Глава 11: Каждый на своём месте
***
Чужаков взяли в кольцо, как стаю диких зверей, постепенно гоня от центра столицы. Давнир Рэйм Фолиз замер в ожидании на остром коньке дома у самой городской стены. Здесь хозяева мирно дремали по собственной воле — в узких окнах давным-давно погас желтоватый свет. А беспокойных псов разведчики Сокэмской башни усмирила принудительно, использовав смоченные в снотворном дротики.
Ночной ветер навязчиво играл полами длинного плаща, делая высокую фигуру давнира похожей на огромную птицу. Он придержал пальцами норовящий соскользнуть с головы капюшон. В свете молодой луны тускло блеснули кольца из серебра. Такие украшения идеально подходили его образу. Грубые и внешне неприглядные, они несли в оправе тёмные камни, сильно напоминающие птичьи зрачки.
Мелькнувшие внизу тени давнир заметил боковым зрениям, даже не повернув головы. В это время порыв ветра заметно усилился и он не стал ему больше противиться — разжал пальцы. Край капюшона вырвался на свободу. Неслышно скользнув по распущенным волосам, шелковистая ткань замерла на широких плечах. А обладатель этого роскошного одеяния из чёрного бархата ловко пробежался по самому коньку, спрыгнув наперерез беглецам.
Ещё в воздухе давнир потянул рукоять мягкого меча, обвившего змеёй пояс, и оказался перед четырьмя низкорослыми мужчинами уже с клинком в руке. Те попятились и едва не исчезли в ближайшем переулке. Однако судьба в этот раз не была столь милостива к ним, как в последние дни, — беглецов тотчас окружили подчиненные Рэйма Фолиза. Такие же похожие на чёрных птиц служители башни.
—Сокэмские псы! — ближайший к давниру беглец презрительно плюнул на запылённые плиты двора, вытягивая вперёд руку.
В скрюченных от напряжения пальцах ровным пламенем вспыхнул бледно-жёлтый сгусток огня. Рэйм Фолиз равнодушно наблюдал, как чужая магия набирает силу. Теперь сгусток больше походил на луну, случайно свалившуюся на землю с угольно-чёрного небосвода. Только это рукотворное светило не было ущербным по краю и напоминало ярким светом полнолуние.
Посчитав, что с него довольно хвастовства безымянного рехбянина, давнир лениво взмахнул плащом. Лёгкий поток воздуха, рождённый этим неприметным движением, внезапно набрал силу. Сгусток огня в руке чужака погас.
—Взять их, — устало распорядился давнир Фолиз, складывая руки на груди.
Сегодняшний день выдался напряжённым. Задание, полученное от наследного ксая, не было трудновыполнимым, но оно требовало предельной внимательности. Малейшие ошибки могли разрушить весь замысел. А удар по безупречной репутации его службы хуже казни на месте. Сокэмская башня не должна ошибаться. Двести лет назад они просчитались, но такое больше ни за что не повторится. Рэйм Фолиз дал слово и сдержит его любой ценой.
Он равнодушно наблюдал, как рехбяне корчатся в сильных руках разведчиков. Забавное соотношение! Десятеро на четверых. Победа одержана безо всяких усилий. Однако жалкое скуление и хриплое дыхание врагов всё равно ласкает слух. Так уж устроена человеческая натура. Люди радуются любому успеху.
Когда разведчики Сокэмской башни отступили, взору открылось весьма любопытное зрелище. Рехбян поставили на колени, связав за спиной руки, и обездвижили талисманами. Блеклые клочки бумаги, испещренные чернилами, виднелись на их лбах.
Давнир Фолиз вернул клинок на место. Один из подчинённых протянул ему небольшую коробку из полированного дерева. Ловя на себе исполненные ужаса взгляды пленников, он сдвинул крышку и достал большую иглу. Такой сапожники подшивают обувь. В продольное ушко иглы была продета мерцающая в лунном свете нить.
