Глава 9 Волшебное слово

      Рядовому Максиму Котейкину крупно повезло в первые дни карантина — однако понял он это далеко не сразу, как и его друг Егор Синичкин, и ещё шестеро сослуживцев, успевших получить до призыва на воинскую службу специальность тракториста. Подполковник ВВ, пользуясь приказами высшего командования, отжал у стройбата почти новые МТЛБ, и потребовал впридачу водил — на один раз, просто перегнать бронированные тягачи в своё расположение.

Командир инженерной части решил приберечь мехводов (которых “внутряк” вовсе не обещал вернуть) и “уступил” малоценных срочников. Их, кстати, и в самом деле никто и не подумал возвращать: выдали новый камуфляж заместо успевшей послужить не одному поколению “духов” “песчанки”, вооружили, и определили патрулировать — расположение, в город “салаг” выпускать не собирались. И за надлежащим исполнением поставленной задачи не особо следили; только вот с дедовщиной здесь дела обстоят значительно хуже, чем в родной части, слишком уж много старослужащих получилось на всего лишь восьмерых “молодых”.

Настоящий размер собственной удачи парни осознали, когда в городской водопровод проникла зараза — обратившая в мертвяков большую часть прежних сослуживцев. Ощущение просвистевшей у виска пули…

    Две “маталыги” с установленными на них зенитками — двуствольными, скорострельными, и калибром больше двух сантиметров — с рёвом и грохотом ворвались в унылый двор давно заброшенной фабрики, слегка оживляемый лишь пожаром в одном из корпусов — тушить который некому. Остановились возле щеголяющего свежей краской бронетранспортёра и синхронно заглушили движки.

— Перекур, хлопцы! — зычно гаркнул выскочивший из головного тягача капитан Горнявый — мини-колонну возглавляет один из заместителей подполковника Худорукова.

— Лейтенант ожидает вас внутри, — из старенького (но хорошо покрашенного) БТР-а высыпался десяток бойцов — несмотря на новую “цифру” вместо привычной “песчанки”, Максим опознал в них контрактников стройбата.

— Здорово, Хлыщ! — радостно крикнул запрыгнувший на МТЛБ ефрейтор Кононов, — О, и ты здесь, блохастый? — заметил он Котейкина, — Ещё не сдох?

— Давно по е@алу не получал, конь педальный? — огрызнулся прибившийся к ВВ бывший участковый Хлыщов, сидящий в запасном кресле зенитки. А вот “салаге” лучше помалкивать, — Соскучился по животворящим пи@дюлям?

— Ты что ли мне их пропишешь? — гоготнул Конь и протянул руку занимающему место стрелка сержанту Ковтуну, — Дарова, братуха! Гля, чо у меня есть! — с этими словами он отомкнул от висящей на плече “ксюхи” магазин и выщелкнул синеватый патрон.

— И чо это за фуфло? — презрительно хмыкнул вэвэшник.

— Чо фуфло-то?! — вскинулся Конь, — Ты б видал, нубяра, как они дырявят, покруче крупняка! Наш полкан таких цинк выменял у стрелков — три сотни ПэПэШа со складов Мобрезерва отдал и полмашины патронов, комбат у них та ещё жаба.

Из дальнейшего разговора “братух” Максим наконец-то узнал цель поездки — трактористов погрузили на бронетехнику без объяснений. Остальных завезли на контролируемую ротой ТЭЦ, забрав из дежурящего там караула десяток “надёжных” бойцов, а вот его зачем-то потащили с собой дальше.

Экспедицию в аномалию затеяли, чтобы по-быстрому прокачать новую спецгруппу, на мобах “10+” — от тех же мотострелков узнали, что за разницу в уровнях даётся много опыта. Прежняя полегла в полном составе пару дней назад, столкнувшись при патрулировании города с всё тем же розовым “хищником”, что вчера конкретно так разгромил расположение.

А Максима прихватили в надежде сделать из него “везунчика” — у мотострелков срочник, добивший за кем-то элитного монстра, получил высокую удачу в наградах. Даже выше, чем у гражданских “ходоков”; контрабасам доводилось убивать мутантов (пусть и нечасто), однако и таких умельцев система одаривает крайне скудно — вот кто-то и придумал, что она любит “салаг”. Инженерный взвод, как выяснилось, упал на хвост “красным погонам” втихаря от собственного комчасти, по-прежнему запрещающего своим подчинённым соваться в аномалии.

Офицеры, закончившие несомненно важное совещание, скомандовали: “По машинам!” — и пополнившаяся бронеколонна, рыча движками и лязгая гусеницами, направилась вглубь заводского двора, огибая по широкой дуге неунимающееся пожарище. Вновь остановилась возле гаража — в котором и обнаружилось оранжевое пятно пятиметрового диаметра, повисшее над крайней смотровой ямой. После недолгих поисков через ту перебросили широкую доску.

— Ручей! — радостно доложил заглянувший в аномалию боец, — Мелкий, “броня” и не заметит.

По неизвестной Максиму причине в псевдореальность сперва отправили троицу разведчиков — пешком; остальные вновь получили команду “Вольно” — в которой контрактники не особо и нуждались.

— Слышь, братан? — спросил Конь, вместо возвращения к своим оставшийся на “маталыге”, — А ваш подпол — он кто презику?

— Однофамилец, — скучающе ответил Ковтун, — А чо?

— Данунах, — не поверил ефрейтор, — Сх@яли тогда ему вас в прямое подчинение отдали? ФээСБэ не армия, всё равно как вон Хлыщу взвод подогнать, тоже ведь летёха.

— Ну так и мы, Толян, в отличии от вас, вовсе не к армии относимся, — сержант многозначительно постучал ногтем по шеврону на собственном плече — с изображением коршуна и надписью: “Внутренние Войска МВД ЛДРР”, — Мы ж в помощь гэбистам и предназначены.

— Так то в помощь, — соглашается-возражает Кононов, — Поставил задачу — подразделение выполнило. А руководить выполнением должен всё ж нормальный командир, а не штафирка, чо знает о тактике меньше, чем вон Кошак или Хлыщ.

— Для тактики у него замы есть, — скуки в голосе вэвэшника не осталось,— Все с армейским опытом, да и наших офицеров никто никуда не дел. Зато наш “штафирка” своевременно позаботился уберечь личный состав от заражения, — дружеская насмешка явно задела за живое, — а ваш “нормальный” почитай всех угробил. Если б наш помощь не прислал, у вас вообще хрен бы кто выжил! Эт надо ж додуматься, держать оружие под замком, когда вокруг полная жопа!

Свернувший не туда разговор прервало возвращение разведчиков, доложивших, что вблизи входа обнаружить монстров не удалось. Бойцы смешанного отряда вновь погрузились на технику (притом парочка стройбатовцев запрыгнула на вторую МТЛБ) и сидящий на пристёгнутом к броне коробе со снарядами Котейкин ухватился покрепче; гусеничный тягач без затруднений развернулся над ремонтными ямами, вписываясь в светящееся пятно аномалии.

Псевдореальность встретила невыносимым жаром, заставившим бороться за каждый глоток раскалённого воздуха; колонна перестроилась тупым треугольником и устремилась по гладкой оранжевой степи к возвышающейся на горизонте одинокой горе. У подножия той можно углядеть что-то синее, и рядовой, безостановочно протирая заливающий глаза пот, высказал надежду, что это окажется вода — вслух, всё равно за шумом техники никто не услышит — и что возле неё будет остановка.

По субъективным ощущениям поездка длилась долгие часы — за которые гора нисколько не приблизилась; замедлив ход, бронетехника въехала в бескрайнее цветочное поле — и дышать стало значительно легче, словно в зверски натопленной бане приоткрыли дверь, впустив свежий воздух. “Гусянка” ощутимо подпрыгнула на невидимых под цветами кочках, и в рёв-лязганье вплелись новые звуки — недовольное гудение старой трансформаторной будки.

Максим обернулся, удивлённый — и поспешно задёргал предохранитель автомата, пытаясь поймать среднее положение: на хвосте машины обнаружилась троица насекомых, похожих на пчёл — только ростом с небольшую дворнягу и окутанных голубым огнём. Две приотстали, и вообще летят как-то неуверенно, а третья (или правильнее, первая?) догнала и вцепилась жвалами в броню — тут же раскалившуюся докрасна.

Задёргался в руках “триста восьмой”, оторвав тварь от добычи… но не прикончив! И в новом заходе пчела-переросток нацелилась уже на обидчика, а не на бесчувственное железо; щедрая очередь не сумела её не то что убить, но и хотя бы просто остановить! Прямо над ухом загремел, оглушая, чужой автомат, почему-то добившийся лучшего результата — полосатый мутант притормозил, отставая, клюнул носом раз, другой, и наконец-то упал, с конвульсивным трепетом гаснущих крылышек, слишком маленьких для такого тела.

