Глава 10

Нет никакого смысла кричать в абсолютно пустой комнате. Тем более, нет смысла, когда в соседних камерах происходит то же самое. Никому нет дела до моего ора, только собственная глотка страдает.

Безумно хотелось есть и пить, но, что-то мне подсказывало, не скоро я дождусь обеда. А, может, пленников северной башни вообще не принято кормить? Оставалось надеяться, что Дайллер действительно придёт за мной, и я не умру с голоду в этой пустой комнатке.

– Я знаю, что ты можешь слышать, – голос прозвучал внутри меня, но принадлежал он точно не Дайллеру. Вздрогнула. Начала озираться по сторонам, но в комнате по-прежнему никого, кроме меня, не было. 

– Покажись! – произнесла, стараясь, чтобы голос не сильно дрожал. Но разговор с невидимым собеседником пугал не на шутку. Это ни в какое сравнение не шло с шумом, который я слышала на берегу. Ощущение, будто это существо засело внутри меня!

– Я не имею телесной формы, – ответило оно. – Едва откроется дверь, ты должна бежать. Я выведу тебя к канатной дороге.

– Нет, – возразила, – арксер Дайллер обещал прийти за мной. Я подожду его.

– Долго ждать придётся, – усмехнулся голос. 

– Я тебе не верю.

– Как хочешь, – равнодушно ответил незнакомец. – Но лучше бы тебе пойти со мной. Иначе… лучше тебе не знать.

– Я буду ждать Дайла, – упрямо заявила.

– Твое право. 

Голос умолк, но я всё равно продолжала ощущать его присутствие. У меня волосы на голове дыбом становились, будто в затылок кто-то дышит. 

Крики за стенами не смолкали. Слушать их было невыносимее, чем шум в голове, возникавший на побережье. А Дайллер что-то не торопился меня вызволять.

Я сидела на полу, сжавшись в комок. Не знаю, сколько прошло времени, но мне стало казаться, будто я, и впрямь, схожу с ума. Тусклый светильник слабо мерцал, теперь я видела, что это вовсе не масляная лампа, там внутри будто точки слабо поблескивали. И свет от него не как от огня, а какой-то неестественный, и руки мои в этом свете казались болезненно жёлтыми. Глухие стены будто сдавливали со всех сторон, и мне стало казаться, что воздух заканчивается. Вот, так я здесь и задохнусь, предварительно сойдя с ума…

– Пора, – шепнул голос.

– Чего? – не поняла, к чему он это сказал.

– Знаешь игру «бей и беги»?

Эта игра была мне знакома, хоть сама я никогда в неё не играла, даже в детстве. Нужно было хлопнуть кого-нибудь по ушам, и, пока оглушённый приходит в себя, убежать или спрятаться. Дурацкая игра, но почему-то очень распространённая среди детей. А я всегда была слишком неуклюжа и труслива, чтобы в неё играть.

– Дверь откроется – игра начнётся, – добавил голос. За дверью, и впрямь, уже слышались шаги.

Ясное дело, чего от меня требуется. Но я понадеялась, что это Дайллер пришёл за мной. Тем не менее, встала, приготовилась.

Из горла вырвался стон, когда дверь бесшумно открылась. На пороге стоял незнакомый ксер. Одет он был небрежно, рубаха в ржавых пятнах, а лицо как у безумца. Ксер улыбался зловеще и неприятно. Он сделал несколько шагов ко мне, позабыв запереть дверь, протянул руки, будто хотел обнять. А мне вот ни капельки не хотелось с ним обниматься! Ещё эти пятна, будто он в крови измазался. 

Когда он оказался совсем близко, резко вскинула руки и хлопнула его по ушам. Ксер, не переставая улыбаться, замер, а его руки застыли в пяди от меня.

– А теперь беги, – радостно произнёс голос.