Рэйм Фолиз подошел к одному из рехбян и, придержав его за ухо, принялся зашивать рот. Талисман не позволял пленнику кричать. Он лишь часто и глубоко дышал, а из вытаращенных глаз катились крупные слезы.
Игла лишь походила на привычное орудие труда. Проходя через кожу и живую плоть, она не только прокалывала её насквозь, но и намертво скрепляла верхнюю и нижнюю губу между собой. Нить вела себя в ране, как живая. Следуя наложенному заклинанию, она лишала человека возможности когда-либо открыть рот. По дрожащему подбородку пленника текла кровавая пена вперемешку со слюной.
Завершив с первым рехбянином, давнир Фолиз перешёл ко второму нарушителю покоя в их столице, с той же невозмутимостью принявшись за кровавую штопку.
Когда возмездие свершилось, он передал коробку одному из своих людей и, щёлкнув пальцами, взлетел подобно птице. Коснувшись сапогами края покатой крыши, давнир удовлетворённо осмотрел тесный дворик, граничащий с городской стеной. Первые два рехбянина уже лишились чувств от боли. Двое других ещё корчились на земле, не в силах отползти в сторону. На месте их по-прежнему держали талисманы.
Давнир Фолиз подал знак, чтобы бумажки сняли. Не нужно оставлять здесь то, что укажет на причастность Сокэмской башни. Талисманы исчезли в рукавах его подчиненных.
Один из них, достаточно тщедушный юноша, задрал голову и спросил одними губами:
—Что прикажете, давнир Фолиз?
Хотя юноша не издал ни единого звука — губы просто шевелились, давнир его прекрасно понял.
—Выберите дома тех, кто служит великому наставнику, — Рэйм Фолиз тоже отвечал беззвучно, — На днях порадуем его тем же самым представлением, которое он приготовил для наследного ксая.
Юноша поклонился и растворился в ночном воздухе, следуя за уже успевшими покинуть это место собратьями. Кун Нэл Милло сообразительный малый, он справится с заданием. Больше переживать не о чем.
Давнир Фолиз на мгновение прикрыл веки, позволив молодой луне скрыться во тьме. Кажется, он слышал тонкий перезвон, рождаемый серебристыми лучами ночного светила? И этот божественный звук портили хрипы, доносящиеся снизу.
Не глядя он послал в сторону рехбян дыхание смерти. Тёмный дымок тут же охватил шеи мужчин, перекрывая воздух.
Сам же давир поспешил прочь, удаляясь от городской окраины с завидной скоростью. Его бесшумный бег по крышам с огромными прыжками, что перекрывали широкие улицы, походил на диковинный танец демона из преисподней. К счастью, Артака спала. А редкие городские патрули не имели привычки наблюдать за укутанными темнотой крышами.
***
Солнце всё ещё напоминало о лете. Яркие лучи страстно целовали каждый листок на карликовых деревцах. Ласкали тёплыми пальцами махровые помпоны ярко-жёлтых хризантем и нежные соцветия колышущихся на ветру радужных ветрениц. Отражались от покрытого мелкой рябью округлого пруда, пересечённого красиво изогнутой дугой моста. Прыгали игривыми бликами по тёмно-красной черепице. Время от времени ненадолго замирали на вздёрнутой по четырём углам крыше, тяжело опирающейся карнизами о резные колонны. А потом убегали прочь, чтобы снова возвратиться в этот уютный внутренний дворик.
Дворец встречал своего хозяина не только погожим днём, но и суетящейся прислугой. Через дворик то и дело пробегали тонаты, несущие широкие блюда с угощениями. Стол накрывали в беседке напротив пруда. К ней как раз вёл изогнувший деревянную спину мост.
Давнира Эдора Танмай тихим голосом давала последние распоряжения, украдкой поглядывая на входные ворота. Но всё равно проглядела тот волнительный момент, когда они распахнулись на всю ширину, пропуская внутрь супруга.