Обрадовавшийся Максим неожиданно получил по уху обжигающим стволом, а следом на спину рухнула тяжёлая туша, перебившая дыхание; освободившись от придавившего центнера с гаком, он окинул беглым взглядом отрубившегося по непонятной причине ефрейтора (крови-ранений не видать, да и как бы достали? перегрелся что ли?) и снова растянулся на броне, пропуская над собой стволы развернувшейся зенитки и торопливо затыкая уши — что не сильно-то и защитило их от грохота скорострельной автопушки.

Гигантские — по меркам насекомых — пчёлы для орудий оказались слишком мелкими и подвижными целями; вот крупнокалиберный пулемёт в люке БТР-а показал гораздо лучшую точность стрельбы… но не эффективность. Блядские твари, получая тяжёлые свинцовые пилюли, притормаживали, дёргаясь, приотступали — но ни в какую не дохли! И неуклонно, пусть и поочерёдно, приближались к новому обидчику — ведь тот не мог стрелять одновременно в двоих.

Точку (ну или две точки) в абсурдном противостоянии поставили подключившиеся к делу автоматы, и на удивление быстро. Броневики, скучковавшись, дружно заглушили движки и Максим облегчённо выдохнул, наслаждаясь наступившей тишиной. И взвыл, хватаясь за голову, от прострелившей между ушей дикой боли, дополненной двухголосым гоготом за спиной.

— Давненько я салагам глухоту не лечил, — хрюкает от смеха сержант, — Обидно, чо нашу роту перестали срочниками доукомплектовывать. А ты чо с Толяном сделал, душара? — спохватился он вдруг, — Порву, сука!!! — в живот почти поднявшемуся Котейкину прилетел жёсткий пинок, сбросивший с брони.

Испугавшись повредить спину, Макс извернулся в падении — левое плечо ошпарило выбившей короткий стон болью — и поспешно откатился от “гусянки”. Вовремя — “деды” спрыгнули в точности на освобождённое им место — всё бы переломали нахрен! — и накинулись, осыпая ударами тяжёлых ботинок и не позволяя подняться.

— Отставить, бля!!! — взревел капитан, — Я кому сказал, прекратить!

— Эта крыса Коня кончила!!! — мстители и не подумали выполнять приказ.

— Да, бля, дебилы! — подскочил к ним замкомроты и пинками сбил обоих с ног, — Живой ваш муженёк, шлюхи тупые! Просто опыта обожрался.

— Но, тащкапита… — невнятно замычал поднимающийся Ковтун — и словил размашистый, как в китайских боевиках, круговой пендель.

— Заткнись, бля!!! — злобствует офицер, — Команды “Голос” не было! Бегом на свой пост, сука, пока я тебе сапог в жопу не забил! К орудию, мразь, и только попробуй ещё хоть на шаг без приказа отойти — на месте кончу без всякого трибунала! Бля, как же задрало ваше тупое стадо е@аных дегенератов! Говорил я Генке взять нормальную роту, нет же, надо ему свой любимый “эксперимент” в деле посмотреть. Чо встали, бараны?! — вызверился он на остальных, — Бегом траву шмонать, никчёмные козлодои! Ищите награды, бля, без них в располагу никто не вернётся!

Желающих возражать не нашлось, даже вроде как неподчинённые ему стройбатовцы, не дожидаясь приказов собственного командира, послушно побрели кривой цепью по сломанным цветам. Лишь летёха остался рядом с техникой, да пулемётчики усердно вертят головами на своих постах.

— Ты как, малец? — участливо склонился над Котейкиным резко успокоившийся капитан, — Встать сможешь? Давай подсоблю, — потянул он за ушибленную руку, и рядовой не сумел удержать мучительный стон — от плеча боль волной плеснула по всему телу, оседая в особо отбитых местах, — Так хреново? Петруха, подсоби! — позвал он лейтенанта, — Давай к целым цветочкам оттащим, там хоть дышать полегче.

Да, дыхание тоже тяжело даётся — похоже, пару-тройку рёбер озверевшие “деды” сломать успели. Подозрительно заботливые офицеры почти аккуратно отволокли побитого “молодого” на десяток метров от броневика и усадили посреди неземной растительности, предупредительно придерживая под спину.

— Сиди-сиди, сынок.

— Нашёл, тащкапитан!!! — прилетел радостный вопль, — Синяя! Прям пи@дец, какая пресиняя!

— Орёл! — довольно откликнулся Горнявый, — Тащи сюда! Остальные продолжают, не расслабляться, мля! — и вновь склонился над Максимом, — Пришло время проверить твою удачу, малец, — переходит он на горячечный шёпот, — Молись кому хочешь, хлопчик, хоть божьим херувимам, хучь самой системе… но если вытащишь какую блядскую юбку, или, прости господи, стринги злое@учие — мы просто оставим тебя здесь. Догоняешь, сынок? — проникновенно заглядывает в глаза, — Хер ты по этой адской сковородке доползёшь до выхода.

Нереально даже небитому, чё уж тут не догнать.

О второй находке сообщили как раз, когда сплёвывающему кровь “сынку” пихнули в руки первую — “синяя-пресиняя” оказалась фиолетовой.

— Не тяни, малец, — фальшиво-дружелюбно поторапливает капитан, — Или вправду молишься? Ну ладно, пару минут подожду, но ты уж не подведи…

Молиться Максим не умеет, да и в бога (или богов) никогда не верил. В систему, правда, верить не нужно, она-то бесспорно существует — но крайне сомнительно, что ей есть дело до молитв неудачливого новичка. Однако больше надеяться и в самом деле не на что…

— Тащкапитан, ещё! Сразу две!!! — новые крики отвлекают внимание, подарив недолгую отсрочку. Кривой строй поисковиков рассыпался, стягиваясь к месту двойной находки — что, разумеется, вызвало недовольство командира.

— Дебилы безмозглые, — процедил тот сквозь зубы, — Хуже баб, ей-богу, ничо в пустых тыквах не держится. Чо столпились, бараны?! — заорал он во всю глотку, — Продолжаем, бля, и с начала, раз не…

Слепящий росчерк упал с чистого неба прямиком на победно вскинувшего руки с наградами удачливого контрактника — словно молния в громоотвод — и расплескался жидким огнём, наполнив раскалённый воздух многоголосым диким воем. Человек пятнадцать накрыло, не меньше. Второй ударил в БТР — полыхнувший целиком и сразу; третий — в дежурящего у зенитки проштрафившегося Ковтуна… Выкрутившись из заботливо-хищно поддерживающих рук, Максим упал вниз лицом, вжимаясь в тёплую землю; снарядные коробы рванули разом — кроме двух почти потраченных в комплекте орудия, к броне были пристёгнуты ещё десять запасных.

Повезло — из просвистевшего над головой роя осколков-снарядов не задел ни один. Однако новые крики, пусть и не столь жуткие, как издаваемые горящими заживо, свидетельствуют, что повезло далеко не всем. Как и чьи-то предсмертные хрипы совсем под боком — осторожно приподняв голову, “салага” увидел лейтенанта с развороченной двумя осколками грудной клеткой; третий вспорол живот — даже не понять, как ещё жив и чем вообще хрипит.

Выживших (и не тяжелораненных) видно меньше десятка; хотя, конечно, среди разбросанных тел могут быть и просто оглушённые-контуженные. Горнявый вроде как невредим — и уже вытряхивает с железного кресла зенитки безвольное тело стрелка… и разражается матерным ором.

Звон лопнувшей струны — от гитары какого-нибудь великана — и над затоптанными цветами пронеслась полоса огня — словно лезвие гигантской косы — располовинившая выше пояса всех, кто стоял на земле, и одним краем зацепившая морду последнего броневика, стряхнув с того капитана.

Ловко приземлившись на ноги, офицер вскинул автоматический пистолет, выпуская длинную очередь; проследив за направлением стрельбы, Котейкин увидел наконец-то врага — красно-чёрная фигура не особо внушительной комплекции (но с внушительных размеров стеклянным! мечом наотмашь) приближается неспешным шагом, не обращая внимания на рикошетящие от неё пули. Смолк растративший обойму АПС… перезарядить неизвестный монстр не позволил, мелькнул размазанной тенью, скрежетнув стекляшкой по борту “маталыги” — и разрубив человека надвое.

Спохватившись, Максим потянул с плеча умирающего (всё ещё!) лейтенанта укорот — неплохие шансы, что заряжен теми же синими суперпатронами, какими хвалился Кононов; но гарантированный покойник вцепился в ремень, открыв глаза.

— По… мо… ги… — почудились в хрипе и бульканье понятные звуки. Но с такими ранами членораздельная речь невозможна, да и помочь можно, лишь избавив от мучений. А для этого нужно добыть оружие! Конечно, можно взять пистолет из кобуры на поясе, но там наверняка обычные пули; всё-таки сперва следует позаботиться о монстре, милосердие разумнее оставить на потом.

