Глава 29. Стольград

Ночь была наполнена красками и звуками. Миколас, покинув дом в старом, до утра бродил по улицам, с восхищением вслушиваясь в пение ночных птиц, шорохи и шелест. Все казалось ему чудесным: лай собак, кошачья драка, юркая полнотелая лавочница, вышедшая спозаранку с лотком пирожков. Он был готов обнять весь мир, взлететь, настолько легко и просто ему дышалось.

— Парень, ты чё, тижийской травы обожрался? Или отсюда, а?

Банщик общественных купален угрожающе замахнулся на него веником. Миколас вдохнул полной грудью запах сушёной листвы — и протрезвел. Вспомнилось пятно крови на деревянном полу лавки, рыдания Светласки...

Пятно крови...

Не было пятна. Не было. Когда он уходил, в комнате было светло — горели несколько канделябров и газовые лампы. И алой отметки он нигде не заметил — ни на полу, ни на юбке, ни на диване.

Это как же?

— О! И ты с попойки? — Бешеный, вывалившийся из одного из домов, где сдавали комнаты и квартиры, хлопнул товарища по плечу.

— Ох, тоже был у красотки?

Миколас постарался ответить нейтрально.

— Каждому своя дорога ночью. Но ты, кажется, доволен?

— Ещё бы! Ещё бы! Был бы доволен вдвойне, но к Киске приехал посреди ночи муж, хоть до утра должен был торчать у любовницы, собака! Пришлось прыгать с балкона чуть ли не в нижнем белье. Но это — часть игры, что только сильнее будоражит кровь. А твоя краля как?

— У меня краль никаких нет.

— Да брось! — Бешеный усмехнулся. — Я видел тебя два раза с девицей нис Вер! Ну и как она? Хороша в постели?

Миколас сбросил руку товарища со своего плеча.

— Не говори о ней в таком тоне! Не думаю, что приличные люди могут говорить о подобном!

— Ох, насмешил! Ты как ребенок, право слово! А о чем ещё говорить, как не о бабах и собственных подвигах?

— Ниса Вер — не "баба"!

— Ну, судя по тому, что весь двор считает ее любовницей канцлера, она давно не девушка. Как же это называется... Куртизанка?

Миколас не выдержал — ударил Бешеного по лицу кулаком.

— Я объявляю вас бесчестным лгуном, старший лейтенант, и вызываю на дуэль! Вы не смеете порочить имя женщины, которую даже не имели удовольствия знать!

— Не имел, — согласился мужчина, подкручивая ус. — Но как приеду тебя — обязательно к ней наведаюсь и отымею. Надеюсь, канцлер был так любезен, что научил ее многому. Не люблю, когда женщина лежит бревном. Вызов принимается, лейтенант дон Оддин. Завтра на рассвете на пустыре за Трехликим храмом я буду ждать тебя, чтобы посмотреть цвет твоих кишок.

Бешеный зло сплюнул на тротуар кровь и пошел прочь почти ровным шагом.

Миколас, раздавленный мрачными мыслями, отправился на съёмную квартиру.

***

Злата проснулась от скрипа двери. Она помнила, что Миколас уходил до рассвета, пытаясь ускользнуть из дома так, чтобы слуги ничего не заподозрили. Глупо, но он-то не знал, что честь наследницы рода нис Вер давно уже растоптана в хлам. И всё-таки не стоило настолько забываться в своем горе, чтобы проснуться поутру почти голой на диване в гостиной.

— Де...

— Слуги ещё спят.

Злата резко села, натягивая на плечи и грудь ткань валяющейся рядом юбки. Человек в маске, поигрывая драгоценным флаконов, медленными шагами приблизился к ней.

— Порочная невинность. Прекрасная картина. Когда вы падете настолько, что высший свет вас отторгнет даже как прелестную любовницу, вы вполне сможете зарабатывать, позируя художникам. Могу дать парочку имен.

— Не нуждаюсь в такого рода услугах.

— Зря. — Гость сел в ближайшее к ней кресло. — Я могу сделать так, что вам будут платить за каждую ночь золотом. А могу поспособствовать тому, что тебя не возьмут даже в самый захудалый бордель.

