Глава 8

Таридан явилась в мои покои почти в тот же миг, как только удалился арксер. Я даже рыжего из уборной выпустить не успела, как она нарисовалась. Подруга обошла стол, пристально глядя на попугаев. Да, я так и не отправила послание в Дорстан. И мне показалось, что сейчас она опять набросится на меня с обвинениями, но подружка, видимо, успела остыть.

– А ты не смотрела, что у этих в памяти? – спросила она.

– Нет, – пожала плечами, – а разве их не обнуляют прежде, чем отправить новому владельцу?

Тари подошла к окну и задвинула тяжёлые портьеры, затем лишь открыла клетку. 

– Обычно, обнуляют, но вдруг повезёт? – затем она подошла к двери и заперла замок, а после вернулась к клетке. 

Попугай не выдает послания, пока не сядет на ладонь к человеку. И потому Тари открыла клетку и протянула руку хохлатому. Тот быстро спрыгнул с жёрдочки и оказался на ладони девушки. Таридан осторожно вытащила птицу из клетки и приказала:

– Послание.

Попугай хранил молчание. 

– Говорила же, обнулённые все, – я протянула руку, и птица перепрыгнула ко мне. – Запись, – скомандовала, отходя к окну. Попугайчик чирикнул, открыл клюв и принялся запоминать всё, что я сейчас произнесу.

– Послание! – громко произнесла Тари, и мой попугай наверняка запомнил. 

– Помолчи! – прикрикнула на подружку. – Дай родителям письмо записать, – и тут же скомандовала птице, – забудь! – Но тут маленький зеленый попугайчик на ладони Тари вдруг заверещал:

– Помогите! Помогите! Мы никогда отсюда не выберемся! Помогите! – это была единственная фраза, которую он повторял по кругу. 

– Я тебе говорила! – прошипела Тари. – Тут что-то совсем неладное творится! Стоп! – скомандовала она зеленому, и птичка заткнулась. А попугай-эпистола вспорхнул с моей руки и сел на клетку сверху.

Про то, что здесь творится что-то неладное, я от неё впервые слышала. Кажется, и в самом деле, с Таридан что-то сотворилось.

– А можно я уже выйду! – послышался голос из уборной. Дверь скрипнула, и на свет показалась лохматая голова рыжего. 

Тари тут же расплылась в улыбке и томно протянула:

– Хорошего дня, Рексель. 

– Угу, – кивнул рыжий, выбираясь целиком из уборной. 

– Тари, с чего ты взяла, что здесь что-то творится? – я подошла к подружке так, чтоб закрыть от неё Рекса. 

– Да? – удивлённо вскинула она брови, взглянув на меня. – Ах, да, точно! – кажется, она возвращалась к реальности. – Мой куратор, арксер Тайтрель. Он приходил ко мне как раз после того, как ты ушла. И… – она вдруг умолкла.

– Он что-то с тобой сделал? – спросила, подумав, что пауза затянулась.

Таридан приложила пальцы к вискам, зажмурилась, будто с трудом пыталась что-то вспомнить. Потом подошла к креслу и, даже на рыжего не обращая внимания, села.

– Он сказал, что нужно поговорить. Но я не помню, о чем мы разговаривали. Потом у меня вдруг голова заболела, и я только и думала, поскорей бы он ушёл. А как только он вышел, всё прошло. И я на него обиделась. 

– В смысле?

– Ну, как ты не понимаешь? – всплеснула она руками. – Я ведь подумала, что нравлюсь ему. Он всегда так мило со мной общался. Да и сам он – очень красивый мужчина. А тут эта головная боль всё испортила. А Тайт, вместо того, чтоб как-то помочь мне, он же арксер, он может! Но Тайт просто взял и ушёл! Ну, как тут не обидеться?

Логика Тари не переставала меня поражать. Но для себя я сделала вывод, что заходил этот Тайтрель к ней вовсе не для разговора. Её куратора проделал с моей подружкой то же, что и Дайл со мной. Только Тари ничего не запомнила. 

– Он прикасался к тебе? – спросила, чтоб подтвердить свои подозрения. 

– Это не то, что ты думаешь! – вспыхнула она, и тут же искоса бросила взгляд на рыжего. Опомнилась.

– А солёную гадость давал пить? 

