Глава 27. Стольград

Шиданцы верят, что демоны существуют в так называемом "Котле Подмирья", где они живут среди вечного огня. Тижийцы поклоняются демонам, полагая их иномирными могущественными сгустками гнева и боли, проживающими в вечной тьме изнанки мира и способными влиять на исход сражений. Западный сосед Серземелья - Срединное Королевство в отличие от степных племен хоть и признает существование демонов, однако считает их не богами, а некими эфирными паразитами, способными вселяться в людей и управлять их эмоциями. Среди магов-ученых Сердцевины Континента до сих пор не утихли споры о сущности и сути этого явления, хотя научные библиотеки чуть ли не каждый год пополнялись опусами на данную тему.

Шиданцы верят, что демоны появляются из огня, тижийцы - что из тьмы, оттого последние ловят степных светлячков и заточают их в бра - специальных сосудах, похожих на прозрачные мешочки. С демонами должен говорить шаман, поить их кровью и болью, обычным же степнякам стоит таких гостей опасаться. Согласно тижийским поверьям, наличие в доме света, пусть даже его источает крохотный уголёк, гнилушка или маленький светлячок (хотя степные светлячки не такие уж и маленькие) отпугнёт любого демона, любое зло.

У лавочницы дон Слав невестка была тижийкой. Ушел сын на юг с караваном соседа-торговца, дабы мир посмотреть да денег заработать, а вернулся с молодой женой Ирэ. И хотя не жаловала степняков Милена, к девушке отнеслась хоть и с долей подозрительности, но без пренебрежения и гордыни. А там вскоре отец семейства умер, сын опять ушел с караваном, и женщины, объединенные горем потери - вечной и временной, сблизились. Но распорядилась судьба иначе. Ирэ родила Милена внучку, унаследовавшую от матери темные глаза и волосы цвета воронового крыла. А через пару лет, когда на южных границах произошло столкновение со степнякам, переросшее в кровопролитную войну, тихую, никому не делавшую зла женщину убил кто-то из серземельцев просто за раскосые глаза, загорелую кожу и черную косу. Тогда, после жестокой расправы тижийцев с мирным посольством серземельцев, много прошло погромов по лавкам кочевников. Досталось и мирным шиданцам, и хализанам, и даже гиленцам, уж точно к степнякам отношения не имеющим, ибо жили они хоть и рядом со Степью, однако были оседлым государством с почти тысячелетней историей. Может и Миленину лавочку разворотил обозленный народ, да судьба раньше отыгралась на невестке. Но хоть и сожгли в храме тело Ирэ, и прах ее зарыли под порогом, а удивительный прозрачный мешочек со светлячком дона Слав до сих пор ставила у кровати внучки. Чтобы там ни было, а пусть беды обходят стороной их дом так или иначе.

Не обошли.

Ночь летняя даже в городе светлая, живая. То песни кричит пьяный, неровным шагом бредущий от пивной, то любовник, неприлично выражаясь, вылезает из окна приличной жены и почтенной горожанки, то мальчишки у старого покосившегося дома полночи стерегут Древнее Зло, взволнованным шепотом делясь догадками и впечатлениями. Но иногда ночь скрывает грехи гораздо большие, чем любопытство, пьянство или прелюбодеяние.

Давно уже сосед закрыл свою чайную, в доме напротив погасли огни даже в окнах самых ретивых студентов, а дона Слав все не спешила ложиться в кровать. Порхали в темноте сморщенные пальцы, плетя из ниток нечто узорчатое, шевелились беззвучно сухие губы. Тишина и тьма царили в доме.

Скрипнула половица под ногой не видимого во мраке ночи гостя. Быстрее заскользили пальцы по нитям.

- Ведьма что ли? А я не усмотрел!

Чужое, северное слово чуть не сбило с толку. Но рука не дрогнула. Щелкнули пальцы раз-два - и кровать внучки переместилась в тщательно замаскированный подпол. Все, на что хватит ее сил. Да большего и не надо.

Скрип половиц. Ближе.

- Слишком странная ты, старуха. И слишком своенравная. Таких за спиной оставлять нельзя. Если человека нельзя купить или запугать, его надо убрать. Есть такое хорошее правило.

Тишина. Лишь колыхнулась тьма навстречу старой лавочнице. И женщина вдруг подалась навстречу этой тьме, резким движением всаживая в нее нож.

- Сука.

Удар в грудь - и бакалейщица сползла с лавки на пол, силясь вдохнуть. Изо рта ее хлынула кровь, она не видела ее, но чувствовала, как по подбородку течет нечто горячее, липкое. Стало страшно. Слишком рано. Светласка...

- Пожалуй, стоит познакомиться с твоей внучкой поближе, - прошептала склонившаяся над ней тень и шагнула к заветному лазу в подпол. - Как думаешь, я ей понравлюсь?

Милена сжала кулак...и замерла в неподвижности.