И я побежала. Не видя, куда бегу, коридоры были тёмными, но клянусь Беспокойным, никогда быстро так не бегала. И только голос в моей же груди руководил: влево, прямо, вниз.

Мозг почти отключился, будто бы я не сама управляла телом, только подчинялась командам. И я даже не могла понять, гонится ли кто-нибудь за мной. Наверняка ведь гнались…

– Стой! – кажется, я выкрикнула это слово вместе с «внутренним» голосом, когда оказалась рядом с окном.

За пределами башни наступили сумерки, но натянутые веревки канатной дороги были хорошо видны.

В этот раз времени на раздумья не было, и я тут же взгромоздилась на подоконник. Нет, это не значит, что я разом перестала бояться высоты, просто того, кто мог за мной гнаться, я боялась ещё сильнее. И потому, не замирая от ужаса, а с чувством облегчения прыгнула на проплывающую мимо скамейку.

– Ты справилась, – похвалил меня голос.

Как хорошо, что наступили сумерки. Я плохо вижу в темноте, и потому меня не так пугала высота. Хотя, сердце всё ещё билось, как сумасшедшее, но я не зажмуривалась и даже дышать старалась ровно. 

– И что теперь? – спросила у невидимки.

– Я хочу кое-что тебе показать. У тебя особенный мозг. Знаешь, я верил, что рано или поздно появится некто, вроде тебя. 

– Мозг? А что с моим мозгом?

– Мне ещё предстоит это изучить, но ты определённо отличаешься от прочих людей.

– И… чем же?

– Когерентность. Ты вошла в правильную фазу с электромагнитным излучением Расааран. 

Ощущение, будто говорил он на незнакомом языке. Ни слова не поняла. 

– Чего? – протянула я.

– Мне нужно кое-что показать тебе, – произнёс голос. – Это проще, чем объяснять. Просто сойди с дороги там, где я скажу.

– Хорошо, – кивнула я. – А Дайллер не будет меня искать? Он ведь обещал прийти…

– Скажем так, – после паузы заговорил голос, – он просто не сможет прийти.

– С ним что-то случилось? – мне вдруг стало не по себе.

– Нет, напротив, – успокаивающе заговорил голос, – с ним теперь всё будет правильно.

Правильно… А хорошо ли это самое «правильно»? Лично мне никогда не нравилось то, что считалось правильным. Правильно – это хорошо для кого-то, а не для тебя. Но какое мне дело до этого загадочного «кого-то»?

Скамейка вдруг дёрнулась, и я с силой сжала верёвки, так, что они в ладони впились.

– Твоя остановка, – скомандовал голос. 

Впереди показалась башенка, увитая чёрным плющом. Вот только, я же помню, как мы на ходу запрыгивали на канатную дорогу. Она, конечно, близко проходит к окошку, но я ведь запросто могу не суметь перебраться в башню. И проеду мимо! А тут ещё и плющ этот, за ним и окошка-то не видать.

К башне канатная дорога примыкала так близко, что жёсткие листочки царапнули ноги. Только теперь я заметила, что ноги-то у меня голые! И где только штаны успела потерять? 

Подо мной оказалось столько листвы, что ощущение высоты напрочь пропало. Я протянула руку и ухватилась за лиану. Скамейка замедлила ход, и я подумала, что останавливается она, как только схватишься за какой-нибудь поручень. В моём случае им послужила лиана. И я обрадовалась, что сойти будет намного легче, чем предполагала. 

Обеими руками я уцепилась за лианы, уже искала опору для ног, но тут скамейка вдруг выскользнула из-под меня и поехала дальше! А я осталась висеть! 

– Ты рано выпрыгнула, – запоздало подал голос невидимый собеседник. – Тебе еще немного вперед нужно проползти.

– Вовремя! – прошипела я, стараясь срастись с лианой. Ногами я всё ещё пыталась зацепиться за какой-нибудь приступочек, но цеплялась только за плющ, а он вдруг оказался влажным и скользким! И руки с лиан начали соскальзывать! 