– Нет, – помотала она головой.

– А мне Дайллер давал. И я помню, как это было. Он коснулся меня. И еще я заметила, что у него пальцы стали длинными, будто в них суставов больше. И мне тоже плохо стало.

– То есть, – заговорил рыжий, – эти ваши кураторы-арксеры что-то такое проделали, что вам обеим поплохело? 

– Дайл меня обнял. А потом… да, он что-то сделал, – подтвердила я. – А ещё он сказал, чтоб никто ко мне не прикасался. 

– Да-да, – подтвердила Таридан, – все так и было. Только зачем всё это? 

– Расскажи про попугая, – сказала я подруге, – того самого, что случайно к тебе прилетел, – я протянула руку сидящему на клетке попугаю-эпистоле. – А я пока письмо родителям отправлю, – и вместе с хохлатым я вышла в спальню.

Некоторое время я ещё думала, что именно надиктовать попугаю. С одной стороны, мне не хотелось тревожить маму с папой. Они наверняка будут волноваться, узнав, что здесь творится неладное. Но с другой – к кому мне ещё обратиться?

– Забудь, – очистила простой командой память птицы. – Запись: «Мама и папа, шлёт послание вам Лиодан. Я благополучно прибыла на остров Дармиф. Мне выделили отдельные покои, ко мне относятся с уважением, хорошо кормят, а работа нетрудная, но весьма скучная. Но скуку я перетерплю. Я тут живу как настоящая ксерра. Но мой куратор странно себя ведёт. Я пока не знаю, что именно происходит, но после его присутствия, мне вдруг стало дурно. И моя подруга, Таридан, рассказывает то же самое. Если это будет продолжаться, я буду вынуждена оставить службу и вернуться в Дорстан раньше срока. Буду слать сообщения как можно чаще, чтобы вы знали, что со мной всё в порядке. Люблю вас, Лио». Конец записи, – приказала птице, подошла к окну и, сдвинув портьеру, отправила попугая к адресату.

– Любопытная история, – пробормотал рыжий, когда я вернулась в гостиную. Тари по-прежнему сидела в кресле, и от Рекселя её отделял стол. Рыжий предусмотрительно сел на стул, расположившись на максимальном удалении от девушки.

– Тот попугай дал координаты. На восток по канатной дороге, затем по воде, не касаясь земли. Нам нужно попасть в Башню Лунного Серебра, – заявила я. 

– Пойдём все вместе? – уточнил Рекс.

– Не знаю, – пожала плечами. – Тари может и к себе вернуться, – стрельнула в подружку взглядом, понадеявшись, что она всё поймёт и тут же удалится. Но не тут-то было.

– И пропустить всё самое интересное? – возмутилась Таридан.

Да уж, от неё так просто не отделаешься. 

– Ладно, – махнула рукой, тяжко вздохнув, – пойдем все вместе. 

Рыжая морда отчего-то широко разулыбалась. И чего это он? Опять, что ли, хочет, чтоб его Тари полотенцем привязала? 

Взглянула на Рекселя хмуро, давя в себе желание стукнуть его чем-нибудь. Улыбку с лица рыжий убрал.

– Одна проблема, – произнёс он, – меня же тут быть не должно. Что мне говорить, если кто-то из кураторов меня заметит? Я не хочу вновь прикидываться уродливой женщиной.

– Ой, ладно тебе, – махнула рукой. – Не такая уж ты и уродливая!

– Что? – удивлённо воскликнула Тари. – Рексик переодевался в дамское? – и она расхохоталась, а рыжий побагровел.

– Я не понял, а разве мужчины не служат тут хоть кем-то? Ладно, когда я к кухаркам втесался, но так-то разве я не могу быть тем же библиотекарем?

– И впрямь, – согласилась я, – кажется, тут служат одни лишь женщины.

– Да просто это женская башня! – воскликнула Тари. – Разве не знаешь? В одном помещении селят людей одного пола, так бывает. Наверняка, в других башнях работают мужчины.

– Ага, – кивнул рыжий, – значит, в случае чего, говорю, что я – служащий библиотеки, – помолчал немного, затем добавил, – знать бы только, какой библиотеки. Ну, да ладно, – махнул он рукой, – разберёмся на месте. 