Заскрипели половицы. Мужчина открыл входную дверь и вышел так же неслышно, как и вошёл. Остекленевший взгляд бакалейщицы смотрел в сторону внучкиной спальни. На лице ее застыло выражение ужаса и боли. В подполе, в прицепленном к изголовью кровати бра "горел" светлячок. Беды часто ходят рука об руку не с демонами, а с людьми. А что может противопоставить людям маленькая букашка?

________________________________________

Мальчишка взял записку, деньги и умчался. Миколас посмотрел на солнце и тут же зажмурился. Красный круг должен был предвещать беду, но Миколас не хотел верить приметам. Не этим утром. Ведь жмурился он не столько от солнечного света, сколько от удовольствия. Маленький листок в его руке с датой и временем стоил дорогого. Он бы, пожалуй, за него отдал бы полжизни! Только бы Злата побыстрее узнала, что аудиенция назначена, и улыбнулась. Скоро, очень скоро мальчишка-посыльный принесет заветную бумажку в дом нисы Вер, и та обязательно, прочитав послание, обрадуется! Лейтенант представил прекрасное лицо девушки, ее губы, дрогнувшие в намеке на улыбку...

- В интендантство?

Миколас встрепенулся, открыл глаза. Рядом остановился старший лейтенант сид Блуд, "Бешеный". Черный, кучерявый, с завитыми пышными усами и пронзительно синими глазами, он был любимцем женщин и любителем кутежа и карточных игр. Миколасу товарищ нравился весёлым нравом и щедростью. Но порой он бывал слишком беспечен, а то и выходил за рамки приличий в общении с дамами. Дамам, правда, это почему-то нравилось.

- Нет. Сегодня мне дали выходной. Хочу просто прогуляться.

Бешеный подкрутил ус.

- Так ты всё-таки решил стать мужчиной и нашел себе дамочку? Гуляние под ручку, а? Или прямо до кровати?

Он заговорщически подмигнул Миколасу. Лейтенант покраснел.

- Что за домыслы! Уже и погулять одному нельзя?

Сид Блуд расхохотался.

- Можно! Но в нашем возрасте это вредно для здоровья! Ну ладно, бывай, малыш!

И весьма довольный своей шуткой, все ещё громко смеясь, старший лейтенант зашагал к остановившейся неподалеку извозчичьей повозке. Миколас заметил, что движительный артефакт, приделанный к самоходке спереди, имел неравномерный цвет. В зависимости от скорости, которую он мог давать, такой артефакт мог иметь разный оттенок, но он всегда был однотонным. Если же появлялись пятна, неравномерность окраски, значит, движительный артефакт повредился, разрядился или просто сбоил. Вот и этот куб из равномерно синего стал пятнисто голубым. И только фигурка лошади, которая на нем стояла и с помощью которой извозчик мог поворачивать экипаж, начинать и прекращать движение, осталась по-прежнему синей. От этого наблюдения Миколас почувствовал почему-то злорадство. Не доехать Бешеному в интендантство вовремя! Но молодой человек тут же устыдился испытанного им чувства. Сид Блуд не злой, просто любит шутить и делает это часто некорректно. Миколас бросился было к повозке, чтобы предупредить товарища о неисправности, но та уже сорвалась с места.

- Гони! Гони! - подбадривал кучера старший лейтенант, все так же залихватски подкручивая ус. Дону Оддин ничего не оставалось как пойти дальше своей дорогой.

Дом сида Грош располагался на Улице Слез, в стороне от центра Стольграда, но в очень престижном районе. Здесь постоянно сновали слуги, гости, гуляли хозяева местных особняков. Миколас, несмотря на ранний для состоятельных лиц час дня, был лишь одним из многих прохожих.

Предаваясь мечтам, он прогуливался то по одной, то по другой стороне улицы, пока наконец из витых чугунных ворот не вышла женщина, одетая в богатое вдовье платье. За ней следом шли двое слуг: мужчина-лакей и молодая девушка в форме служанки. Они пересекли неторопливым шагом улицу, прошли на север и свернули на Огненную. Лейтенант решил, что в ходьбе по магазинам ничего подозрительного нет и остался наблюдать за домом.

Но и тут ничего подозрительного он не нашел. Дочка бывшего интенданта Стольграда вышла погулять, скрылась в саду, а через полчаса вернулась в дом немного раскрасневшаяся, заехал в гости мужчина с тростью, но пробыл не больше двадцати минут, слуга смазал петли ворот. Вот и все.

Через какое-то время в конце улицы вновь показалась вдова со слугами. Сида Грош что-то недовольно высказывала девушке, несшей две корзинки, набитые доверху свертками. Мужчина молча шел следом, держа на руках коробок пять, а то и больше.

Когда они приблизились к дому и стали переходить улицу, мимо с гавканьем пронеслись две собаки. Вдова охнула, схватилась за сердце и стала обмахиваться ладонью в ажурной темной перчатке. Девушка взвизгнула и подпрыгнула, разбросав по дороге часть свертков.

- Ох, безрукая!

Миколас взял тот, что покатился к его ногам, ещё несколько и подошёл к служанке.