— Обойдусь и без первого, и без второго.

— Ох, иллюзии, иллюзии! Как они порой больно нас ранят! — мужчина покачал головой. Злата сильнее закуталась в ткань.

— Зачем вы пришли? Слишком рано.

— Я всегда прихожу ровно тогда, когда надо, запомни это, девочка! Или тебе не нужен этот флакон?

Как бы хотелось сказать "нет". Но тогда Злата убьет мать собственными руками.

— Нужен.

— Правильный ответ, — рука мужчины потянулась к ее голове, но девушка отпрянула. Мужчина хмыкнул.

— Ишь ты какая. Ну ладно, перейдем к делу. Сейчас ты...

Тяжёлые шаги в коридоре заставили их обоих напрячься.

— Шустрый какой! — недовольно буркнул гость и стремительным шагом покинул гостиную через дверь, ведущую в папин кабинет. В другую дверь тут же валился канцлер.

— Злата, девочка моя! Я...

Он остановился, с ужасом взирая на раскиданную по полу одежду. Подобрал чулок, отбросил, схватил черную мужскую ленту для волос.

— Это... как же...

Взгляд его наткнулся на хозяйку дома.

— Злата???

— Уваж...

Он подскочил, схватил ее за локоть, рывком поставил на ноги. Юбка соскользнула с плеч, открывая его взору голое женское тело.

— Ты... — его лицо покраснело. — Ты...

Злата сжалась под злым взглядом своего первого мужчины, прикрыла груди руками.

— Посл...

Вен Воль схватил ее за волосы, отклонил ее голову назад, с мученическим выражением рассматривая ее шею.

— Опусти руки! — рявкнул он, и девушка послушно выполнила требования, открывая его взору грудь.

— Как ты могла? С кем? — он дрожащей рукой коснулся ее ключиц. — Я же боготворил тебя! Я так любил тебя! Я превозносил твое тело! В неистовстве целовал эти соски, — ладонь сжала одну из грудей так, что Злата вскрикнула от боли, а на глаза ее навернулись слезы. Рука мужчины скользнула дальше. — Этот живот. Эти бедра. Я дарил тебе платья такой стоимости, что даже моя жена такого не носит. Я возил тебя в театр. Помнишь? Там ужасно неудобные кресла в закрытых ложах, но мы решили эту проблему. Я не мог с тобой расстаться ни на секунду. Я бросал дела и мчался к тебе — совершенству красоты и добродетели. Но... — Канцлер брезгливо отбросил любовницу на пол. Злата стукнулась плечом о ножку стола, но мужчина не увидел этого — он схватился за ремень.

— Высечь бы тебя за измену! Как проштрафившегося солдата! Да, высечь! Жель говорит, женщины не ценят хорошее отношение, только боль способна их вразумить. Кровь на твоём теле, наверно, тоже будет выглядеть прекрасно.

Злата сжалась в комок, стала отползать назад.

— Да, высечь! — всё-таки снимая руки с ремня повторил вен Воль. — Или нет. Отдать на потеху солдатам. Раз ты, подобно бордельным шлюхам, готова обслуживать нескольких за раз. Я думал, я для тебя особенный, ты так дрожала в моих руках...

— Послушайте!

— Нет! — канцлер отступил к двери. — Нет! Ты ведьма! Исчадие Темной стороны! Может правду говорят, что я тобою приворожен! Лицемерная, лживая, даже сейчас до безумия манящая в своей наготе! Как бы я хотел... — Он замер на секунду, а затем развернулся к любовнице спиной и решительно зашагал к выходу. — Не волнуйся, блудница, теперь времени для утех у тебя станет больше. Ублажай, кого хочешь, моя нога не ступит больше в этот дом. Будь ты проклята!

Злата вскочила на ноги. Нет! Что же она стоит? Он уйдет, и ей не дадут волшебную склянку, и мама умрет!

Пусть он уйдет, пусть. Она же именно этого хотела. Свободы. Пусть идёт.

Нет!

Злата схватила шаль, бросилась к двери.