Небесное светило ещё не достигло горизонта, и направление определить оказалось нетрудно. Сложнее было найти выход к канатной дороге. Пришлось побегать по неосвещённым лестницам. 

Интересно, что когда мы спустились вниз, как нам показалось, до конца, выхода там вообще не нашлось. Сплошные глухие стены, ни оконцев, ни дверей.

Выход к канатным дорогам обнаружился на самом верху башни. Правда, пришлось ещё немного побегать, чтоб найти путь, идущий именно на восток. 

Никаких дверей, лишь небольшое, узкое окошко, мимо которого медленно проплывали скамейки на верёвочках. Достаточно близко, только руку протяни, но мне даже выглянуть страшно! Коленки предательски стали подгибаться, а руки задрожали, стоило только представить, как я через эту узкую щель карабкаюсь на дергающуюся скамейку.

– Я туда не полезу, – заявила, отступая на шаг от окна. 

– Да мне как-то тоже не хочется, – Таридан приблизилась ко мне и даже за руку взяла. У оконца остался один Рексель. 

– Так не пойдёт, – коварно ухмыльнулся рыжий. – Что ж я один полезу? – он изобразил полупоклон, жестом указывая на окошко. – Только после вас, ксерры.

Мы с Тари переглянулись. В её взгляде читался страх, разбавленный любопытством. Не знаю, сумела бы она пересилить этот страх, но мне вдруг захотелось показаться сильной и смелой. И я даже руку из цепких пальцев Таридан высвободила. Будь здесь один Рексель, я бы продолжила трусить, но в глазах подружки выглядеть размазнёй очень не хотелось. И, потерев вспотевшие ладошки, я решительно шагнула к оконцу, отпихнув рыжего. Пусть видит, что я самая сильная, самая смелая… ой, мама! 

В лицо дунул холодны ветер, я взглянула вниз – высотища жуткая! Издали подползала очередная скамейка. Двигалась она медленно, и я бы без труда на неё запрыгнула, если бы не высота. 

Оглянулась на испуганную Тари и всё так же ухмыляющегося рыжего. По его лицу видно, он уверен, что я никуда не полезу. А я полезу! Всем назло!

Поставила колено на узкий каменный подоконник, высунувшись сильнее. Скамеечка медленно приближалась, а я готовилась к прыжку, стараясь лишний раз не смотреть вниз. Соленый морской ветер швырял распущенные волосы мне в лицо. Снизу доносил шум волн, разбивающихся о берег. Но у меня нет никакого желания видеть это море. Прищурившись, я смотрела только на скамейку. на трясущихся конечностях развернулась в узком оконце так, чтобы сразу сесть на неё. 

Я держалась руками за окно, а задница торчала наружу. Смотреть куда-либо, кроме как на скамейку, не могла. Пальцы вдруг стали скользкими, влажными, руки дрожали, а в локтях разливалась боль.

Едва скамейка поравнялась с окошком, разжала пальцы и тут же вцепилась в веревки. Тонкий тросик больно врезался в ладони, я не вскрикнула только потому, что челюсти стиснула до зубовной крошки. И зажмурилась, наконец. Всё равно ехать до конца, больше смотреть по сторонам незачем. Главное, не разжимать руки. 

Я не видела, как прыгал на канатную дорогу Рексель. Не знала, решилась ли Тари последовать моему примеру. Мне было уже всё равно, только бы поскорее закончился путь. Ну, и, судя по отсутствию криков, никто не сорвался вниз. 

– Эй, Лио! – за спиной послышался окрик рыжего. – Ты там, вообще, живая? Ответь!

– Д-да, – выдавила из себя. 

Не знаю, услышал ли он мой писк, но больше я ничего не смогла произнести. Мне, конечно, было интересно узнать, как там Таридан, но казалось, что любое слово способно нарушить мое хрупкое равновесие на этой шаткой скамейке.

Ехать пришлось долго, так долго, что тело затекло, особенно руки. Пальцев уже не чувствовала. От неудобной позы начало ломить спину, но сесть удобнее я не решалась. Я вообще боялась шевельнуться. Вдруг от нарушения равновесия, лопнут веревки?

– Это не наша станция, – послышался голос Рекселя, – едем дальше.