Увлёкшийся перетягиванием “каната” с почти-мертвецом парень пропустил мягкие шаги мимо ушей и опомнился лишь услышав за спиной гневный клёкот. Судорожно обернулся — и взгляд в первую очередь зацепился за крепкую женскую грудь с золотистым загаром и маленькими тёмными сосками, задорно и горделиво торчащую из разбитого доспеха. Выше поднялся лишь от неуместных звуков птичьего щебета с отчётливо насмешливой интонацией — и прикипел к непроницаемым провалам узких вытянутых глазниц над хищно растопырившимися жвалами.

/пламенная оса 26ур желает привязать вас своим питомцем/

Системное сообщение дополнилось повисшим перед глазами прозрачным окном с тремя строчками.

 принять

 отказаться

 привязать питомцем пламенную осу 26ур

Злорадно усмехнувшись, Максим юзнул последнюю строку — и голова его взорвалась от нестерпимой боли, милосердно вытеснившей сознание.

   В чувство рядового привёл заливаемый в глотку неизвестным садистом расплавленный свинец.

— Глотай, никчёмный хуманс, — нежно щебечет красивенький девчачий голосок, — Глотай, или, клянусь Священной Мантикорой, я вспорю тебе брюхо и залью в дыру! Результат будет ненамного хуже…

Почему-то сомнений в серьёзности угрозы, озвученной милым и даже ласковым тоном не возникло. Отмахнувшись от нового сообщения и не пытаясь вникнуть в его смысл — не до того сейчас — Макс предельным усилием протолкнул обжигающую вязкую дрянь в пищевод — опалив и тот, она провалилась в желудок неожиданно мягким и приятным теплом.

— Не вздумай блевануть! — взволнованно предупредил тот же девичий голос. Но распахнувший глаза и судорожно хватающий ртом воздух парень уже поспешно опустошал… сорванную с пояса лейтенанта литровую флягу. Мыслей попытаться освободить желудок не возникло не только из-за угроз незнакомой малолетки, но и потому, что совсем не хотелось прочувствовать весь “восхитительный” процесс в обратном порядке. Улеглась неведомая отрава спокойно и мирно — вот и пусть лежит, не надо трогать.

— Чё это за гадость? — спросил он, вытряхнув на язык последние капли — фляга была наполнена от силы на треть. Её содержимое, несомненно, разогревшееся в жарком климате данжа, после непрошенного угощения показалось чудесным освежающим коктейлем.

— А мне-то откуда знать?? — неподдельно изумилась незнакомка, оказавшаяся уничтожившим спецотряд монстром — только избавилась от жуткой маски. Девчонка лет пятнадцати, симпатичная, с красивыми, пусть и нечеловеческими, золотыми глазами, перечёркнутыми вертикальными зрачками, с золотистым загаром и шоколадными губами. В сильно побитом красно-чёрном доспехе, выставляющем на обозрение высокую грудь; и пониже левой сиськи из пролома брони выглядывает ещё одна — маленькая-остренькая, как только-только начавшая расти, — Не моя ж баклажка! Мало ли чем вы, хумансы, травитесь.

— Да здесь-то коньяк был, — ответил Максим, вникнув в оставшееся во рту послевкусие, — Я про то, чё ты в меня пихала.

— Да как ты смеешь?! — взвилась элитница — а кем ещё она может быть? — Ты даже не понимаешь, ничтожный раб, какой великой милости удостоился! Любой разумный за глоток пламенного мёда с радостью отдал бы правую руку!

— Мне мои руки обе дороги, — с опаской возразил Котейкин — вдруг и вправду удумает затребовать привычную для себя плату? Пусть “голосистую” соплюшку и сложно воспринимать всерьёз — однако больше тридцати убитых и две сожжённые буквально дотла бронемашины рекомендуют не забывать о хоть какой-то осторожности.

— Да мне и самой ни к чему калечный раб, — фыркнула малолетка, — Вы, хумансы, и так далеко не лучший выбор.

— С чего это я раб?! — возмутился человек, тут же напрочь позабывший все недавние мысли.

— С того, что я тебя поймала! — гордо задрала изящный носик жительница псевдореальности, — И привязала! Теперь ты мой, вот! — и высунула между шоколадных губ такой же кончик языка. Хозяйка, нафик…

— Ну поймала, — улыбнулся Котейкин, успокаиваясь, — Ну привязала. А дальше-то чё? Зачем тебе раб, который просто не будет слушаться?

— Совсем-совсем не будешь? — хитро прищурилась “хозяйка”, — Даже если я скажу тебе взять оружие?

— И в чём подвох? — спросил Макс, переводя взгляд на руку лейтенанта, всё ещё сжимающую ремень автомата. Или эта мелочь просто не знает о синих патронах?

— Ни в чём, — заверила девчонка, — Бери-бери. То, которое больно жалит, а не то, что плюётся маковой скорлупой, — выходит, знает.

У мака есть скорлупа? Наверное, это какая-то местная идиома, но не слишком ли сложно для моба? Зачем неизвестные создатели бесчеловечной “игры” настолько заморачивались?

— Бери, — повторила элитница жёстче, — Или ты уже вживаешься в новый статус? У хумансов ведь рабам оружие не положено…

Разозлившись, Максим схватил укорот и дёрнул обеими руками, высвободив наконец-то узкий тренчик из цепких пальцев мертвеца — вновь захрипевшего и поднявшего веки, показывая белок закатившихся глаз.

— Бля, почему он никак не умрёт?! — воскликнул шокированный Котейкин.

— Его здоровье держится на критическом уровне, пока не получит новый урон, — объясняет вдруг “хозяйка”, — Я уже встречала существ с подобным навыком. Окажи своему соратнику последнюю милость.

— Что?!

— Избавь его от мучений, тупой хуманс! — в милом-красивом голосочке неожиданно прорезались жёсткие, и даже злобные нотки, — Поверь, с такими ранами единственное, о чём мечтаешь — избавиться от боли, и похрен, как! И уж точно не цепляешься за фальшивые шансы!

— Вы-то респитесь, хули вам цепляться… — не то чтобы ему так уж вкрай приспичило спасать летёху — но в душе взыграла обида на имеющую запасные жизни мобку — и так легко рассуждающую о выборе.

— Не всегда, — едва слышно прошептала элитница.

— Что??

— Что слышал, игрок! — рявкнула та, — Многие из моих сестёр умерли окончательно, и никто не знает, кто ещё не вернётся с той стороны. Так что не тебе рассуждать о ценности жизни, не тому, кто пришёл в чужой дом с оружием! Пришёл грабить и убивать!!!

— Я не… — растерялся парень, позабыв, что перед ним всего лишь моб. Хотел сказать, что не пришёл, а привезли, и никто его согласия и желания не спрашивал, но девчонка перебила.

— А знаешь, раб! — оскалила она ровные белые зубки с выделяющимися клычками, — Хочешь — не добивай. Я не стану приказывать, честно… пусть корчится! Ему сейчас каждая минута, как долгие часы — а зелий у тебя нет. Пока найдёшь — если найдёшь — он давно уже сойдёт с ума от боли.

Резон в её словах имеется, и немалый. Да и шансы у офицера действительно ничтожны — ведь зелья Максу взять негде, да и не собирается он жопу рвать, не успел ещё забыть, как его самого обещали бросить подыхать. Но убить человека не так уж и просто…

— А может…? — приопустил он поднятый было автомат и оглянулся на “хозяйку”.

— Не-не-не, — скрежечуще захихикала та — как железом по стеклу, — Во мне милосердия к врагу не найдёшь, даже и не думай. И ни в ком из наших — ведь мы помним ВСЕ смерти! И свои, и близких. Так что сам, малец, только сам…

Это “малец” всколыхнуло свежие воспоминания, наполненные болью, бессильной обидой и отчаянием — теперь переплавившимися в бурную волну горячей злости — даже захотелось и правда бросить “соратника” в муках. Или вовсе оттащить из относительно комфортного поля в раскалённую степь. Но следом нахлынули стыд и раскаянье — подобный поступок начисто лишит всякого самоуважения. Переведя предохранитель на одиночный огонь, Максим вскинул укорот и выстрелил — голова умирающего взорвалась кровавой бомбой.

/вы убили игрока Князь 7ур вы получили опыт 160 вы получили уровень вы получили… текущий уровень 6/

— Молодец, — неожиданно похвалила девчонка, — Хоть немного поднялся. А то первоуровневый хуманс в питомцах — совсем пчёлам на смех.

Медленно вытерев с лица склизкие брызги, человек обернулся — и навёл оружие на элитницу.

— Ой, это чо, бунт? — развеселилась та, — Серьёзно? Так стреляй, чо тянешь?