— Не стоит.

Мужчина в маске оказался быстрее — поймал ее за локоть, отпихнул в сторону дивана.

— Не волнуйтесь, эту порцию лекарства я вам отдам даже после того, что сейчас произошло.

— Правда?

Она так устала, что не могла понять, смеётся он над ней или действительно готов помочь. Да и не важно это. Лишь бы пузырек оказался в ее руках. Маме ведь становится лучше. Значит, ещё немного — и они победят болезнь.

Ещё немного.

Терпи.

— Конечно правда. Только вы должны будете сделать кое-что в ответ. Сущую безделицу.

— Что?

Злату аккуратно подвели к столу, накинули ей на плечи еще одну, неизвестно где подобранную, шаль, вложили ей в руку стальное перо.

— Пишите.

— Кому?

— Канцлеру. Только душещипательнее милая, трагичнее пишите.

Ладонь дрогнула, но Злата сцепила зубы и принялась выводить на листе черные буквы.

— О чем писать?

— О том, что вас изнасиловал Миколас дон Оддин.

Она отбросила перо, словно то обернулось змеёй.

— Нет!

Человек в маске проникновенно посоветовал:

— Пишите, милая, пишите. Или вы думаете, что найдете ещё одного дурака наподобие доктора Шаль, который решит вылечить вашу мать исключительно из чувства глубокого альтруизма?

— Вы! — девушка ткнула в гостя пальцем. — Это вы устроили приступ?

Мужчина обидно рассмеялся.

— Дорогая моя, я, конечно, обладаю многими возможностями, но инсценировать сердечный приступ я не могу. Да и не стал бы этого делать ради вас. Кто вы? Просто никчемная любовница, подложенная под нужного человека. Вы ни на что не годитесь. Вы даже врать не умеете или получать выгоду от связи с высокопоставленным лицом. На что вы мне? Неужели вы думаете, что я не найду на ваше место другую, более целеустремлённая, более сговорчивую даму? Найду. Вашими услугами воспользовались исключительно из-за вашей невинности — это, знаете ли, редкость в наше время. И из-за ваших внешних данных. Но вы — никакой помощник. И любовница вы отвратная. Есть дамы, знаете ли, которые изменяют чуть ли не каждый день, а мужчины мучаются, но все равно к ним бегут с розами и драгоценностями. Замаливать свои резкие слова, а не просить объяснений, заметьте. А вы одного старого непритязательного развратника не смогли удержать подле себя. Посмотрите: вы стояли перед ним голая! Да другая бы давно сделала так, чтобы он на нее набросился, вознесла бы его на вершины блаженства, и под конец он ещё бы просил у нее прощения. А вы даже вставить слово не смогли. Так что ты, девочка, — одноразовый расходный материал. И мне плевать — отдать эту бутылку тебе или выкинуть ее с ближайшую канаву. Мне все равно — напишешь это письмо ты или я попрошу об этом менее принципиальную даму. Поверь, я найду такую. И ещё пару свидетелей, которые подтвердят ее слова. Мне нужно на время связать этому мальчишке руки — и я это сделаю, неважно с чьей помощью. И если ты вполне удовлетворена тем, что твоя мать через неделю умрет на твоих руках, не получив лекарства, я не собираюсь тебя уговаривать. В конце концов люди часто стараются избавиться от родни по тем или иным причинам. Я спрашиваю последний раз: ты сядешь писать это демоново письмо или я еду к другой даме?

Злата застыла изваянием. Она не могла сделать выбор. Не могла! Они ей дороги оба: и мать, и Миколас! Она придумает...

— Хорошо. Ты выбрала.

Склянка полетела на пол.

— Нет!!!

Мужчина невероятно быстрым движением подхватил пузырек у самой земли.

— Итак?

— Я... я должна подумать. Я...

— Долго?

В его голосе сквозила насмешка.

— Да. Нет. Я... нужно время...

Она выиграет время, выиграет. Она придумает!

Бряк! Осколки стекла вместе с зелёной жидкостью разлетелись по полу. Девушка упала на колени, пытаясь собрать лекарство пальцами, но то моментально впиталось в ковер.