Ага, видимо, мы проехали мимо какой-то башни. Только я всё равно ничего не видела по причине закрытых глаз. И открывать я их не собиралась. По крайней мере, до тех пор, пока не достигнем конечной станции.

– Ух, сколько попугаев! ­– взвизгнула Таридан. Мимо пронеслось что-то шелестящее и огромное. Я пригнула голову, захотелось прикрыться руками, но как же я их отлеплю от веревок?! А тут еще скамейка, как на зло, качнулась, и у меня сердце замерло так, что натурально едва не задохнулась! В глазах бы точно потемнело, если б я их решилась открыть.

Попугаи… Да раздери их хухели, этих попугаев! Из-за них чуть не умерла прямо на канатной дороге! 

Больше я не слышала, ни шелеста крыльев, ни голосов. Мне начало казаться, что я уже давно потеряла сознание. Все звуки напрочь заглохли, а глаза открыть я всё ещё боялась. Так я думала, пока Рексель не заговорил вновь:

– Лиодан, приготовься.    

Хоть бы объяснил, к чему приготовиться-то?

Но тут подошвы заскребли по земле. Ага, выходим, значит. Я попыталась встать, но занемевшее тело стало таким не послушным. Кое-как встала на ноги, но пальцы отказались отпускать веревки. Точнее, отпустили их с опозданием.

Скамейка останавливаться и не думала, толкнула меня в спину, руки запутались в веревках, и меня опрокинуло лицом вниз. Вот тут-то я открыла глаза, ощутив под собой твердую поверхность. И по этой поверхности меня тащило вперед, а там, кажется… ой, там же обрыв!

Я задергала руками, не слишком соображая, что делаю. Но тут сзади кто-то ухватил скамейку, кисти мне при этом больно вывернуло, и я вскрикнула. Движение прекратилось. Теперь я просто лежала на каменной плоскости, всё ещё не решаясь встать.

– Н-да… – протянул рыжий, – не знал, что ты такая неуклюжая. 

Не только неуклюжая, но ещё и красная, как заходящее небесное светило. Рекс помог мне подняться, а я взгляд к подолу опустила, до того стыдно стало за свою неловкость. 

Конечно же, я ободрала локти и коленки. Перламутровый наряд вывозила в коричневатой пыли. Ох, наверное, и лицо у меня теперь такое же грязное, землистого цвета, как у мертвяка, которого только за ворота и гнать. 

А Тари к моему изумлению легко спрыгнула со скамейки, улыбающаяся, воздушная и чистенькая. Такая чистенькая, что аж противно.

Только теперь я огляделась по сторонам. Привезла нас канатная дорога на ровную площадку, будто вершину горы острым ножом слезали. Чуть поодаль виднелись высоченные пальмы, вокруг которых подвесные скамейки делали разворот и ползли в обратную сторону. Вот, оказывается, как выглядит конечная станция. А заходящее небесное светило окрасило розовым хрустальные горы. Красиво…

Площадка оказалась совсем невелика, зато высота тут такая, что весь Дармиф виден. Там, откуда мы прибыли, виднелись несколько серых каменных башен. Соединялись они не только канатными дорогами, но мостиками, казавшимися издали совсем тоненькими. А вот впереди тоже имелись башни, только совсем иные, тонкие, длинные, как иглы, и будто бы стеклянные. Вот только стекло не прозрачное – матовое. И то, что внутри этих башен, толком не разглядеть. Мне почему-то эти башни напомнили рыбу, такую склизкую, полупрозрачную, если с неё чешую счистить, а под кожей внутренности просвечиваются. Вот и у башен будто кишки проглядываются. Неприятное ощущение эти постройки у меня вызвали. 

Все строения находились по левую сторону усечённого холма, а по правую – плескалось море. 

Спуск с холма оказался не таким уж тяжёлым. А всё от того, что с четырёх сторон были высечены ступеньки. Только перилец не хватало для полного моего успокоения. Но, после всего пережитого, я и на одну лестницу была согласна. Спускаться вниз оказалось всё же относительно легко.

– А если нас тут кто-нибудь застукает? – вот совсем некстати заговорила идущая впереди Тари. – А вдруг сюда ходить нельзя?

– Дайл сказал, что мне можно гулять, где угодно, – возразила я.

– Дайл? – оглянулась подружка, и мне не понравился её взгляд – одновременно колкий и надменный.