- Вот.

- Благодарю!

Вдова его тут же заметила.

- Ах, спасибо, молодой человек! Спасибо! Сейчас так сложно найти хорошую прислугу, не поверите! А теперь, когда мужа нет...

Сида Грош поднесла ладонь к и вправду повлажневшим глазам. Лейтенант искренне сказал:

- Сочувствую вашему горю.

- Спасибо! Вы, я вижу, военный? Я, знаете ли, военную выправку ни с чем не перепутаю!

- Да, я из интендантства...

- Да-да! Молодой лейтенант! Это вы, верно, помогали моему Линечке с тем рестораном? А я так и подумала: это приятный молодой человек верно тот приятный молодой человек, что от Линечке Ясечке мясо привозил. Ясечка, вы поняли, да, дон Лук, тот самый, которому вы аламейскую говядину доставляли. А ещё я помню, вы моей Китечке глазки строили! Уж я-то помню, все помню! Да вы не стесняйтесь! Дело молодое! Да и Линечка вас так хвалил! Вас, вас, не удивляйтесь! Линечка добрый был, всех хвалил. А вас особо. И хвостик у вас вот такой же был, и завязан так же. Я помню, да! Вы так глазами блестели, когда Китечке ручку целовали! Только усы вы зря сбрили. Я вам по секрету скажу, Китечке усатые молодцы больше нравятся.

Вдова наконец глубоко вдохнула, дабы продолжить свою речь с новой силой, и Миколас, в руку которого она вцепилась неженской по крепости хваткой, смог наконец вставить хотя бы пару слов:

- Меня? Он имя говорил?

- Ах, нет, но он всегда вас зовёт "мой помощник" или "усатик". То есть звал...

- А...

- Линечка всем прозвища любил придумывать. С детства. Вы же знаете, что нас отцы ещё во младенчестве помолвили? Вот соседа Пяточком прозвал, а одного мальчишку Хрящом. В детстве это таким смешным казалось! Я всегда восторгалась его изобретательностью! А Китечка, знаете, как жалела, что вас не приглашают на обед! Чуть с папенькой не поссорилась! А у нас ведь и не бывает почти никто! Разве что родня забредет. А порой так хочется с кем-нибудь поговорить! Я обычно бывало приду, в уголочек у Линечки в кабинете сяду и говорю, а он все пишет и пишет. А выезжать никуда не хотел. Говорил, не надо. Вот Китечку только выводил пару раз на балы, а мне наказал дома сидеть. Мол, я распугаю всех болтовней

И брат, ну дон Лук, Ясенька мой, он тоже все велит: "молчи, старуха"! А я какая ж старуха! А вас я помню, вы всегда с Китечкой ласковы были и мне улыбались. И даже шутку рассказали про варенье, помните? Я веселые истории жуть как люблю. Особенно теперь. А то как подумаю, что Линечка больше не придет вечером домой, сердце заходится. Ужас какой! Средь белой...средь ночи, но все же почти в центре! В таком тихом районе! А Китечка, бедная, все теперь в окошко глядит и вздыхает! Страдает! Но Ясенька обещал ее тоже на прием взять. У них там званый вечер будет. Ну с другими, которые ему поставляют всякое или покупают. Ох, а что же мы стоим у ограды! Вы заходите, чаю попейте! Может вам стопочку травяной или медовой настоечки? Или вина? У мужа много хорошего вина! Илендские, аламейский, разные бутылки есть! Я половину надписей и прочесть, пожалуй, не смогу. И мясо у нас всегда лучшее. Аламейская говядина. Мы привыкли, знаете ли. Ясечке прямо на скотобойню пригончют. Или закрытыми телегами привозят. Но телегами это, знаете, как неудобно! Так и норовят обмануть! Вот я один раз видела, что ящики те пустые были! Только бумажки какие на дне! Забежала к Ясечке на обед пригласить, а из разгружали! А вот вы всегда полные телеги привозили! Я это хорошо помню. И Ясечка говорил: "Усач молодец! Всегда вовремя телеги меняет!" А вы не обижайтесь, не обижайтесь, что вам Линечка так звал, он просто насмешник был, выдумщик такой! А вы заходите, заходите, вам Китечка обрадуется!

Слуги уже давно исчезли в доме, их хозяйка настойчиво тянула гостя к дому. Миколас пытался вывернуться из профессионального захвата говорливый особы, но боялся сделать женщине больно. Однако упоминание дочери напомнило ему, что он отнюдь не "Усач", а следовательно близок к провалу. Лейтенант резко выдернул свою руку из женских пальцев и шагнул назад.

- Благодарю! - он попятился. - Но меня уже ждут! Устав, должны понимать! Но я рад был вас видеть! Соболезную! Всего доброго!

И он быстрым шагом устремился прочь.

- Ну вы, миленький, заходите ещё! Китечка будет рада! Заходите! А прозвища не стесняйтесь! Усы-то вам и вправду больше шли!

Дон Оддин смог облегчённо выдохнуть только когда скрылся на соседней улице.