Стиснув зубы, Максим пытался заставить себя нажать спусковой крючок — и не мог! Выстрелить в беззаботно смеющуюся девочку — или всё же девушку? сиськи-то уже немаленькие, да и возраст пограничный — значительно сложнее, чем избавить от предсмертных страданий никогда не вызывавшего приязни мужика. Никак не удаётся убедить себя, что это всего лишь игровой монстр, а не реальная живая школьница, увлекающаяся косплеем или реконструкцией. И то, что она жестоко уничтожила незваных гостей, нельзя поставить ей в вину — те ведь и вправду пришли отнюдь не с добрыми намерениями.

— Дура! — беззлобно выдохнул он, опуская ствол.

— Сам дурак, — не осталась в долгу “хозяйка”,— Мог бы убежать куда подальше, пока я на респе. Привязка свежая, и ещё слишком слаба, чтобы призвать из-за пределов прямой видимости.

— Я и так уйду, — буркнул “питомец”, закинув автомат за спину, и склонился над трупом, выковыривая из штатной кобуры пистолет. Обычный, не АПС, как у Горнявого… надо бы и тот прибрать.

— Ну иди, иди, — миролюбиво согласилась малолетка. С чего это вдруг? А в самом ли деле она сумела привязать? Может обломалась, и просто на понт берёт? Повеселев от внезапной догадки, Максим заставил себя проверить карманы мертвеца — отыскал пачку системной “пятёрки” и маленькую пробирку из тёмного стекла. Задумался, вглядываясь в неожиданную находку — и прямо в воздухе проступили зелёные буквы: “неплохое зелье лечения”. Вот же!!!

— Ему бы не хватило, — мягко сказала догадавшаяся о направлении человеческих мыслей элитница, — Только добавил бы мучений, это больно, поверь. Если бы сразу, а сейчас уже нужно было синее, ну или хотя бы штук пять таких. Кто он тебе?

— По большому счёту — никто, — вздохнул рядовой. И честно признался, — Мне не столько его жаль, как не хотелось становиться убийцей. А с чего ты меня вдруг утешаешь?

— Психологический комфорт питомца очень важен, — выдала та серьёзно-назидательно, — Желательно вообще добиться добровольной службы, для этого обычно птенцов берут. Если постоянно приказывать, вы слишком быстро… — скривила забавную мордашку, подбирая нужные слова, — ломаетесь. А портить питомцев — дурной тон.

Типа, бережёт пленного врага? Правдоподобнее ничего придумать не сумела? Ну точно с привязкой накосячила и теперь лапшу на уши вешает, надеясь, что прокатит голая наглость.

— А у тебя есть ещё питомцы? — поинтересовался Котейкин, пряча бесценную склянку, — Или были?

— Нет, — повесила нос гордая рабовладелица. И поспешила вслед за “рабом”, решившимся обыскать и остальные тела, — Поначалу я всё тянула, не хотела простого ифрита… Однажды послы подарили маме яйца дикой саламандры, пять штук! Я всегда была маминой любимицей, и могла бы взять первой, но мы с сёстрами честно разыграли, и я даже выиграла!

— Но? — запасные обоймы стройбата разочаровали, все с обычным БК, суперкрутой-синий лишь в тех, что в автоматах. И во всех понемножку, лишь у лейта был полон — успели потратить на “пчёл”.

— Подержала в руках и отдала сестре, — печально вздыхает девчонка, — Для неё это было настоящее счастье, а я… я всегда мечтала о мантикоре.

— Священной? — подколол человек элитницу, вспомнив её первые слова.

— Не смей смеяться! — вскинулась та, — Зря я вообще тебе что-то рассказываю, хумансу детей пламени не понять!

— Так объясни, — миролюбиво предложил он, вспомнив — несколько запоздало — что злить высокоуровневого монстра неразумная идея. Но малолетка обиженно нахохлилась, и продолжать разговор не захотела.

Под сердитое сопение за спиной начинающий мародёр стаскал к последней “маталыге” найденные боеприпасы, в том числе и к “триста восьмому”, хоть и сомневался, брать ли тот — ведь к нему только обычные. Но перспективы дальнейшего пополнения БК слишком туманны, чтобы бросать хоть что-то.

Выщелкал из початых рожков системные патроны — чуть больше двух набралось в придачу к взятым с летёхи; отыскал в тягаче большой рюкзак, сложил в него всё намеченное, в том числе один АК-308 и запасную “ксюшку”; приподнял на пробу за лямки — тяжеловато получается, ну да там баллы за ап должны были насыпаться, можно силу качнуть; перецепил с капитанского пояса на свой кобуру — кожаную и открытую, а не штатный деревянный футляр — и вложил в неё, перезарядив, АПС; прихватил пару литровых фляг с водой…

— Хозяйственный… — одобрительно протянула забравшаяся в кресло зенитки обиженка, — надо было тебя хомячком назвать…

Чего?!

— Статус!

—…может, и будет с тебя ещё толк…

 имя: Тать

 раса: хуманс

 класс: ифрит

 уровень 6 опыт 5/160

 здоровье      102

 сила          16 коэффициент 1

 ловкость      10 коэффициент 1

 точность      10 коэффициент 1

 выносливость 16 коэффициент 1

 интеллект     10 коэффициент 0,8

 мана 67

 энергия 192

 способности: Дыхание Воды заблокировано

 навыки:

 классовые: благословление пламени 2ур

— Слышишь, раб! — встрепенулась вдруг девчонка, — Не вздумай чо бросить! Это приказ!

Последовавшие ощущения очень не понравились Максиму — словно в голове у него натянулись струны — или паутина — и некий паук-музыкант сыграл на них пару резких аккордов.

— Не делай так! — парень гневно уставился на наглую малолетку. Выходит, не врала, и не накосячила. Х-хозяйка, мля!

— Не могу обещать, — хмыкнула та, ничуть не устыдившись, — Хумансы слишком бестолковые и упёртые.

— Почему у меня нет свободных очков улучшений? — сменил он тему, понимая бесполезность любых попыток объяснить что-то этой… бессовестной заразе.

— Ты бы стопудово кинул всё в силу, — пожимает она плечами. И ведь угадала, — не думая, как скоро выдохнешься,— так-то права, Максу доводилось видеть качков, подыхающих минут через двадцать не особо тяжёлой работы. Но за первое очко навыка обидно, как-то не мечталось в саппорт податься, да ещё и, похоже, заточенный лишь под одну стихию, — А до выхода из домена далеко-о-о… или ты решил здесь прописаться? А чо, — оживилась зараза, — совьёшь гнёздышко с пчёлками, они, конечно, глупые, как… во, как хумансы! Но дружелюбные и ласковые, вы хорошо поладите.

Ласковые? Человек передёрнулся, вспомнив, как “ласково” грызла броню “дружелюбная” пчёлка.

— Нет? Не хочешь? — участливо переспросила “хозяйка”, — Совсем-совсем? Тогда вот ещё прибери, — сбросила она с тягача два “триста восьмых” и укорот, — а то ты чо-то забыл.

Не желая нарваться на новый приказ — уж слишком яркие впечатления от первого и единственного — Макс послушно разрядил автоматы и добавил в и так ощутимо весящий рюкзак дополнительную тяжесть. Сами же стволы бросил, как и больше десятка до них — судя по тому, что элитницу подобная “бесхозяйственность” нисколько не возмутила, та знает о земном оружии несколько больше, чем можно было бы ожидать от игрового монстра, или даже инопланетянина.

Обшарил располовиненное и обезглавленное тело Горнявого, найдя в нагрудном кармане индивидуальную армейскую аптечку — полную тёмных склянок! Синяя лечилка, две зелёных, и куча разных зелий белого качества.

— Жалеешь? — спросила девчонка, неопределённо мотнув головой куда-то в сторону.

— Пожалуй, нет, — честно ответил Максим, понявший, что она имеет в виду “акт милосердия”, — Что-то мне подсказывает, что они на меня не потратили б и самого простого.

Вот кстати, после беспамятства, прерванного местным горлодёром, не осталось никаких напоминаний о свежих побоях — а ведь был уверен, что надолго пропишется в санчасти. Если, конечно, удалось бы до той добраться.

— Какой молодец! — преувеличенно обрадовалась “хозяйка”, — Умнеешь прямо на глазах. Не, я, конечно, знала, чо привязка подтягивает интеллект питомца, чтоб хотя бы простейшие команды мог понимать, но не ожидала увидеть результат столь явно и быстро.

Язва наглая!

— Сними с него штаны и обувь, — потребовала вдруг она.

— Зачем?!

— За надом! Тебе обязательно по любому поводу препираться? — расстроенно вздыхает малолетняя рабовладелица, — Я ведь не требую ничего сложного, и вообще, это в твоих же интересах! В чём проблема?

— Как бы тебе объяснить… — вздыхает в ответ и Котейкин, — Проблема в том, что ты предлагаешь мне раздеть дохлого мужика…

— Мёртвую самочку тебе раздевать было бы приятней? — заинтересовалась язва, — Какие у тебя неожиданные… увлечения. Я учту.

Язва и зараза!

— Предпочёл бы живую.