– Арксер Дайллер, мой куратор, – была вынуждена ей пояснить.

– Так он для тебя уже просто Дайл… – язвительно протянула подружка. – Ну-ну… А мне вот мой куратор ничего не говорил о прогулках.

– Тогда скажешь, что это я тебя потащила, – ответила со злостью. 

– Ну, конечно, – и снова эта противная манера растягивать слова, – с Дайлом ты ведь куда легче договоришься… – вот до чего же она всё-таки мерзкой бывает!

Побережье было усыпано мелкими прозрачными камешками, походившими на стеклышки. При каждом шаге они хрустели, рассыпались осколками и блестящей пылью. Но звук ломающихся стекляшек мне нравился. Хруп-хруп с каждым шагом.

Мне вдруг начало мерещиться, что Тари снова что-то бормочет под хруст камешков. Причём говорила она весьма странные вещи. О том, что мне всё легко достаётся. И о том, что красота у меня какая-то неописуемая. Хотя вот уж красотой я точно не отличалась. Меня, в отличие от Тари, в жены не готовили. И никогда не обучали ни искусству макияжа, ни манерам. Хотя, если уж говорить о манерах, у подружки с этим делом обстояло совсем неважно. Я, конечно, не разбираюсь в том, как понравиться мужчине, но, по-моему, такая, как Тари, будет раздражать любого. В общем, неудивительно, что жениха к сроку ей не нашли. 

Тут Таридан вдруг остановилась, резко передёрнула плечами и выпалила:

– Знаешь, что? Может, я арксеру и не приглянулась пока что, но это лишь вопрос времени! И никто, – она ткнула указательным пальцем мне в грудь, – никто ещё не жаловался, чтоб я его раздражала!

Мне показалось, что рыжий засмеялся и пробормотал что-то типа: «Да-да, конечно». Кажется, Тари тоже это услышала, потому что она тут же переключила свой гнев на Рекселя.

– А ты! – она хватанула его за плечо и заставила развернуться. – Ты сам дурак!

– Да ты чего? – парень удивлённо уставился на неё.

В глазах у Таридан заблестели слёзы. Она что-то промямлила в духе: «Никто меня не любит!». И бросилась бежать. 

– Лио? – посмотрел на меня рыжий. – Мне показалось, она каким-то образом услышала, о чём я думаю. 

Я растерялась. Слышать мысли – так не бывает. Но ведь Тари точно ответила на мои раздумья. Да и сама я ведь слышала её бормотания, вот только уверена, подружка ничего не произносила вслух.

А, вот, о чём думает Рексель, я почему-то не слышала. Или, может, он просто совсем не думал. Интересно, такое вообще бывает.

Рыжий, глядя на меня, нахмурился, но вслух ничего не сказал.

– Надо её догнать, – предложила я.

– Да… – неуверенно ответил Рекс, – пойдём.

Чем дальше мы шли, тем больше шума появлялось в голове. Я уже не могла вычленить отдельных слов, только раздражающие звуки. Так бывает в шумной толпе, когда каждый талдычит что-то своё, и ни слова не разобрать. И я попросту отмахнулось от этого шума. Пусть галдят, мне до них дела нет.

Таридан шла на несколько шагов впереди нас. Время от времени она замедляла шаг, тёрла виски, затем снова ускорялась. Рексель тоже вел себя странно, тряс головой, будто морок отгонял. 

– Там говорилось, – начал вещать рыжий, – что идти нужно по воде, помнишь?

– И что? Я не хочу мочить ноги! – взбрыкнула я.

– Мне кажется, я с ума схожу, – пожалился он.

– Это из-за шума в голове? Я тоже их слышу, но не слушаю. 

– И… как? 

– Ну, – пожала плечами, – вот, бывает, отчитывает меня мама, а я в пол уставлюсь, она думает, мне стыдно, а мне на самом деле никак. Я не её слушаю, а узор в досках разглядываю. Вот, и сейчас разглядываю камешки. Смотри, они такие красивые, прозрачные…

– Нет, – он снова потряс головой, – мне это вряд ли поможет. 

Таридан, идущая впереди, вдруг резко вскрикнула, схватившись за голову, снова побежала, но тут же споткнулось и кубарем скатилась в море. 