Оттолкнувшись от стены, я качнулась в сторону, попыталась перехватиться за другую лиану, но одной рукой удержаться не смогла, сползла ещё ниже. Зацепилась, но подтянуться вверх не смогла. 

Запоздало накатила волна страха. Вдруг пришло осознание, что я как букашка болтаюсь на кошмарной высоте, а пальцы все слабеют, ещё чуть-чуть, и я свалюсь вниз! А земли даже не видать!

Лиана мокрая и колючая, будто сотни мелких иголочек впились в ладони. И тут я с ужасом обнаружила, что никакая не роса покрывает плющ. Это кровь! Острые иглы прокололи кожу до крови, оттого и руки начали так резко слабеть. 

И я разжала пальцы…

Даже не вскрикнула, падая вниз. Силы покинули, мне показалось, что из меня вся кровь вытекла из разрезанных ладоней. 

Падение оказалось слишком коротким. Воздух вышибло из легких, и меня обволокло холодом. Все звуки вдруг стихли, и я подумала, что это и есть смерть. Надо же, это оказалось совсем не больно…

– Плыви, глупая, плыви! – произнёс голос.

Ответить не получилось. Изо рта только воздух вышел. А вдохнуть уже не получилось… 

Темнота, и без того окутавшая меня, стала гуще, плотнее, она затягивала меня, как болото. Уже не вынырнуть…

Что-то толкнуло моё почти бесчувственное тело. Сильно толкнуло, так, что меня рывком вынесло на поверхность. Да, теперь я поняла, что упала в воду. Когда голова вдруг оказалась на поверхности, тут же сделала мучительный вдох.

Воздух наполнил грудь болью, я вскрикнула, замахала рукам, а что-то продолжило выталкивать меня. Открыла глаза и увидела, как прямо передо мной из воды появляется какое-то чудище!

Орать я перестала. Потому что поняла, на поверхность меня вытолкнул спящий бегемот. И не дай Беспокойный мне его разбудить! 

Затихла, перестала плескаться, чтоб случайно не стать ужином того, кого сама могла бы съесть на обед. Живой бегемот - крайне опасен, и я это знаю.

Ноздри бегемота, едва высунувшись, с шумом втянули воздух, и туша медленно стала погружаться на дно. Я же раскинула руки и набрала воздуха в лёгкие, чтобы остаться на поверхности, но при этом двигаться как можно меньше.

– Просто плыви к берегу, – объявился голос. – В воде бегемоты не нападут.

Да уж, не нападут! Я слышала истории, как бегемоты переворачивали лодки фермеров на бегемотовых прудах. А у меня ещё и кровь из ладоней сочится! Вдруг эти чудища запах учуют? Этот голос либо специально вводит меня в заблуждение, либо совершенно в бегемотах не разбирается. Но разве у меня был выбор? Пришлось плыть.

Берега как такового тут не оказалось. Башня выросла прямо посреди пруда, и мне стало страшно, где ж я буду спасаться от бегемотов? Хотя, они и по земле неплохо скачут. 

– Ищи вход, – посоветовал голос. Здесь есть нижний вход.

Воды за спиной колыхнулись. Я поняла, что бегемот снова всплывает. А, может, тут много бегемотов? Хотя, какая разница, мне и одного хватит…

Вход… Мне пришлось проплыть вокруг башни дважды, чтобы его обнаружить. Весь заросшие плющом, проём в стене едва торчал над поверхностью воды. Неудивительно, что я нащупала его не с первого раза. Пришлось поднырнуть под заросли, чтобы оказаться внутри каменного строения.

Вынырнула и едва не задохнулась от затхлой вони. Закашлялась, запрокинув голову, чтобы быть подальше от болотного запаха. Вода в затопленной башне застоялась, покрылась мерзкой тиной, липнувшей к телу, а за ноги цеплялись колючие водоросли.