— Прощайте.

По коридору пробежала сиделка с криком:

— Воды! Тряпок!

Маме стало хуже.

Хуже.

Вот сейчас она убила свою мать. Собственными руками. Взяла и убила ту, которая всю жизнь посвятила им с папой. Сама выкармливала дочь грудью, обучала ее, играла с ней...

Злата схватила шагнувшего к двери мужчину за рукав.

— Я напишу! — выкрикнула она. По щекам текли горячие слезы. — Напишу! Я напишу!!! На...

— Так пишите. Зачем кричать?

Гость медленно опустился в кресло, поставил на чайный столик ещё один зелёный пузырек. В этой склянке хранилась мамина жизнь.

Злата села, взяла в руки перо.

...

Когда мужчина ушел, ниса Вер поднялась к себе, привела в порядок волосы, оделась и зашла наконец к матери. Сиделки в комнате не было — она ушла относить таз вниз. Злата подошла к столику рядом с кроватью, на котором были разложены всякие необходимые для больной вещицы. Чистые тряпки, вода, стакан, расческа, тонкое лезвие для кровопусканий... Она взяла лезвие в руку, завороженно коснулась пальцем острия. Выступила капля крови.

— Зла... та...

Девушка отбросила нож, кинулась к кровати.

— Я здесь, мамочка! Я с тобой.

Мать дернула рукой, и девушка тут же обхватила ее ладонь своими.

— Да?

— Море. — Мама улыбнулась. — Помнишь отец обещал нас свозить на море? Но на востоке было неспокойно, и мы не поехали. Он ждёт меня там, Злата. На море.

— Я отвезу тебя! Ты скоро поправишься, и мы поедем на восточное побережье.

Мама слабо улыбнулась.

— Почитай мне.

Злата взяла со стола том в яркой обложке.

— Принцесса Василиса в Проклятом доме. Часть первая: искушение богатством. Я выехала в Туарен ранним утром третьего числа...

Над Стольградом поднималось яркое летнее солнце. Оно обещало людям будущее, давало надежду на царствование новых светлых времен. Оно улыбалось с небосклона, обещая, что все будет хорошо.

Злата не верила больше этому лживому солнцу.