– Тари! – крикнула я и рванула к ней, сама едва не поскользнувшись на мокрых прозрачных камешках. 

Подружка лежала на спине, опершись на локти. Из воды торчали коленки, время от времени омываемые волной. Она блаженно улыбалась, прикрыв глаза.

– Хорошо… – выдохнула Тари, – умолкли. 

Выбираться на сушу она не спешила. Не знаю, может, тут вода, и впрямь, тёплая, но мне мочиться совсем не хотелось. 

– Вылезай! – выкрикнула я, оставаясь на берегу.

Она лишь головой помотала. 

Рексель с видом героя кинулся на помощь Таридан. Я наблюдала, поджав губы, как он ступил в воду, подал ей руку, однако ответить на жест моя подружка не спешила. И я не сдержала усмешки. Рыжий повернул голову в мою сторону, лицо его вытянулось от удивления, и еле слышно он произнёс:

– Они, и вправду, умолкли.

– Кто умолк? – не поняла я.

– Голоса, – ответил Рекс, – я больше их не слышу.

Прислушалась к своим мыслям. Где-то в глубинах подсознания голоса продолжали шебуршать, но я искренне не понимала, почему этот незначительный-то, в общем, гомон так напрягает моих спутников. Почему они не могут их просто не слушать? Если о чём-то своём задуматься, так я их вовсе могла не замечать. Но Рекс и Тари вели себя так, будто у них мозг через уши вытягивали. 

– Да хухели с этими голосами! – крикнула я. – Дальше двигаемся? Чего вы оба застыли?

Таридан открыла глаза и тоже уставилась на меня. 

– Вот, почему, сказано было идти по воде. В море их не слышно, – пробормотала она.

– А просто не слушать их нельзя? – возмутилась я.  И Рексель, и Тари одарили меня такими взглядами, будто я предложила ходить ногами по потолку. Нет, ну, в самом деле, что с ними не так?

Дальше они оба шли по воде. Да так близко друг с другом, что я ушла вперед, дабы не глядеть на них. Рыжий ещё и руку всё время подставлял, потому что притворно неуклюжая Тари всё время поскальзывалась. Ну, раз споткнулась, ну два… да сколько можно за него цепляться?! Смотреть тошно!

Идти по каменистому берегу мне было легче, чем Рексу с Тари, и они отставали от меня всё сильнее. А я не имела ни малейшего желания ждать эту парочку. Голосов совсем слышать перестала, всё больше погружаясь в собственные мысли. 

И чего это они меня так бесят? Можно подумать, нужен мне этот рыжий. Вот, сходим до этой дурацкой башни, пойду в гости к Дайлу. Пусть Тари завидует, что ко мне интерес целый арксер проявил. 

– Лио, подожди! – окликнул рыжий. 

Остановилась и нехотя обернулась. Таридан буквально висела у него на плече, щлёпая ногами по воде. 

– Чего тебе? – зло огрызнулась. 

– Это же она, башня! – взвизгнула Тари.

Повернув голову в том направлении, куда глядела подружка, я увидела её. Длинная и тонкая, она действительно походила на башню, но только лишь вытянутой формой. Определённо, это было что-то другое. Нечто такое, с чем прежде я не сталкивалась. Да, конечно, тут ещё имелись странные полупрозрачные конструкции, но те были совсем далеко, и столь сильного впечатления не производили. А эта штуковина буквально в пятидесяти шагах от меня.

Башня, и впрямь, будто бы из серебра. В её металлических боках отражалось заходящее небесное светило. Идеально гладкая поверхность, и не поймешь, из каких камней она сложена, ни единого стыка. Будто её выковали в гигантской кузнице целиком, а затем отшлифовали до зеркального блеска.

Не скажу, что башня была очень высокой, каменные постройки, где находилась библиотека, и повыше были, а те, полупрозрачные штуковины и вовсе облаков достигали. Но почему-то мне стало страшно подходить к ней. Было в ней что-то неправильное, чужеродное. Неприятное чувство застыло в груди холодным камнем. Не стоит к ней приближаться. Плохое место. 

Я услышала шаги Рекселя позади. Он приблизился и хлопнул меня по плечу.

– Идём? – задорно произнёс он. 

Ответила кивком, хотя идти вовсе перехотелось.