Откуда-то сверху шёл свет, поэтому я смогла разглядеть лестницу, выходящую прямо из воды. И я довольно быстро доплыла до неё. Лестница оказалась весьма узкой и склизской на ощупь, но зато и бегемотам по ней не вскарабкаться.

Выбравшись из воды на каменные ступени, я первым делом сняла с рук гадкую тину и отжала подол рубахи. Туфли, к сожалению, остались где-то в пруду. 

Я начала подъем, стараясь не думать, что через окно мне вновь придётся прыгать на канатную дорогу. Но канатная дорога – это куда лучше, чем плаванье в бегемотовом пруду. В этот раз мне, может, повезло, животные дремали, но в другой раз они непременно проснуться. Уж я-то знаю, что если в чём-то повезло раз, последующая неудача будет сокрушительной. Погибнуть в пасти бегемота – это вполне в моём духе.

Чем выше я поднималась, тем больше становилось света. Теперь я видела, что стены вверху облеплены зеленоватыми светящимися точками. Башня оказалась невелика, не было тут ни коридоров, ни залов, только вытянувшиеся вдоль стены ступеньки и перекрытия, делящие башенку на этажи. На некоторых этажах имелись окошки, а вверх по стене взбился будто бы стеклянный желобок, в котором, кажется, текла вода. Я бы и не разглядела его, если б время от времени в нём не мерцали крохотные звёздочки.

На самом верху оказалось светло, почти как днём. Ну, может, не как днем, скорее, как в сумерках. Но я всё видела весьма отчётливо. Этаж показался мне гораздо больше предыдущих, будто бы башня расширялась кверху. Впрочем, может, оно так и есть.

Стеклянный желоб здесь растянулся во всю стену гигантским пузырём. А вода в нём тёмная, будто ночное небо, и звёздочки мерцают. Красиво…

Я подошла ближе и тронула пальцем этот странный сосуд. Звёздочки волнами расползлись от прикосновения, а от пальца в пузыре осталась вмятина, правда, ненадолго: гладкая поверхность тут же выровнялась.

– Ты чего творишь?! – вскрикнул внутри меня голос.

– Я? – от ощущения постороннего присутствия в груди, едва не задохнулась. – Ничего не творю. Это штука…

– Экран, – подсказал незнакомое слово голос. 

– Э-кран, – тихо повторила я. Из крана вода течёт, это понятно. В это загадочном Э-кране тоже, видимо, вода. И рыбки плавают.

– Оно живое, – вдруг произнёс голос.

От этой фразы стало не по себе. Одно дело увидеть какое-то устройство, механизм, пусть сложное устройство, как дирижабль, и совсем другое – когда этот прибор, оказывается живым существом. Я тут же отошла подальше от Э-крана, хухель знает, вдруг оно на меня набросится?

Чуть подальше от мерцающего пузыря я увидела кресло, которое таковым казалось лишь на первый взгляд. На самом деле то, что я при первом взгляде приняла за обтянутое кожей сиденье, было шляпкой гриба. Снизу виднелись пластинки, как у груздя. Но я никогда не видела таких огромных грибов. Интересно, он съедобный?

Э-кран, гриб, всё это оказалось ерундой, когда я посмотрела на противоположную стену. Там была паутина! Очень много паутины! Она укутывала всю стену мягким белёсым коконом, в котором виднелись чёрные спинки пауков. Не то, чтоб я сильно пауков боялась, но эти были довольно крупными, и я тут же представила, как вся эта орава ринется на меня, обмотает тонкими нитями, и будет вытягивать из меня все жидкости, словно из мухи.

Меня передёрнуло. Перевела взгляд на потолок. Паутина виднелась и там, тянулась полосами к Э-крану. Паутинки вибрировали в зеленоватом свете огоньков, ползающих по стенам и потолку.