Наследный ксай шел размашисто. Край тёмного плаща вторил каждому взмаху левой руки, превращаясь за спиной в распахнутые крылья гигантской птицы. Встречный поток воздуха приподнимал над плечами непослушные пряди вьющихся волос. А солнечные лучи сдержанно играли на рукояти меча, усыпанной россыпью мелких бриллиантов.
Идущая рядом Сэлла не поспевала за братом, отчего её шаги больше напоминали бег трусцой. Виноватое выражение лица юной проказницы говорило красноречивее любых слов — что-то случилось.
Эдора ещё раз ощупала встревоженным взглядом стройную фигуру наследного ксая и несмело шагнула навстречу. Вроде бы шаг твёрдый и осанка, как всегда безупречная. Вот только правую руку супруг держит прижатой к поясу. Ранен? Сердце в груди тревожно сжалось в болезненный комок.
Отточенным до идеала движением Эдора изобразила церемониальный поклон — сложенные над правым бедром крест-накрест ладони, лёгкий присед, прямая спина и чуть склонённая голова. Отступать от этикета нельзя, даже если тебя разрывает тревога за любимого человека. Она вскинула на супруга испуганные глаза, встретившись с твёрдым взглядом карих глаз.
—Приветствую супруга, — голос непослушно дрогнул.
Ардис Танмай на мгновение нахмурился — на лбу залегли две глубоких складки, но тут же приветливо улыбнулся. Складки исчезли, словно небольшие облачка, попавшиеся на пути резкого ветра. Только что были и вот их уже нет. Лишь белёсый след повис в бесконечной синеве небесного купола.
—Доброго дня, невестка! — Сэлла заговорила поспешно, опережая брата.
И гадать больше не нужно — где-то нашкодила. Другой причины для излишней суетливости нет.
—Приветствую младшую ксаю Танмай, — Эдора повторила поклон и поднявшись взяла Сэллу за руку, — Прошу к столу.
Ардис Танмай первым делом отпустил тонатов. Он никогда не любил обедать в окружении прислуги. Эдора хорошо помнила об этом и потому сама принялась ухаживать за супругом. Поднесла миску с подогретой водой, ароматизированной лимонными каплями. И болезненно вздрогнула — супруг омыл лишь левую руку. Правая неподвижно покоилась на коленях.
—Супруг...
—Я в порядке, — Ардис перебил её, не позволив задать вопрос, — Обычная царапина. Тебе не о чем беспокоиться.
Помогая супругу с полотенцем, Эдора отчётливо уловила смущение Сэллы. Девица сидела напротив, скромно потупив глаза. А на светлой коже красноречиво полыхал румянец, делая детское лицо ещё более миловидным. Эдора ободряюще погладила гостью по плечу.
—А следовало бы выпороть, — с насмешкой заметил Ардис, подкладывая сестре кусок жаркого, — Бедная Амми пострадала ни за что. Главный нарушитель спокойствия остался безнаказанным. Я поговорю с отцом. Пусть исправит ошибку.
—Если ты о том нелепом случае в кабинете великого ксая, то, пожалуй, я заступлюсь за твою сестру, — Эдора мягко накрыла ладонью здоровую руку супруга, — Прошу тебя, не злись. Она не хотела нарушать правила. Правда, Сэлла?
—Угу... — с готовностью подтвердила та, краснея ещё больше.
—Вот видишь? Бедная девочка полна раскаяния, а ты всё ругаешься на неё.
—Моя супруга самая добрая женщина во всей Артаке, — Ардис перехватил её пальцы и поднёс к губам, — Я восхищен тобой, дорогая. Но всё же, прекрати защищать эту демоницу. Она всех вводит в заблуждение своим невинным видом.
—Неужели я настолько плоха, Ардис-дзо? — Сэлла и правда изобразила самый невинный вид.
—Я лишь надеюсь, что урок усвоен, — тон наследного ксая выглядел предельно серьёзным, — А плоха ты или чрезвычайно хороша, покажет время.