– Да когда ж вы заткнётесь! – громко крикнула Тари, схватившись за голову. 

Я тихо усмехнулась, но она была так погружена в свои мысли, что смешка не заметила. Вот и слава Беспокойному, а то ведь и обидеться могла. 

Теперь Таридан плелась позади. Она часто останавливалась – я это слышала по затихающим шагам. Оглянувшись, увидела, как подружка отмахивается от невидимых противников. 

Рыжий держался лучше. Не знаю, слышал ли он голоса, но руками хоть не махал и даже не стонал, как Тари. Только зубами слегка поскрипывал. 

В общем, до башни-то мы кое-как добрались, я быстренько оббежала вокруг неё, но не нашла ничего похожего на вход. Цельнометаллическая округлая конструкция не давала надежды на попадание внутрь. И ведь неширокая совсем, если мы втроём обнимем башню, наши руки соединятся.

– И всё?! – истерически взвизгнула Тари. – Всё зря! – она топнула ногой, и прозрачные камешки брызнули осколками во все стороны. – Я с ума сейчас сойду!

– Да погоди ты, – отмахнулась от подружки, продолжая обшаривать ладонями гладкую поверхность башни. 

В небо вдруг взмыла стая попугайчиков. Мелкие совсем, зелёные. Будто с вершины башни сорвались. Неужто вход сверху? Я подняла взгляд, но сверху башня выглядела гладкой, как яйцо. Откуда попугаи-то?

– Ерунда какая-то, – рыжий ковырнул камешки носком сапога, – это не башня, а кусок гигантской трубы. 

Таридан прислонилась спиной к металлической поверхности и теперь слегка раскачивалась из стороны в сторону. Она подергивала ногами, будто бежала на месте, расшвыривая вокруг себя прозрачные камешки. Стекляшки звонко хрустели под её ступнями, но тут вдруг раздалось металлическое: «Бом!».

Сначала я подумала, что спятившая Тари начала биться головой о башню. Но подружка вдруг замерла, пригляделось к тому, что у неё под ногой. Звук «Бом!» повторился. Теперь-то до меня дошло, такой звук бывает не от удара головой о металл, а если стальной лист вдруг выгнули, а затем он вернулся к своей привычной форме. Так новенькие жестяные ведра «звучат». 

Рексель первым среагировал. Отпихнул ногу Таридан, уже руками расчищая что-то от прозрачных осколков. Он так спешно это делал, что меня передёрнуло: острые стекляшки могли вонзиться в его руки, но рыжему, кажется, было всё равно. Он там что-то нашёл! Жутко интересное! И я бросила щупать башню, в один прыжок оказавшись рядом с рыжим.

Рекс и Тари спешно расчищали некое подобие двери. Только та была круглой, ржавой, но с блестящими свежими царапинами, видимо, оставленными обувью Тари совместно с острыми камешками. А я хмуро наблюдала за ними, потому что неясно, как проход вниз поможет попасть нам наверх?

Рекс провернул вентиль похожий на те, которыми открывается вода в душе, только побольше, затем потянул на себя. 

Внизу темно, только первые перекладины лестницы и видны. Мне как-то разом расхотелось ползти внутрь. Почти так же сильно, как не хотелось ехать на канатной дороге. А тут ещё и небесное светло вздумало за горизонт уползать. Как мы обратно-то доберёмся? 

Рексель полез первым, следом в темноте скрылась Тари.

– Тут проход! – послышался голос рыжего.

Огляделась по сторонам. Оставаться одной тоже было как-то не уютно, и я осторожно начала спуск вниз. Оказалось, что здесь совсем не глубоко. Ну, всё верно, Тари-то и вовсе просто прыгнула вниз и, кажется, совсем даже не убилась.

В полной темноте я почти ничего не видела. Но проход, и впрямь, имелся. Там, впереди, было всё же чуть светлее, будто сиреневое что-то мерцало.

Узкий коридор заканчивался лестницей, ведущей вверх. И, если я правильно сориентировалась, ведет она в башню! Надо же, чтобы попасть наверх, надо спуститься вниз. Прям-таки философия!

Чем выше мы поднимались, тем ярче становился свет. Не такой яркий, как дневной, во внутренностях башни будто бы царили сумерки. Впрочем, они и снаружи уже наступали. 