Да, здесь, и в самом деле, всё живое… Эти огоньки – очень яркие букашки-светлячки. Желеобразный Э-кран походил на какую-то медузу. Паутина и цветы-колокольчики над ней. Гриб, который кресло… Оно всё живое… И я вдруг почувствовала, что вся эта система не просто живёт, все её элементы связаны, общаются. Я будто бы слышала, как срывается росинка с колокольчика, как отвечает ей звоном тончайшая паутинка, как отзываются на звон мельчайшие рыбки-точки, плавающие в Э-кране. Осознание слаженности системы завораживало, и в то же время пугала. Потому что себя я ощущала здесь лишней, неуклюжей, способной разрушать эту совершенную гармонию.

– Не бойся, – произнёс голос.

– Что это такое? – спросила шёпотом, чтобы не спугнуть едва слышимую мелодию.

– Это память, – ответил он. – Вся наша история хранится здесь. Точнее, хранится память под землёй, паутина – лишь средство доступа. Когда-то хранилище было гораздо больше, соединялось в сеть. Это всё, что осталось, – в интонациях голоса ощущалась печаль. – После того, как духи Расааран выбрали телесность.

– Память? – удивилась я. – Пауки хранят память?

– Не пауки, – ответил он. – Паутина. Не бойся, подойди ближе. 

– Я и отсюда всё прекрасно вижу, – ответила, потому что приближаться к этим тварям у меня не возникло ни малейшего желания.

– Паутинка, – продолжил голос, – это восемь расходящихся лучей. У каждого из них два состояния: покой и вибрация. Таким образом, каждая паутинка шифрует числа от нуля до двухсот пятидесяти пяти. А паутинок этих несчётное количество. И этими числами можно зашифровать все, что угодно.

– Числами? Вы пишете числами? – перебила я «внутренний» голос.

– Числами можно описать всё, что угодно. Это только кажется, что паутина скатана в клубок, на самом деле в ней очень точный порядок. 

Толстые паучки медленно переползали от одной паутинки к другой, впрядали новые нити. Светлячки вспыхивали, снова гасли. Роса колокольчиков капала на паутину. Во всех этих действиях имелся непостижимый смысл. 

Числа… Мне трудно представить, как числами можно описать всё. Числами можно описать количество репы, выросшей на огороде, или часы, истекшие после восхода, но как, например, описать числами сам восход или вкус этой репы? Для меня это слишком сложно.

– Я покажу, – произнёс голос.

Колокольчик, висящий у самого края паутинного кокона, шевельнулся. С лепестков вниз полетели капельки. Кажется, я услышала, как они коснулись паутинки, но в тот момент вдруг стайка светлячков замельтешила в воздухе, а в следующий миг ярко вспыхнул Э-кран. Все светящиеся рыбки устремились к плёнке. Затем некоторые точки начали гаснуть, и начала вырисовываться картинка. 

Рыбки были настолько маленькими, что рисунок выходил очень точным. Вот, будто бы Дармиф, люди строят башни. Кажется, те самые башни, в которых теперь располагалась библиотека. Их строили люди. Они двигались! Крошечные человечки складывали башенки из камешков.

– Эти башни возвели те, кто позднее стал духами Расааран, – люди на картинке, покончив со строительством, начали медленно рассыпаться. – Мы больше не нуждались в материальной оболочке, – объяснял голос. – Мы достигли совершенства, и мир, наконец-то, пришёл к равновесию.

Картинки сменяли друг друга, но людей на ней больше не было. Дармиф покрывался лесами. Посреди леса росли светлые коконы. Кажется, в один из них меня и притащил Дайллер. Картинка приближалась и отдалялась. Коконы, и впрямь, спрядали насекомые.

– Только утратив телесность, – продолжил рассказ голос, – мы смогли в действительности обрести власть над природой, и изменять её по своему желанию, но не вредить ей. Мир стал единым и целостным. Никто более не желал заполучить большего, потому что и без того имел всё и разом. Тогда и появилась паучья сеть, чтобы сохранить знания в памяти планеты. Ты видишь лишь жалкие её остатки.

