фонарей в нашем квартале нет, темень непроглядная, а тут еще небо в тучах весь день, ни звезд, ни луны. Но дождя всё равно не дождёшься, как бы небо ни хмурилось. А жаль, жара днём стоит страшная.

Знала, что бесполезно, но все же дернула калитку. Заперто, как и следовало ожидать. Родители всегда запираются, едва сумерки настанут. С чем это правило связано, понятия не имею. Наверное, привычка еще с тех времен, когда отец жил за городской стеной, то есть ещё до моего рождения.

Подобрав юбку, я приготовилась лезть через забор. Он хоть и невысокий, но гладкий как столешница, ни сучка, ни щели, зацепиться не за что. А поверху доски заостренные, как колья, только нежить на них сажать. И, вот, от кого, спрашивается, они тут защищаются? Едва концы с концами сводим, что воровать-то у нас? Колотушку папину? Или запасы репы? В округе и побогаче дома стоят, так у некоторых, вообще, забора нет.

Я закинула ногу на нижнюю петлю у калитки, пальцами зацепилась за верхнюю, подтянулась, вторую ногу упёрла в ручку. Что-то затрещало. Ох, только бы ничего не отвалилось.

Раскорячившись, перекинула ногу прямо на острые выступы. Больно, но терпимо. Ещё чуть-чуть и перевалюсь через забор. А треск усилился. Точно ручку отломаю сегодня. Что ж, она и так много выдержала. Рано или поздно ей должен был прийти конец.

Взгромоздилась на забор целиком, наконец, ухватилась за край и спустила ноги вниз. До земли, таким образом, совсем чуть-чуть остается, не шмякнусь в грязь, дай Беспокойный.

Опять затрещало, но я уже отпустила руки и спрыгнула на землю. И, вот, теперь поняла, что трещало-то. Подол платья был разорван до колен! Подол моего единственного парадного платья! Теперь ходить мне на собеседования оборванкой штопаной! Ох, Беспокойный, за что ж ты так меня ненавидишь?

Стараясь не издавать лишнего шума, я добралась до задней двери. Её по обыкновению оставляли открытой на случай, если кому по нужде ночью приспичит, чтоб ключами не греметь. Едва слышно повернула ручку, толкнула дверь, но та почему-то не поддавалась. Будто что-то ещё мешало. Только узенькая щель приоткрылась, но мне в неё точно не пролезть. Однако попытка - не пытка. Протиснулась плечом, начала толкать дверь сильнее. Да что ж там застряло-то?!

Дернулась изо всех сил, дверь чуть поддалась, и я, наконец, смогла просунуть голову, но в этот момент вдруг раздался такой грохот, что… ой. И, кажется, я окончательно застряла. Ни в дом протиснуться, ни на улицу вышмыгнуть. А сверху уже слышались шаги. Ой, что будет-то сейчас!..

– Воры? – раздался испуганный мамин голос. – Да что у нас брать-то?

– А кто ещё? – а это разгневанный голос отца.

А вскоре я увидела свет фонаря, который держала мама, а прямо передо мной стоял отец с дрыной в руке. Мама подняла фонарь повыше, и свет попал в лицо.

– Лиодан? – удивленно произнес папа. – Разве ты не спишь в своей комнате?

– Эээ… нет, кажется, – я даже оправдания придумать себе не смогла.

Оказывается, путь мне преградила железная стремянка, упавшая в проём двери. Папа быстро поднял её, теперь дверь открылась, и я смогла пройти в дом. Опустила взгляд, ожидая нагоняя, скукожилась вся.

– Я не стану спрашивать, почему в тёмное время тебя не было дома. Даже не стану ругать, – на этой фразе я осмелилась поднять взгляд, а папа продолжил. – Но ты должна знать, что такую необязательную девицу никто на службу не примет. Ты поняла меня, Лиодан?

Немного помолчав, я перевела взгляд с отца на мать, потом снова на отца.

– Мы ведь столько для тебя сделали. Грамоте обучили, – эх, а я-то ожидала от мамы поддержки, – а ты даже вовремя домой не можешь вернуться. С таким-то старанием тебя никто не возьмёт. Хочешь, чтоб тебя за стену выпроводили? Двадцать циклов стукнет и все.

– Да я просто не смогла нанять экипаж, вот и шла пешком!

– И что же с экипажем случилось? – поинтересовался отец. – Извозчик не захотел брать замарашку?

Опустила взгляд к подолу и заметила грязные разводы на платье.

– Нет, это я тут уже испачкалась. А кошель… похоже украли. Одни веревочки остались, – и я подергал обрывки на поясе.

– Еще и кошель потеряла? Наверх! Живо! – рявкнул отец. И мне ничего не оставалось, как подчиниться. Я в три прыжка добежала до лестницы, ведущей на чердак. Именно там находилась моя комната. Зажгла фонарь, плюхнулась на постель и больно стукнулась коленкой об книжку, которую сама же и бросила тут. Глухо застонала, потирая несчастную ногу. Ей и так сегодня уже досталось.

В комнату заглянула мама. Наверное, мой стон услышала. Увидела книгу в моих руках.

– Читаешь? – спросила она. – Умница, Лио. Будешь много читать, обязательно поступишь на хорошую службу. И писать не забывай тренироваться. Грамотность, она всегда в цене.

Я же продолжала делать вид, что увлечена книгой, но тут мама вдруг заметила, что держу ее вверх ногами. Нахмурилась.

– А мне так удобнее, – лучше оправдания придумать просто не смогла.