Эдора опять встревожилась. Сидя за столом, она то и дело переводила взгляд с Ардиса на Сэллу и обратно. Сердце подсказывало — оба скрывают нечто важное! Однако задавать вопросы ей не позволяло воспитание. Если супругу будет угодно, он всё расскажет сам. А промолчит — так тому и быть. Кто она, чтобы беспокоить будущего правителя Хэйтума?
Обед прошёл в молчании. Призвав тонатов колокольчиком, Эдора позволила убрать со стола и приказала подать всё необходимое для вышивания. А после отправила прислугу по домашним делам, запретив входить во внутренний дворик.
Однажды супруг сказал: тишина успокоит лучше тысячи слов. Если он ищет покоя, она поможет ему в этом. Пусть наслаждается редким осенним теплом, слушает пение ветра заплутавшего среди деревьев. Эдора с нежностью взглянула на прикрывшего глаза Ардиса. Тот сидел, откинувшись на спинку плетёного кресла, и казался задремавшим.
Она опустилась на стул напротив, пододвинув к себе рамку с натянутым шёлком. Сэлла тут же оказалась рядом. Погладив пальцем уже вышитую головку феникса, она восторженно поцокала языком.
—Невестка, я в восхищении!
Эдора приложила палец к губам, кивнув в сторону наследного ксая.
—Сколько раз не пыталась освоить вышивку, — шепотом добавила Сэлла, — ничего путного из моего труда не получается. Ты бы видела стежки! Как будто пьяница вышивала. Мне следовало родиться мужчиной...
—Или проявить чуточку выдержки.
—Я не люблю сидеть на одном месте, — Сэлла подала ей шкатулку, наполненную цветными нитями, — Матушка прекрасно вышивала, да упокоится её дух в небесной обители.
—Не кори себя, Сэлла. Каждому своё. Кто-то стелет шёлковые нити, другие хороши в сложении стихов, третьи чудесно играют на флейте...
—А брат настоящий бог войны, — мечтательно произнесла Сэлла, присев на корточки возле рамки для вышивки, — Хочу быть, как он. Или как Лаис.
Эдора улыбнулась. В такой позе младшая ксая Танмай совсем не походила на девицу. Сцепленные на коленках руки, поджатые губы, дерзкий взгляд. Мальчишка! Упрямый и своевольный. Но с мягкими округлыми щечками, очаровательно заливающимися румянцем при первом же смущении.
—Ни одна девица не сравнится в этом с мужчиной. Подумай сама. Если женщины смогут воевать и защищать дома, то разве останутся они после этого женщинами? Нежными, красивыми, мягкими и любящими. Наше предназначение в другом. В сохранении мира и тишины в домах. Чтобы воины, пришедшие с войны, могли набраться сил и хорошенько отдохнуть, окруженные нашей заботой.
Сэлла недовольно нахмурилась.
—Я подарю тебе этот платок с фениксом, когда закончу вышивку, — пообещала Эдора, — А пока можешь угоститься миндальным желе.
Сэлла принялась за угощение, демонстрируя редкое для неё послушание. Эдора с улыбкой наблюдала, как студенистое молочно-белое лакомство исчезает у гостьи во рту. А потом перевела взгляд на супруга. Сердце в который раз тревожно сжалось.
Двор по-прежнему наполняла тишина, разлитая до самых коньков острых черепичных крыш дворца и хозяйственных пристроек. Солнце всё так же мирно играло бликами на поверхности пруда. Откуда пришла тоска Эдора сама не понимала. Ей не хотелось отрывать взгляда от фигуры наследного ксая. Она смотрела и всё никак не могла наглядеться.
—Эй! Ты слышишь меня? — Сэлла дернула её за рукав, отвлекая от созерцания Ардиса Танмай.
—Да? — встрепенулась Эдора, вытирая выступивший на лбу пот тыльной стороной ладони.
—Что это с тобой? Почему так побледнела?
—Жарко... сегодня жарко.
Эдора со всей старательностью принялась за вышивку, стараясь больше не глядеть в сторону супруга. Наследный ксай вернулся с западной границы невредимым. А в дворцовом городе их окружали верные тонаты. Нет причин для волнения.