Э-кран озарился яркой вспышкой, а вслед за ней появилась ещё одна башня. Я узнала её. Это была Башня Лунного Серебра. Она будто бы с неба упала. А там, где был лес, теперь осталось лишь выжженное побережье. Из башни вновь появились люди, все одинаковые, круглоголовые, странные. Картинка сменилась, и я увидела, как один из этих людей безжалостно ковыряет каким-то оружием дерево.

– Наш мир был идеален, пока не появились они, – грустно проговорил голос. –Эти… телесные дали новое имя Расааран. Они обозвали планету глупым словом ХиДи. Многие из нас научились вступать в контакт с пришельцами, но прибывшие существа слишком быстро теряли разум. Излучение Расааран оказалось губительным для них. В скором времени от них остались лишь дурно пахнущие тела.

На Э-кране люди действительно походили на безумцев, они метались, дрались между собой, рвали паутину, ломали коконы.

– Я думал, что мир снова придёт в равновесие, но всё пошло не так, – с досадой проговорил голос. – Пришельцы заразили духов Расааран своими пороками. Наш мир раскололся. Многие вновь возжелали телесность. Променяли идеальный порядок на удовольствие дышать воздухом. С тех пор наш мир идёт к упадку.

Через окошко залетел порыв ветра, колыхнул паутинку, и Э-кран погас.

– Это всё? – спросила я. – Потому ты – всего лишь голос, а я – из потомков тех, кто решил вернуть телесность?

– Почти, – ответил он. – Теперь сядь в кресло. 

– З-зачем? – я напряглась. 

– Я рассказал о нас, теперь хочу кое-что узнать о тебе.

Кресло-гриб доверия не внушало. Хотя, с другой стороны, гриб – это хоть не паук. Он просто растёт, не передвигается, и вряд ли причинит мне вред. 

Осторожными шагами, стараясь не смотреть, на паучий кокон, я подошла к сиденью. Провела пальцем по мягкой поверхности шляпки. Гриб как гриб, только переросток. И, махнув на всё рукой, я плюхнулась в кресло, запоздало побеспокоившись, уж не сломаю ли я его?

– И, что теперь? – нетерпеливо спросила. 

– Сейчас…

Кресло оказалось на редкость удобным, будто бы специально для меня созданным. Шляпка идеально приняла форму тела, я откинула голову и прикрыла глаза, только теперь осознав, как сильно устала. Так бы и задремала тут.

Но тут что-то опустилось мне на голову, царапнув лоб. Я тут же дёрнулась, открыла глаза.

– Сиди и не шевелись, – произнёс голос.

Это нечто перебирало волосы, касалось кожи головы, щекотало шею будто пёрышком. И удерживало так, что и головы теперь не повернуть. Неприятно, но терпимо. 

Но тут дернул меня Беспокойный глянуть на руки. Я увидела толстые чёрные спинки пауков! Сердце болезненно сжалось от  страха, застучало в висках, и мне показалось, будто маленькие паучьи лапки по ним колотят. Дыхание спёрло, замутило от страха и отвращения. А пауки уже успели приковать руки к креслу!

Дёрнулась, точно муха, угодившая в сеть. Но паутина, оплетшая конечности, оказалась неестественно прочной. Я не смогла вырваться, и дико заорала во всю глотку!

– Помолчи, – приказал голос в груди. Голос металлическим звоном отозвался в голове. Из глаз потекли слёзы, потому что я очень не хотела быть съеденной пауками, но никакого выхода не видела. 

Так и знала, что раз уж повезло не угодить в пасть к бегемотам, ждёт меня что-то похуже. Гораздо хуже.

Краем глаза я видела, как снова засветился Э-кран, но разглядеть ничего не смогла. Какие-то кривые полосы. То ли сбоку не видно, то ли слезы мешают. 