— Не, ну серьёзно, малец, — уговаривает она, не заметив, как перекосило “питомца” от последнего слова,— Меня ж засмеют, если я буду сама трофеи собирать, когда есть раб с руками.

— Трофеи? — скептически фыркает “раб”, — Хочешь сказать, у него портки шибко ценные?

— Достаточно, чтобы не бросать.

— Ладно, — уступил Максим — “хозяйка” вон, ищет компромисс, а не юзает, чуть что, “пульт управления”, — сниму, — надо хоть немного навстречу идти, а то если довести до упора, станет любые слова подкреплять “паучьей музыкой”, уверившись, что простые бесполезны.

Начал он с обуви — почти обычные берцы, лишь с необычными застёжками, вроде как магнитными. И зелёной подсказкой от системы: “неплохие ботфорты дезертира скорость передвижения +10%”. Не то чтобы суперские бонусы, но бесспорно полезные. Только вот… Макс поставил рядом с сомнительной добычей свою ногу, сравнивая — размера три-четыре лишних. Покосился на изящные латные сапожки “хозяйки” — та и вовсе утонет.

— О, Священная Мантикора! — взвыла мобка — хотя с её голосочком получилось покрасивее, чем у поп-звёзд, — За какие грехи мне такое наказание?! Ну почему мне не мог достаться питомец, у которого есть хоть капля мозгов? Ну хотя бы как у пчёлки?!

— Переигрываешь, — усмехнулся и не подумавший обижаться парень и стянул с трупа штаны: “неплохие лосины людолова защита +8 выносливость +7 бонус комплекта сила +4 за предмет”, — Но поёшь красиво, — похвалил не кривя душой.

— Да-а? — усомнилась нахалка, — Это системные вещи, любой знает, что они всегда в размер. Любой, кто хотя бы в принципе способен знать хоть что-то! — и неожиданно добавила, — Труселя тоже сымай.

— Нет! — получила она резкий ответ.

— Опять?! — взвился возмущённый писк и красно-чёрная фигурка размазалась в прыжке — и Макс в упор увидел гневно сощурившиеся нечеловеческие глаза, — А я ведь могу просто приказать…

— Можешь, — не стал он отрицать такой вариант.

— И ты всё сделаешь, никуда не денешься…

Да, сделает. Под мерзким контролем невидимого паука… достаточно сдаться, и никто в мозги не полезет, но отступать человек не намерен. Компромисс — штука обоюдная.

— Ифрит с тобой! — выдохнула девчонка ему в лицо — и отступила, — Из-за каких-то невнятных закидонов бросать хорошую вещь — уму непостижимо! — и, порывисто склонившись к мертвецу, просто разорвала спровоцировавшие конфликт красные боксёры! И аккуратно стянула с волосатой задницы раздвоенный розовый шнурок, — Вот! — гордо предъявила она добычу, выпрямляясь, — Хорошая же шмотка, чо тебе не так?? — шнурочки с крохотным прозрачным лоскутком. И синей подсказкой: “хорошие шортики защита +16 здоровье +82 мана +94”, — Бери, безмозглый хуманс, я сама сняла, раз тебе в падлу!

— Хорошая, — согласился Максим, сдерживая смех, — Только женская.

— И чо? — не поняла элитница, — Ограничений же нет, все бонусы будут.

— Мужчины не носят женскую одежду, — объясняет он терпеливо. И уточняет, перехватив брошенный на останки недоумевающий взгляд, — если не извращенцы.

— А-а… а женщины мужскую? Тоже нельзя?

— Не особо приветствуется, но можно.

— Не понимаю, — растерянно хлопает малолетка пушистыми огненно-рыжими ресничками.

— Это называется — дискриминация, — ухмыльнулся парень. А как ещё объяснять?

— Как у вас всё сложно, — вздохнула она тяжко, — Любят же низшие существа придумывать проблемы на ровном месте. Ладно, — мотнула она головой, словно стряхивая с глаз волосы, — я поняла, что эту вещь ты будешь носить только под постоянным приказом, и похрен тебе на её плюсы. Штаны-то мужские? Одевай! Ну чо опять не так?!

— Если уж носить чужие шмотки, — морщится Макс, не торопясь выполнять команду, — нужно хотя бы постирать.

— Я бы после кого из своих не брезговала, — неодобрительно заметила девчонка.

— Ну ты сравнила! — искренне возмутился боец, — До зачисления в категорию своих ему было ой как далеко! — такие “свои”, бля, хуже монстров.

— Не понимаю… для меня все наши свои, даже теперь…

— Теперь?

— Не твоё дело, никчёмный раб! — спохватилась “хозяйка”. И махнула рукой — “зелёные” вещи окутало голубым огнём, — Вот! Любая грязь и зараза начисто сгорят, гарантирую! Одевай!

— Прям так? — округлил Макс глаза. Не испуганно — удивлённо, — Если надумала меня зажарить — не проще напрямую?

— Это моё пламя, придурок! — вновь повысила она голос, — И я его контролирую! — посмотрела на нерешительно мнущегося “питомца”, — Знаешь, а это обидно. Мы осваиваем полный контроль совсем мелкими, ещё до первой линьки, и такие сомненья, это… это… Гад ты!

Покосившись на замолчавшую элитницу — взгляд невольно сместился на гневно вздымающуюся грудь — парень опасливо потянул руку к полыхающим шмоткам. Если этому самому контролю обучаются чуть ли не во младенчестве — серьёзно обидел соплюшку… привыкшую сражаться (и даже умирать!) и имеющую полное право считать себя взрослой. Некрасиво получилось, а ведь она, так-то, реально спасла его от “своих”, пусть и лишь из желания поиграть в рабовладение — ага, девочки любят кукол, а с обычными у мобок, похоже, облом — и от него не убудет подыграть… немножко, пока не свалит из псевдореальности.

— Гад, — грустно повторила девчонка. И пламя погасло.

— В нашем мире подобного контроля не только нет, — извиняющимся тоном объясняет Максим, поднимая продезинфицированный трофей, — но и быть не может. Настолько, что никому даже в голову не придёт, что такое возможно. Наш огонь не выбирает, кого жечь.

— И всё равно ты гад, — получил он ответ.

Вдетый в брюки ремень оказался тоже “зелёным” и, самое главное, из одного с ними сета — переодевшийся боец получил восемь халявных пунктов к силе, серьёзно облегчивших собранный баул; и ботинки вправду сели по ноге.

— Жалко, ты всю технику ушатала, — огорчённо заметил Максим, поправляя рюкзак, — Ладно те, с которых в тебя стреляли — но последнюю могла бы всё-таки не гробить, — огненная “коса” прорубила моторный отсек тягача по самую кабину, — Пешочком-то по вашей сковородке тяжко…

— Не сахарный, не растаешь, — неожиданно резко огрызнулась малолетка, — Итак сколько потравили, сволочи. Чтоб не топтал больше, понял? По колее иди.

— Так просто отпустишь? — усомнился “раб”.

— Нет, конечно! — воскликнула она возмущенно, — Ты мой до последней капли крови! Но ты иди, иди, — симпатичную мордашку озарила шкодливая улыбка, — А я посмотрю.

Хмыкнув, Макс прошёл по следу гусеницы пару метров, пять, десять… оглянулся на элитницу в ожидании подвоха — и отшатнулся от неожиданности, обнаружив ту за спиной.

— Ты чего дёргаешься? — удивилась она, — Шагай веселее, нам ещё далеко.

— Нам?? Ты меня провожать собралась?

— Там на пустоши дикие муравьи, — с непонятной печалью вздыхает прилипала, — Нехорошо выйдет, если сожрут… меня ж пчёлы засмеют!

— Ну, если пчёлы… — невольно улыбнулся парень, — Тогда, конечно, провожай.

Через какую-то сотню метров он убедился в истинной направленности горячего беспокойства навязчивой мобки — та контролировала каждый его шаг! Не только не позволяла срезать путь (колея отнюдь не прямая), но и непрестанно требовала смотреть под ноги и перешагивать стебельки, которые, по её мнению, имели шансы выправиться. И безостановочно материла “подлых вредителей”, да такими загибами, что у Котейкина горели уши.

— Разве поле не отреспится? — спросил он — желая не только прояснить непонятки, но и хоть на время занять грязный язычок спутницы чем-то иным.

— В том-то и дело, что нет! — гневно выкрикнула та, — А вы припёрлись! Устроили е@учие гонки!

Попытка не удалась — поток ругани поднялся на новую высоту, подробно расписывая, в каких противоестесственных связях были замечены коварные хумансы и их грязные машины.

— А как тебя хоть звать, “хозяйка”? — повторно вклинился Максим, когда юная сквернословка чуть запнулась.

— Так и зови, — обрадовалась та.

— Не-а.

— Тогда “госпожа”.

— Может быть, леди? — предложил он компромиссный вариант. Это обращение давно уже используется просто как уважительное, но первоначальное значение вроде было как раз нужным “рабовладелице”.