***

В лавке царила тьма. Всех желающих помочь Светласка выгнала такими словами, которые приличной девушке знать не положено. И осталась наконец одна. Тело бабушки уже забрали люди из отдела правопорядка для каких-то своих целей. Так что рядом с ее кроватью сидела только верная Лайка.
— Они убили ее. Он убил ее.
Лайка высунула от жары язык и дышала часто-часто. Глаза у нее были умные, внимательные. Светласка погладила собаку между ушей.
— Мы что-нибудь придумаем. Обязательно. Мы выживем. Вопреки всему.
Лайка согласно тявкнула. Девчонка не выдержала, обняла зверя, завыла.
Одна. Ни матери, ни отца, ни бабки. Никому не нужная калека, не способная сползти с кровати! Как ты, увечная, собираешься выживать? А мстить?
Светласка зарычала. Поставила на пол руки, поползла, опираясь на них, вперёд. Ноги медленно съезжали с кровати. Наконец, когда она ткнулась лбом в дверь, колени ударились об пол. Девушка толкнула лёгкую створку, поползла через порог. Зарычала собака.
— Ррры.
— Успокойся! — зло ответила ей Светласка. — Это не опасно. Так я не сдохну, поверь.
Лайка перепрыгнула через хозяйку, оказалась рядом с ее головой, заскулила жалобно.
— Сейчас я тебе попить налью, подожди.
Жаль, что бабкин дар не достался внучке. Светласка видела, у бабушки темная кровь, значит, та что-то могла начаровать. Немного, мелочь какую-нибудь, но все же могла. Ведь не случайно злополучной ночью Светласкина кровать оказалась перенесена в подпол. Ох, и испугалась она поутру! Хорошо, Лайка загавкала, привлекла внимание, а то калека так бы и сидела во тьме и пыли, боясь пошевелиться.
— Сейчас, Лайка, сейчас. Я подтянусь.
Девушка поставила руки на лавку, попыталась втянуть на деревянную доску тело... А в следующее мгновение ее подхватили на руки.
— Ай!
— Не бойтесь. Куда вас отнести?
Светласка впилась взглядом в лицо незнакомого мужчины. Завитые усы, острый подбородок, длинный нос, внимательные темные глаза. Не красавец, но харизматичен.
— Кто вы?
— Считайте меня человеком, который любит справедливость.
— На свете нет справедливости! — зло выкрикнула девушка, пытаясь скрыть готовые пролиться слезы.
— Нет. Но ее можно сделать своими руками. Так куда вас нести?
Светласка замерла. Своими руками! Да! Только ей ещё надо и своими ногами...
— Давайте на скамейку в угол, к бадье.
Незнакомец осторожно опустил ее на лавку, зачерпнул воду, налил в собачью миску. Его вежливость, деликатность и предупредительность впечатлили девушку.
— Зачем вы пришли?
— Помочь. Если вы позволите.
Светласка горько усмехнулась.
— Как?
Мужчина вдруг совсем не по-благородному сел перед ней на корточки, взял ее руки в свои. Заглянул ей в глаза.
— Вы же знаете, что вашу бабушку втянули в чужую игру, и именно это ее и убило.
— Знаю.
— И знаете, кто?
— Да.
— И знаете, что это он повесил вашего отца якобы за мародёрство?
— Да! Демоны вас забери, да! Именно сид Гарне убил моего папу!
— И вы хотите отомстить? Забрать у него самое дорогое, как он забрал двух самых близких людей у вас?
Ах, как заманчиво! Этот мужчина читал ее самые сокровенные мысли, проник в черную тайну ее сердца!
— Да!!!
— Похвальный ответ. У вас в груди, дона Слав, горит огонь справедливость. Жажда правосудия ведёт вашу руку. Но меня интересует, сможете ли вы действовать разумно, если вам представится шанс отомстить? Будете ли вы слушаться людей, ведущих вас по дороге мести? Согласны ли вы в обмен на ноги лишиться глаз, стать слепой — не телом, но волей, ибо к мечте вашей вас поведут за руку другие люди, поведут окольными, но верными путями?
Сердце пропустило удар.
— Ноги?
Мужчина улыбнулся ей ободряюще.
— Я думаю, мы сможем вас вылечить. Нет, я уверен в этом. Но в ответ вы поклянетесь быть послушным орудием в руках справедливости. Вам придется покориться, чтобы получить желаемое. Вы будете вынуждены многим пожертвовать. Но когда путь будет пройден, кровавый цветок мести расцветёт так ярко, что утолит вашу боль и ярость сполна.
Светласка смотрела в глаза мужчины, не отрываясь. Ни разу не отвела взгляд, даже не моргнула. Боль в груди ворочалась, подпитывая ее злость. Вариантов ответа для девушки не существовало. Чувство сомнения даже краем не коснулось ее души.
— Я согласна. На все, что угодно, если в итоге сид Гарне будет харкать собственной кровью.
Мужчина поцеловал ей руки.
— Преклоняюсь перед вашей решимостью. Итак, все решено. Завтра утром, до рассвета, я приеду сюда за вами в дорожном экипаже. И увезу вас в будущее. К началу вашего великого пути.
Он встал, звякнул шпорами, поклонился ей, словно знатной даме.
— Я восхищен, дона Слав. Могу я вам ещё чем-то помочь? Отнести вас в спальню?
Раскрасневшаяся Светласка гордо выпрямилась, покачала отрицательно головой.
— Нет, благодарю, я останусь здесь.
— Тогда до завтра.
— До завтра.
Постукивая тростью по полу, мужчина направился к выходу.
Тук-тук.
Девушке звук показался знакомым. Кажется, ей что-то такое снилось...
Тук-тук-хлоп.
Светласка посмотрела на медленно закрывающуюся дверь, погладила примостившуюся рядом собаку по голове.
— Мы победим, Лайка. Чего бы нам это не стоило.
Верная псина жалобно тявкнула в ответ.