Попыток вырваться я не прекращала, дёргалась и мычала. Не орала, потому что вдруг представила, что паутина может залепить рот. Или паук туда влезет. А твари эти мерзкие, волосатые, размером больше моей ладони!

Отчаянный рывок, и паутина вдруг совсем ослабла. Я не ожидала, что эта попытка увенчается успехом, резко подскочила, попыталась бежать, но вдруг споткнулась и… полетела.

Восполнившийся запас удачи не дал долететь до лестницы. Я больно стукнулась коленками о каменный пол и растянулась звездой в полушаге от спуска. 

Из груди вырвался глухой стон. Больно, противно: мне казалось, что мерзкие паучки всё ещё ползают по мне и медленно пожирают. 

– Чего ты испугалась? – звук голоса внутри разлился болью. 

– Пауков, – выдохнула я. 

– Я должен был узнать, что не так с твоим мозгом.

Осторожно, ощущая себя разбитой фарфоровой куклой, собирающейся по кусочкам, я стала подниматься с пола. Коленки в кровь разбиты, ладони стёсаны, но, кажется, я вполне могу стоять. Ощупала себя руками, но думала в первую очередь не о ранах, а о паутине, которую нужно как можно скорее снять. Как ни странно, тонких белёсых нитей не было. Только мокрая одежда, и меня уже начало трясти от холода, да и от всего пережитого.

– Да всё не так! – всхлипнула я. – Всю жизнь со мной всё не так! Вот, опять упала…

– Да, – ответил голос одновременно со снисхождением и насмешкой, – с тобой кое-что не так. Твой мозг, его электромагнитная активность несколько иная. Один из ритмов слишком сильно выражен. Из-за этого ты можешь быть рассеянной, неловкой, но именно этот ритм дает возможность войти в нужный резонанс с Расааран.

– Я не понимаю! И понимать больше не хочу! Я просто хочу вернуться домой!

– Спустись на этаж ниже, в окно будет видна канатная дорога. Она приведёт тебя к третьей башне западного крыла. Остановку я подскажу.

Коленки почти не гнулись. На трясущихся ногах я кое-как спустилась по лестнице. Если бы не этот голос, я бы ползла вниз на четвереньках. Но при незримом наблюдателе я всё ещё пыталась сохранять достоинство. Выходило, конечно, слабо.

Спустившись, приблизилась к окну, взгромоздилась на каменный приступок и стала ждать. Ноги почти не слушались, босые ступни будто иглами искололо, а руки дрожали. Я понятия не имела, как сумею запрыгнуть на канатную дорогу. За лианы цепляться точно не стоит: острые они, будто розовые кусты. 

Страха не было, пока я спускалась вниз, он забился куда-то глубоко, и теперь сам боялся высунуться. Остались только злость и усталость. 

Заметив скамейку, я тут же протянула руку и схватилась за трос. Высунулась сильнее, оттолкнулась от подоконника и взгромоздилась на деревянные дощечки. Вполне удачно, как ни странно. Не знаю, что у меня там за волны в мозгах, но не такая уж я и неуклюжая.

Мерное покачивание скамейки навевало сон. Конечно, спать в подвешенном состоянии нежелательно, и я изо всех сил старалась бороться с собой. Кажется, так плохо мне ещё никогда не было. Этот день я точно запомню, как самый ужасный. Хуже, наверное, было только в раннем детстве, когда я заблудилась в городе и едва не вышла за вороты. И только потом осознала, как близка оказалась к тому, чтобы быть съеденной заворотными монстрами.

– Твоя остановка, – вдруг заговорил голос.

Встрепенулась, помотала головой, отгоняя тяжёлую дремоту, приклеившую меня к скамейке. А едва поравнялась с окошком, ухватилась за поручни и ввалилась в коридор третьей башни западного крыла.