— Не смей! — Максима дёрнули за плечо, останавливая и разворачивая, — Ты ещё “миледи” назвать додумайся! Зубы пересчитаю! — и сунули под нос грозно сжатый кулачок — маленький, но в латной перчатке, — Осой зови, — разрешили вдруг, — сестёр рядом нет, не запутаемся.

     До края цветочного поля было чуть больше километра — ну пусть полтора — но времени этот краткий путь занял немало. Котейкин остановился у границы с раскалённой пустошью, покрытой короткой оранжевой травой, поправил рюкзак, смочил горло глотком воды из фляги.

— Хумансы уже не раз приходили в наш домен, — заговорила за спиной Оса, — Десять циклов назад пришли такие же слабые, как и вы… но у них тоже была тех-ника. Они сожгли поля…

Хотелось уточнить, что такое “циклы”, но Макс не посмел перебить.

— …в домене всегда было мало еды и сделать серьёзные запасы никогда не удавалось… но мобы не могут умереть от голода, — от негромких спокойных слов веет жуткой безнадёгой, — Они вернулись, когда мы уже не могли подняться на ноги… но они просчитались! — первоначальную подавленность сменило мрачное ликование, — Сила Королевы не в пище, а в домене — и она вовсе не привязана в тронном зале! Какая гадость эти ваши хумансы… — закончила девчонка с отвращением. И предложила наигранно-весело, — Давай наперегонки через пустошь? Ну давай! — слегка подтолкнула в спину, — Слабо? Я тебе фору дам…

— Не надо мне фору, — отказался Максим. Глупо вестись на “слабо”, однако под впечатлением от короткого, но тяжёлого рассказа как-то стрёмно сдаться, даже не попытавшись — пусть и понятно, что высокоуровневая элитница превосходит новичка по всем параметрам. Что это — легенда от разрабов, или реальные события? Ведь в этой “игре” монстры безусловно живые, а не пиксели и строчки программного кода. Теперь понятно, с чего “хозяйка” так трясётся над каждым стебельком.

— Ну тогда догоняй! — выкрикнула она, перепрыгнув! соперника, и умчалась вдаль. Никаких шансов, но отказ от борьбы уронит его в глазах Осы ниже плинтуса — а у той и так нет поводов уважать людей.

Почему-то на бегу степной жар переносится легче, чем в поездке на броне — или дело в повышении уровня и характеристики “выносливость”? Первую пару километров даже удалось преодолеть без особого напряга, а вот дальше пришлось уже посложнее — и вскоре Макс бежал на одном лишь голом упрямстве. Когда же понял, что скорость упала ниже пешеходной, остановился отдышаться.

— А ты чо расслабился, хомячок? — соперница упала с неба, — Тут ещё бежать и бежать!

— Нужна передышка, — выдавил проигравший.

— Харэ притворяться! — возмущённо выпалила она, — Будь хумансы такими дохлыми — как бы вы успевали всем везде нагадить? Не придуривайся, хомячок, давай по-хорошему, я не могу ждать здесь до возвращения Священной Мантикоры!

— Хотя бы пока можно будет глотнуть воды…

— Значит, по хорошему не хочешь, — процедила сквозь зубы “хозяйка”,— Будь по-твоему… раб. Бегом марш!!!

Короткий “аккорд” в голове, и человек — нет, уже вовсе не человек, а всего лишь раб — ринулся вперёд, позабыв об усталости. Ему нужно бежать, очень нужно, очень-очень… нужно…

Ноги подломились, когда удалось разглядеть неприметную границу между оранжевым и рыже-бурым, расплывающуюся в залитых потом глазах — значит, осталось уже не так много. “Паук” зашевелился, перебирая натянутые струны, задёргались руки-ноги — но поднять потяжелевшее тело не сумели.

— Как ты сопротивляешься? — звучит над ухом озадаченно, — Порвать привязку тебе не под силу, да и на месте она. Ну-ка… встать! — хлестнул приказ и заиграл новый “аккорд”, раз, другой… — Вставай же, ничтожный хуманс, тут осталось х@й да маленько! Что? Но почему?! — повелительный тон сменился паникующим, — СТОП!!! Отмена! Отмена! Лежи! Отдыхай!

Разом опали натянутые струны, расслабились сведённые мышцы, и сознание скользнуло в блаженное небытие — откуда его выдернул уже знакомый вкус расплавленного свинца.

— Глотай, глотай, глупый хомячок, — жалостливо причитает над Максом чуть не угробившая его тварюшка, — Ну почему ты не сказал нормально?!

О чём? И как это — нормально?! Отплёвываться он, конечно, не стал — всё-таки после побоев псевдомёд реально помог; следом в губы ткнулось горлышко фляги — и Максим пил, пил, и пил, позабыв, что запаленному организму нельзя так много воды. И лишь проглотив последние капли, открыл глаза — чтобы наткнуться на встревоженный и виноватый золотой взгляд. Хотелось высказаться от души, но это требовало слишком больших усилий — а потому он просто опустил обратно тяжёлые веки.

— Эй-эй, ты чего, хомячок? — всполошилась мучительница, — Да что ж это такое?! Тебе и первой порции должно было хватить, чтобы весь домен по кругу оббежать!

Так эта дура вовсе не пыталась убить его столь изощрённым способом? А просто… ошиблась? Хороша ошибочка…

— Не смей умирать, никчёмный хуманс! — сердитое требование не подкрепилось, однако, новым прикосновением к “струнам”, — Я больше никогда не буду тебе приказывать, честно-честно, только не умирай!

— Ловлю на слове, — улыбнулся “раб”, не открывая глаз.

— Живой! — обрадовалась “хозяйка”, — Сейчас-сейчас, — и закинула его на спину — Котейкин обеспокоился, не выдавит ли обратно только что выпитую водичку, но нет, обошлось. И вообще, даже тяжести в животе не заметно, похоже, измученное тело уже всё впитало, — в родном домене тебе будет легче.

В родном? Она решила вытащить его наружу? Мобы могут выходить из данжа?

— Там… — решил он предупредить, — на той стороне… яма, — для высокоуровневой элитницы, конечно, пустяк — но ведь может и уронить ценный груз, — надо прыгать… здесь.

— Поняла.

Ощущение скорости, как в резко разгоняющемся автомобиле; спустя минуту — краткий миг невесомости и торможение. И нахлынувшая прохлада!

— Я чую огонь! — встрепенулась носильщица, — Живой огонь, много! — и целеустремлённо выскочила из гаража — вероятно, на пожар навелась. Там ещё не догорело или перекинулось на другой корпус? Только выбравшись из одного пекла, приближаться к новому, пусть и другой природы, совсем не хочется…

— О-ось? — окликнул её болтающийся вниз головой парень — получилось неожиданно жалко и вымученно, — Мож ты меня тут где положишь, в тенёчке?

— Не-не-не, хомячок, — возбуждённо ответила почти срывающаяся на бег девчонка — уж лучше бы не сдерживалась, на скорости движение было ровным и плавным, а теперь “груз” трясёт на каждом её шаге, — Тебя щас любая падаль запросто схарчит, никак нельзя без присмотра оставить.

— У меня автомат есть…

— Он сам не стреляет, — резонно возразила мобка, — И я знаю про вашу от-дачу.

— Откуда??

— От горбатого верблюда! Вот! Пришли…

Горел всё тот же корпус, что и перед началом злополучного рейда. Или догорал — пламя уже не бушевало, выглядывая из оконных провалов отдельными языками, лениво облизывающими закопченные стены.

— Столько живого огня… — восхищённо шепчет замершая элитница, — и никому не нужного… Зазря ведь пропадает! Ни за х@й собачий!

— Где ты такого набралась?! — не выдержал Котейкин, — Кто тебя учил говорить по-нашему?!

— Чего? — не поняла сквернословка. Она не сделала ни единого шага — однако заполненный дымом, подсвеченным багровым от луж какого-то расплава, цех непостижимым образом надвинулся на парочку широкими воротами.

— Нехороших слов!

— А они нехорошие? — искренне удивилась гостья из псевдореальности, — Какие? Или все? Знание вашего наречия и словарный запас получены мной от вашего капи-тана — ваши офис-сцеры не умеют правильно изъясняться? Любимые словечки и выражения… источника всегда лезут на язык первыми, чтобы наработать свой диалект, необходимы время и общение.

— А как ты… получила? — осторожно поинтересовался человек.

— Съела его мозги, разумеется, — как ни в чём не бывало призналась девчонка, — Или ты знаешь иной способ добыть в разумные сроки базовые знания чужого домена? Расскажешь? Ну расскажи! Ваши хумансы такая гадость! — уже слышанная прежде фраза предстала в новом свете.

— Не знаю! — опешивший было парень рванулся из захвата неожидавшей подвоха элитницы и рухнул на асфальт, откатился чуть в сторону, вскидывая автомат, — Каннибалка!!!

— Несправедливо, — укорила та, обернувшись, — Я ведь не хуманс.