Внутри оказалось довольно тесно, идти можно было только друг за другом. Одна лестница кончалось, коридор, снова лестница. Я шла за Рексом и Тари, давно утратив ориентиры. 

Стены внутри была, как и снаружи, тоже были из серебристого металла,  а ещё такими же были лестницы, полы, какие-то поручни, все серое и блестящее, как начищенный клинок. Я прикоснулась к стене рукой, и та почему-то оказалась мягкой, как ткань, хотя с виду походила на тот же металл. Кое-где в стенах сияли крошечные огоньки. Совсем тусклые, неестественно белёсые, света от них меньше, чем от пламени свечи, но хоть что-то видно – уже удача. 

Помещение, в котором мы оказались, было больше, чем узкие коридоры, но всё же не слишком просторным. В потолке имелась дыра, совсем небольшое отверстие с неровными краями, видно, оттуда-то и вылетели попугаи. Но кроме попугаичьего помёта и перьев в помещении имелись ещё всякие странные штуковины. Например, железная пластина с кнопками. Прямо над пластиной имелось оконце, правда, в нём совершенно ничего не было видно, как я ни приглядывалась. 

Рексель раздобыл очень красивый кругляш, он мерцал в тусклом свете, переливался разными цветами. Чем-то он напоминал вышивку на платьях ксерр, наверное, из тех же ниток соткан. Тари тоже уставилась на кругляш, а потом вдруг бросилась на рыжего с криком:

– Дай мне!

Рыжий отдавать не хотел. Мне тоже кругляш понравился, но участвовать в драке за безделушку я была не готова. И вообще, кнопочки мне показались интереснее. И я начала их нажимать, проверяя, что же будет. 

Большая часть кнопок не работала, но в какой-то момент за оконцем вдруг вспыхнул свет. Я отпрянула, растерявшись, а за стеклом вдруг нарисовалось человеческое лицо. Так сходу и не понять, мужчина это или женщина. На голове облегающая шапочка, такая же серебристо-металлическая, как и всё здесь. 

– Ты кто? – спросила я робко, поскольку не уверена была, что он слышит меня. Стекло казалось толстым. Человек вдруг заговорил:

– Запись номер тридцать два. Мне кажется, я схожу с ума, схожу с ума. Не могу отделаться от навязчивых мыслей. Надеюсь, ты вернешься. Забери меня, забери, забери, забери! На восток ведет канатная дорога. Не знаю, кто построил её и зачем, но она работает. Ходить можно лишь вдоль кромки воды, ходить по воде, не касаясь земли. Они зовут её Башней Лунного Серебра, я слышу их голоса. Забери меня, или я сойду с ума, сойду с ума.

А я ведь это уже слышала! Это он послал попугая!

– Погоди, друг, – произнес Рексель, – мы вытащим тебя. 

Человек будто не слышал, он заново начал бормотать свой текст. 

Рыжий попытался подцепить стекло, но оно не поддавалось. Тогда он попробовал надавить. Лицо незнакомца исказила гримаса, а по стеклу расплылись радужные круги.

– Отойди от окна! – приказал несчастному Рекс, но тот не услышал, кажется. Он в третий раз завёл свою речь. 

Таридан раздобыла какую-то железную дрыну, похожую на лом, дала Рекселю, и тот сумел подцепить стекло, выломал его. Я сама видела, как осколки рассыпались по полу, пластина с кнопками заискрила, а огоньки замерцали. 

Вот только окна там не было. За стеклом, имелась лишь черная стена, из которой торчали разноцветные червячки. Я скривилась от мерзкого зрелища, мне хотелось тут же убежать, сделалось дурно.

– Куда он делся? – испугано спросила Тари, потом вдруг вскрикнула, схватилась за голову и упала.

Я тоже ощутила что-то неприятное в голове. Будто эти яркие червяки пролезли под череп и теперь грызли мозг. Мерзко, противно и даже больно! Я зажмурилась, прижав пальцы к вискам. Головная боль усилилась.

– Что ты здесь делаешь? – послышался голос Дайла. Звучал он будто внутри меня. 

Боль становилась все сильнее. Желудок подпрыгнул, меня бы наверняка стошнило, но я вся сжалась в комок, стараясь унять боль. Казалось, голова сейчас лопнет. А потом все кончилось. Внезапно.