Мама взяла книгу из моих рук и перевернула.

– Вылетишь на выселки, – строго сказала она. – Назад очень тяжело будет вернуться, – ага, а для меня так и вовсе невозможно.

С этими словами она вышла из комнаты.

Нет, конечно, я не хочу на выселки. А кто туда, вообще, хочет? Но, вот, что мне делать, если меня попросту не берут! Злость такая взяла, что захотелось что-нибудь сломать. Но только не собственную ногу, как в прошлый раз.

Взяла книгу и стала усиленно читать. Только теперь поняла, что это и не книга вовсе, а каталог из мебельного магазина. И как он, вообще, тут оказался? Наверное, заходила в какую-нибудь лавку и утащила по рассеянности.

Грамоту я освоила не так давно. И, к удивлению родителей, вполне успешно. Мне даже понравилось читать, когда не из-под палки. А вот писать получалось не очень хорошо. Потому с дальнейшей учебой у меня не сложилось. Поэтому один путь – идти на службу. С давних пор в Дорстане соблюдался закон, что в городах живут только те, кто имеет документ о занятости. Занят, так сказать, полезным делом. А все остальные живут за стеной, там, где водятся мертвяки. Отец с большим трудом перебрался в город, а, вот, меня теперь запросто могли выселить за ворота. А там мало того, что в огороде работать день и ночь надо будет, чтоб захудалую репку вырастить, так ещё и землянку самой рыть, от нежити лесной отбиваться. Да меня там сразу съедят же! Бегемоты дикие или мертвяки, да хухель знает, что там ещё в лесу водится?

Нет, ещё можно, конечно, замуж выйти за рабочего. Только кто ж меня возьмет-то? Любой ксай захочет невесту с приданым, а у меня из приданого только пелёнка штопаная. Ко мне одни заворотные с выселок и посватаются. Сами надеются в город перебраться. От чудовищ подальше.

Отложила каталог, вспомнив, что мне ещё платье надо в порядок привести. А то какой раз уже засмотрюсь на картинки и обо всём забываю. И, вот, нужен мне этот мебельный каталог мастера Соллера? У меня денег не хватит даже на ручку от его шкафчика. Эх, вот бы устроиться на службу, да так, чтоб ещё и денег много платили… Дом свой купить, мебель от этого мастера, шторки там всякие, красиво чтоб было… Тьфу, опять замечталась.

Так, надо сосредоточиться. Взять платье, постирать и зашить. Или сначала зашить, а потом постирать? Или лучше наоборот? Нет, сначала надо его всё-таки снять. Встала с постели и увидела на светлом покрывале грязные разводы. Теперь ещё и покрывало стирать. Ох, надо было раньше переодеться.

Облачившись в домашнее простое платье, я спустилась вниз, прошла через темный двор, набрала воды из колодца и только теперь вспомнила, что забыла фонарь. А в темноте не увидишь, отстирались ли пятна. Бросила платье вместе с покрывалом в ведро и побежала в дом за фонарем.

Стоило проскочить в дверь, как снова раздался грохот. Опять эта дурацкая стремянка свалилась. Я замерла, чуя, что снова будут ругать. И тут же послышались папины тяжелые шаги.

– Лио, это снова ты?

– Э… мне платье надо на завтра постирать.

На лестнице показался отец с фонарем в руке, но уже без дрыны.

– Завтра постираешь, – буркнул он.

– Не могу! У меня завтра собеседование!

– У тебя каждый день собеседования. Уже пять лун ходишь, а толков нет. Я уже всерьёз подумываю, что тебя от выселок только замужество спасёт.

– Ну, так нашли бы мне мужа, я бы и не мучилась!

– Муж бы твой мучился. Иди спать, Лио. Платье мать с утра подготовит.

Вернулась к себе, сопровождаемая гневным взглядом отца. Он лично проводил меня до спальни. Платье с покрывалом так и остались в ведре у колодца. Посидела немного в комнате, полистала каталог, взяла в этот раз фонарь и снова вышла из дома. Стыдно, что мать мне вещи стирать будет.

На этот раз, выбираясь на улицу, придержала лестницу, чтоб та не грохнулась.

Выполоскала платье, благо грязь не сильно въелась. По крайней мере, в свете масляного фонаря пятен видно не было. Покрывало оставила на потом. Можно и без покрывала поспать, ночи-то тёплые. Отжала платье, как могла и тихонечко проползла в комнату. Даже порадовалась, захлопнув дверь спальни, что умею ходить тихо, если постараюсь. Понапрасну меня неуклюжей считают.

Эх, надо было все-таки сначала зашить. Но поздно. Мокрая ткань плохо штопалась, холодила руки и замочила домашнюю рубаху. Залатала тоже кое-как. Ну, ничего, лучше уж так, чем никак. Повесила платье на стул, пусть сохнет. Переоделась ещё раз. Домашнюю рубаху, которая уже тоже стала мокрой, вешать некуда. Бросила на сундук. Надела рубашку, приготовившись ко сну, но тут взгляд упал на книгу. Нет, это был уже не каталог с мебелью, а нормальная книга. Почему-то я бросила её на пол. И, вот, теперь я взяла её в руки, поднесла фонарь к страницам и начала читать. Это была очередная романтическая история о прекрасных ксеррах, ужасных чудищах и тёмных властелинах. Сюжет-то простенький, таких историй миллионы, но почему-то меня затянуло. И я даже не заметила, что читаю уже не при свете фонаря, а под первыми лучами восходящего небесного светила.