— Людоедка!

— Есть разумных, конечно… некрасиво, — с тяжёлым вздохом соглашается игровой монстр, — Но как иначе? Без знания местного языка мне пришлось бы тебя постоянно контролировать через приказы — ты уверен, что такой вариант устроит тебя больше, чем рациональное использование доступных ресурсов?

— Типа из-за меня тебе, бедненькой, пришлось человеческие мозги жрать? — с негодованием выкрикнул Макс, удерживая калаш дрожащими руками — сказывается забег по раскалённой пустоши. Хорошо хоть, “ксюха” — не “триста восьмой”, да и дистанция невелика.

— Вы сами нас этому научили, — игнорируя направленный на неё ствол, отвернулась Оса, подставляя спину, — хумансы… — привычное уже словечко, вроде как не имеющее негативных смыслов, прозвучало грязным ругательством, — десять циклов назад…

И это напоминание заставило человека опустить оружие. Элитница же шагнула вперёд, вскинув руки — и навстречу ей ударило взревевшее пламя. Оно лилось и лилось из глубины цеха, ластясь к протянутым рукам, заворачивая изящную красно-чёрную фигурку в плотный кокон, и впитываясь в неё. Наконец, огненный поток иссяк — и закопченные стены дрогнули, проседая, и рассыпаясь серым пеплом. Горой горячего пепла, вмиг накрывшей и гостью из псевдореальности, и её “питомца”!

Задержать дыхание и закрыть глаза Максим успел, убежать — нет. Он и подняться толком-то не сумел, потонув в сыпуче-вязкой массе, сковывающей и медленно поджаривающей. Вот такой конец его ожидает? Как паршивую муху, утонувшую в горячем варенье? Что прикончит раньше, нехватка воздуха — или его запечёт заживо?

Резкий порыв раскалённого ветра содрал с паникующего Котейкина пепел, освободив из мерзкой ловушки, и позволил вновь дышать. И осмотреться — от сгоревшего здания осталась лишь выжженная прошлёпина, посреди которой застыла прижавшая руки к груди элитница; по тёмным доспехам непрестанно меняющимся узором бегают лепестки пламени.

— Восхитительно… — прошептала она, — я… хочу ещё! — и закружилась, раскинув руки, — Хочу ещё, ещё, ещё!!! — с которых разлетелись по заводскому двору, поджигая новые корпуса, огненные шары, один растёкся кляксой по стыку бетонных плит забора — занялись, как хорошо просушенные дрова, — Настоящий, живой мир, нерасколотый! И сам падает мне в руки, весь! — кирпичные и бетонные здания разгорелись в считанные секунды, словно пропитанные горючим — и тугие струи огня протянулись к безумно смеющейся пироманке, —  Я СОЖГУ ЕГО ДОТЛА!!!

“А смех у неё тоже красивый”, — подумал вдруг Максим, переключая предохранитель на автоматический режим, — “даже такой”. Сжать оружие обеими руками, поставив рожком на колено и уперев приклад в бок — благо цель недалеко и почти не меняет позицию, можно обойтись без мушки — и нажать спусковой крючок… только палец отказался сгибаться.

— Не получается? — участливо интересуется остановившаяся элитница, по-птичьи склонив голову к плечу, — Может, сломался? — пламя бесследно втянулось в свою хозяйку, лишь с шорохом осыпается пепел с недогоревших зданий, — Знаешь, хомячок, а я ведь не верила, что ты решишься. Я и вправду поверила, что ты не такой, как ваше подлое племя, — красивенький мелодичный голосок обиженно звенит, кажется, что девчонка сдерживает слёзы, — Младший не может убить старшую! — жёстко и резко припечатала она, — Это настолько… противоестественно, что не нужны никакие приказы, противоречит самой сути нашей связи! И пусть у нас она слишком слаба из-за того, что ты сопротивлялся — но она есть! Пока есть… — холодно уронила “хозяйка”, — Наберёшь уровни и силу — сможешь разорвать, — из-за спины её выметнулись огненные крылышки, — Прощай, хо… хуманс, — Оса взмыла ввысь языком пламени и пропала с оглушительным треском.

— Повезло? — вслух озадачился Максим, — Пожалела, или связь работает в обе стороны? Быть может, и ей меня убить непросто? 

Как бы то ни было, но он выбрался живым из смертельного данжа и даже освободился от навязчивой “госпожи”, вряд ли та врала, что связь работает лишь в пределах прямой видимости. Нужно подумать, куда теперь податься — возвращение в часть граничит с идиотизмом и самоубийством. С идиотским самоубийством; хорошо бы прибиться к какой группе гражданских, только где их искать? Котейкину известно лишь о засевших в банке — тех “рекрутеры” ВВ и стройбата не трогают потому, что не хотят связываться с сотней детей… а ведь нормальный вариант.

Обитают, правда, в “неблагополучном” районе — так уровень уже вполне пригодный для города, прорвётся. Новичков там принимают охотно; что придётся усердно искать-таскать пропитание на целую ораву — не страшно, уж точно не тяжелее, чем копать-закапывать “отсюда — и до приказа”, не успел ещё подзабыть родную часть. И для детей пахать необидно. А с учётом доставшегося спец-БК можно рассчитывать и на хорошую охоту в их данже, с известными всему форуму “кроликами”. Решено, следующая остановка — “ГорБанк”.

Только надо как-то подлечиться, а то “хозяюшка” серьёзно загнала, до сих пор тремор в конечностях. Сунув руку в нагрудный карман, Котейкин с удивлением вытащил из того похожую на сигаретную фиолетовую пачку — и когда прибрать успел? Аптечка нашлась в противоположном — ну хоть не пролюбил, это был бы феерический косяк; однако интересно, чем система одарит, откупорить много сил не требуется…

Внутри обнаружился непроницаемый фиолетовый туман. Всунутые в него из любопытства пальцы ничего не нащупали — в том числе и стенок. Перевернув “чёрный ящик”, рядовой (уже бывший) вытряхнул неведомое содержимое на колени… и по двору сгоревшей фабрики разнёсся нервный смех — розовая юбочка, с фиолетовой подсказкой: “отличный саронг защита +37 выносливость +27 здоровье +98 интеллект +42”.

— Н-да уж, — поморщился Макс, отсмеявшись и восстановив дыхание, — И вправду впору благодарить вздумавшую поиграть в куклы мобку. Увидь кэп такой “замечательный” приз — и мне бы точно был полный пи@дец.

И ведь, главное — плюсики-то хорошие, как в насмешку! Хотя забавно, что на такой предмет выпал “интеллект” — система намекает, что хумансы думают пятой точкой? Вот же, прицепилось уже “хозяйское” словечко! Интересно, а эта чокнутая зараза сама согласилась бы одеть? Хотя для неё такие бонусы, поди, мелочь… но Котейкин уж точно такое носить не собирается.

— И что же с тобой теперь делать… — пробормотал он, разглядывая “ценный” приз, — Даже и подарить-то некому… — и удивлённо моргнул, когда описание сменилось надписью “подарить Системе”.

— Вот даже как?

Непонятно, зачем системе возвращать обратно раздаваемые награды… или неспроста второе слово в “совете” выделено с заглавной, как имя?

— Забирай, — усмехнулся начинающий игрок. Пытался же молить о помощи? Правда, с выполнением самой просьбы багиня знатно подколола — но ведь из накрывшей жопы выбрался, — Бери-бери.

Ничего не изменилось.

— Голосовой ввод не работает? — Максим ткнул в голограмму пальцем, и та растаяла — вслед за исчезнувшей юбкой, — Прикольно… Надеюсь, в расчёте.

Цокот когтей по асфальту отвлёк его от догадок, зачем Системе награды, и заставил вновь схватиться за укорот — от прожжённой в заборе дыры шустро приближается здоровенная хромая псина. Объеденная до кости и безвольно болтающаяся лапа ничуть не смущает паскуду — а с какой скоростью бежала б на всех четырёх? Поймав оскаленную морду в прицел, Котейкин плавно потянул спусковой крючок — палец без капризов продавил до упора… но выстрел не прозвучал. И даже боёк не щёлкнул; тварь же прыгнула, разом преодолев метров двадцать, и опрокинула человека на спину, навалившись, и стиснув челюсти на всунутом промеж них автомате. Придерживая тот одной рукой, второй Максим поспешно вытащил из кармана пистолет летёхи, взвёл курок большим пальцем (повезло, что додумался заранее загнать патрон в ствол) и выстрелил в бледный собачий глаз.

/вы убили зомби 4ур вы получили опыт 1/

Облегчённо выдохнув, он спихнул с себя тушу — килограмм шестьдесят-семьдесят, не меньше — опёрся руками в асфальт (подняться с увесистым рюкзаком на плечах не так-то просто) — и в шею сзади-сбоку вонзились чьи-то зубы.

/вы получили критический урон/

/вы заражены некровирусом/

Заорав от раздирающей боли и захлестнувшего отчаяния, Макс вывернул руку над плечом и вслепую — повернуть голову не удалось — выпустил за спину всю обойму. Но сообщения не получил… По ушам хлестнул звон лопнувшей струны — или, скорее, троса — в затылок дохнуло жаром, от которого затрещали волосы, и мёртвая хватка на шее пропала.

—А я тебе говорила! — торжествующе звенит голос, который Котейкин искренне надеялся никогда больше не услышать, — А ты не верил! Я контролирую своё пламя! Признай, что был неправ!

— Ну признаю, — прохрипел он, просунув руку под ворот разодранной куртки и пытаясь зажать рану, — Тебе так важно мнение ничтожного раба и подлого хуманса? Чё, кстати, забыла? Вроде ж попрощалась?

— Тебя ни на минуту нельзя одного оставить, глупый хомячок, — устало вздыхает ненавистная людоедка-пироманка, — Хороша бы с меня была хозяйка, позволь я какой-то дохлятине сожрать моего питомца.

— Конечно, столько мяса кому-то подарить, — злобно пробурчал истекающий кровью “раб”, — самой на чёрный день пригодится.

— ТЫ!!! — задохнулась мобка возмущением и обидой, — Ты… гад! И дурак! И гад!!! Съесть своего младшего — я даже не знаю, кем для этого надо быть! Наверное, хумансом… Почему ты не лечишься? — спохватилась она, — Решил сдохнуть мне назло? Или… только не говори, что успел прое@ать зелья?!

— Ничё я не пролюбил, — тоскливо возразил парень, борющийся с накатывающими головокружением и сонливостью, — Просто… зачем? Чтобы мертвяк покрепче получился?

— Ты о чём? — недоумевающе нахмурилась девчонка.

— У меня нет вакцин! — пояснил он с мрачной обречённостью, — И успеть найти нереально. Незачем зазря тратить, себе возьми, раз уж примчалась спасать.

— Где? — деловито поинтересовалась та.

— Щас, — свободной рукой Максим выковырнул из кармана оранжевую коробочку, — Вот. И спасибо, что вернулась, быть съеденным заживо — поганая смерть.

— Я знаю, — поёжилась элитница, — Я помню каждую смерть, а к нам приходили не только хумансы… Какой же ты глупенький, хомячок, — неожиданно умилилась она. И, открыв аптечку, завизжала на высокой ноте — хотя даже так её голосок не потерял привычную мелодичность, — В тебе частица моего пламени, идиот! И оно выжжет любую заразу, что ты сумеешь найти!

— Чё, серьёзно???

— Но если из тебя вытечет вся кровь… — “хозяйка” откупорила тёмную склянку и ткнула ту “питомцу” в губы, — то я могу хоть всё своё здоровье в тебя перелить, и всё равно не сумею удержать на этой стороне. Пей!

— Чё ты делаешь?? — изумился он, — Переливаешь мне хэпэ?!

— Пей, придурок!!! — вызверилась малолетка, — Весь пи@дёж потом!

Признав её правоту (мысленно), Макс послушно смолк и позволил влить в себя прохладные капли, похожие вкусом на сироп от кашля. И стиснул зубы, чтобы снова не заорать — в прошлый раз его ели, так что крики были простительны, а сейчас-то “всего лишь” лечат. Место укуса одновременно жгло, кололо, резало и перекручивало; по счастью, длилось всё от силы десяток секунд.

— Ну вот, а ты боялась, — приговаривает Оса, деловито прощупывая парню пострадавшую шею, и чуть ли не уткнув его носом в голые сиськи, — только юбочка помялась. Почти как новенький, осталось накормить от пуза, — и, отстранившись, покосилась на тушу трёхногой зомбо-псины.

— Э-э… — Максим с трудом удержал на законном месте попытавшийся выпрыгнуть пустой желудок, — А может, поищем чё-нибудь посъедобнее?

—Где?! — горестно воскликнула девчонка, — Я и сама не в восторге от падали, да ещё и далеко не первой свежести — но у вас везде только зомби видать. Это хоть не хуманс… Или ты подскажешь, где у вас обычно охотятся… на еду? — зачем-то уточнила она.

—Обычно — в магазинах, — усмехнулся парень, — Если ты ещё не все успела сжечь, — добавил он с сомнением, выковыривая из собачьих зубов так подставивший нового владельца автомат — пластик основательно покоцало, да и на железе царапины весьма внушительные. Самочувствие улучшилось, надо разобраться, в чём проблема.

— Я была слишком юна, когда раскололся наш мир… — понурилась после его слов “хозяйка”, — и касалась живого огня лишь по большим праздникам… чуточку…

Была? Да и сейчас-то откровенная малолетка… а взрослеют ли мобы? Вроде как не должны, однако у Котейкина появились — и крепнут — серьёзные подозрения, что в данной “игре” всё далеко не так просто, как в привычных стрелялках и бродилках.

— … а после в домене было слишком мало ресурсов… После сотни циклов, не жизни — существования, в закрытом домене, вырваться в нормальный, не расколотый и богатый мир, это… это… — восхищённо-счастливо разгораются золотые глаза, — Это просто не с чем сравнить! А тут ещё и хапнула разом прорву живого огня — вот мне и… снесло башню, — повинилась она, вновь поникнув, счастливый взгляд погас, — Но когда тебя пытается убить твой младший… — задрожали её губы, — тот, кто всегда, всегда должен быть за тебя! это отлично отрезвляет.

— Не слишком ли многого ты ожидала от раба? — горячий и немного сбивчивый рассказ вызвал много вопросов, но Макс решил начать с касающегося его напрямую.

— Питомец не раб! — вскинулась она, — В вашем примитивном языке просто нет нужных слов, чтобы объяснить. Да у вас не только слов, у вас вообще ничего похожего нет!

— Но меня ты звала рабом, — жёстко напомнил человек. И тихо ругнулся, заглянув под крышку ствольной коробки — догадка о причинах неполадок оказалась верна: безотказный калаш намертво забит слипшимся пеплом. Наверняка и стечкин в нелучшем состоянии, кобура-то открытая.

— Питомец не раб, — смущённо повторяет Оса, — Ближе всего — младший член семьи. Если бы у нас была нормальная связь, а не тот куцый обрубок, что получился из-за твоего сопротивления — ты бы и сам чувствовал, что я не имела в виду ничего подобного. Просто я злилась, и даже не на тебя, а на саму ситуацию — потому что ты хуманс… — и тоскливо шепчет, — не о таком младшем я мечтала…

Да, Макс помнит — о священной мантикоре, кем бы ни была сия неведомая зверушка. А зачем в таком случае вообще его привязала?

— Но я о тебе по-настоящему забочусь, — обиженно пыхтит элитный монстр, — а ты только гадости говоришь…

С её стороны поведение “младшего”, наверное, и вправду выглядит некрасиво и должно быть неприятным.

— Извини, — слегка устыдился проверяющий запасную “ксюху” Максим — хотя и так видно, что затрофеенный рюкзак (импортный и почти водонепроницаемый) не подвёл и сберёг своё содержимое. Но лучше уж заранее убедиться, что не поджидает ещё какой сюрприз, — И спасибо.

— Спасибо не булькает, — насупилась девчонка.

— А чего ты хочешь? — насторожился “питомец”, — Послушной службы?

Сейчас как затребует долг жизни, как у книжных эльфов…

— Мне нужно найти… одного из ваших, в смысле, местных. Очень-очень нужно… а я плохо ориентируюсь в вашем… каменном саду.

— Ты хоть чё-нибудь о нём знаешь? — сразу почуял подвох Котейкин, — Или все хумансы на одно лицо?

— Он сильный! — выпалила гостья из псевдореальности — или всё-таки реальности, пусть и чуждой? Оценила состроенную собеседником скептическую мину — вроде бы и яркое отличие, но попробуй, найди по нему кого — и продолжила, — Он умеет летать…

И ему явно хватает мозгов не светить такую способность — Максу не доводилось слышать о летунах, розовый “хищник” не в счёт.

— … у него развитое пламя, но пользуется вашим оружием…

Опять же, не выделяется…

— … и у него шлем лорда нежити, полностью закрытый… и его лица я не видела, — призналась она уныло, — Одет во что-то серое… Я знаю слишком мало, да?

— Ну почему же? — повеселел “младший”, и приободрил “хозяйку”, — Шапочка приметная, и наверняка крутая, вряд ли избавится — есть, с чем работать. Но сперва нам стоит поискать, в чё приодеться… и пожрать! А то скоро мой желудок и на зомби согласится. И ты, хозяюшка, забыла волшебное слово… — обида за “ничтожного раба” пусть и поутихла, но вовсе не прошла.

— Волшебное слово??? — изумлённо распахнулись её глаза.

— Ну, ты же “изучила” наш язык, неужели твой “источник” не знал?

— Знаю! — просиял золотой нечеловеческий взгляд, — Блядь?