Глава 15: Прощаясь на время, прощайся навсегда

***

Утренняя свежесть нагло ломилась в дом через прикрытые окна. Перегородки, оббитые промасленной бумагой, мелко вибрировали на ветру. Казалось, что красные драконы, нарисованные на ней, нервно шевелят длинными усами и пытаются взмахнуть крыльями.

А в ноздри безжалостно пробирался странный запах. Сказывалась близость к дому удобрённых на зиму цветников. Непередаваемое сочетание чуть сладковатой волны перегноя и горького аромата распустившихся астр! Несовместимое по своей сути быстро смешивалось в сыром воздухе, превращаясь в дурно пахнущее дыхание осени. Говорят, дворцовый город подобен девятым небесам. Но Сэлла хорошо знала — эти рукотворные небеса такие непредсказуемые. Самое прекрасное на вид может источать здесь редкостное зловоние.

Она наблюдала за великим наставником, сидящим напротив, спрятав озорной взгляд за ширмой густых ресниц. Ксай Ониз Унглар выглядел ещё болезненнее, чем вчера. К меховой накидке из горностая добавилась забавная шапочка. Наставник похож в ней на озябшего детёныша белого тигра, протянувшего лапки к теплу. Он с наслаждением грел ладони, охватив фарфоровую чашку сразу двумя руками.

Сэлла приказала зажечь жаровни ещё на рассвете, но судя по умиротворённому лицу ксая Унглара, горячий чай ему помогает, куда больше раскрасневшихся кедровых углей.

—Почему замолчала? — мурлыкнул он своим бархатистым грудным голосом, по-прежнему не выпуская чашку из рук, — Не дочитала?

Сэлла не могла похвастаться особой любовью к трудам поэтов. И по возможности увиливала от чтения. Однако сегодня великий наставник не угадал. Поэму об основателе Хэйтума и его возлюбленной она с трудом осилила. И всё потому, что никак не могла уснуть вечером. Никогда ещё спокойное лицо брата не будило в ней настолько острую тревогу!

—Сэлла, ты прочла поэму о Раймсе и Тирее?

—Да, великий наставник.

Уголки губ ксая Унглара едва уловимо дрогнули, намекая на улыбку.

—И что скажешь о них?

Сэлла задумчиво накрутила на указательный палец выбившуюся из косы прядь. Раймс показался ей холодным мужчиной, мечтающим только о власти. Он похож на отца, великого ксая Рихона Танмай. А Тирея вызывала лишь жалость. Как эмоциональная женщина та была жестоко ранена привязанностью к Раймсу Лучезарному и не смогла его отпустить.

Долговременные узы любви превратились для обоих в колючие оковы ненависти. Из этих двоих не выжил никто. А единственное их наследие — Хэйтум. Государство вместо ожидаемого плода любви, наследника трона. Нужны ли вообще такие отношения? Сэлла очень в этом сомневалась. И уж, тем более, история Раймса и Тиреи не заслуживала напыщенных слов, которыми до отказа набита поэма неизвестного автора.

—Они странная пара, наставник.

Ксай Унглар прищурился, рассматривая ученицу. Сэлла почувствовала себя неуютно. Зачем она сказала об этом вслух?

—Мне приятно слышать из твоих уст правду.

—Благодарю, великий наставник. Могу спросить? Почему ненависть настолько разрушительна?

Ониз Унглар впервые за утро выпустил чашку из рук. Аккуратно пристроив её на краю стола, он поднялся и медленно прошёлся по комнате. Сэлла с интересом следила за каждым его движением, словно кошка за осмелевшей крысой. Наконец, великий наставник остановился у одной из жаровен и протянул к теплу руки.

—Ты сделала такой вывод, ознакомившись с поэмой?

Нет — хотела сказать она, но вовремя прикусила язык. Привычка говорить исключительно правду весьма похвальна. Однако наставник может дать в этом случае дополнительное задание. Читать ещё что-либо наподобие поэмы о Раймсе и Тирее не хотелось.

—Ну-у... мне так подумалось...

Ксай Унглар впился глазами в оконную перегородку. Сэлле показалось, что он тяжело вздохнул. Она покосилась на рисованных драконов. Чем они не понравились великому наставнику?

—Какая безвкусица... — донесся до ушей его недовольный шёпот, а затем наставник заговорил чуть громче, — Природа любой ненависти — рождение ещё больших страстей. Укрепляясь одна от другой, они низвергают человека в бездну. Ненависть, как червь для ума и гвоздь, вонзённый в душу. Она лишает способности мыслить здраво, искажает все чувства. Мудрый человек вырвет в себе такой гнилой корень в самом начале...

Великий наставник замолчал. Его черты лица вдруг окаменели, а взгляд стал пустым.

—Но беда в том, что даже мудрец порой не в силах разорвать порочные узы ненависти. Тогда остаётся одно — хотя бы на словах усмирять себя.

—Но... к чему приведёт такое лицемерие? — удивилась Сэлла, — В нём нет никакого смысла.

—Возможно, тогда стыд за лицемерие станет пламенеющим огнём совести, способным очистить как ум, так и само сердце.

—И как отличить подлинное искоренение ненависти от примирения лишь на словах?

Ониз Унглар одарил её долгим взглядом, от которого стало ещё неуютнее. Сэлла непроизвольно поправила на себе плащ. Почему он так смотрит?

—Человек узнаёт, что избавился от такой гнили ни тогда, когда одаривает врага, примиряется с ним на словах или приглашает в свой дом. Но когда, услышав о его беде, проникается искренним сочувствием, как к самому себе.

—Выходит, умение прощать — признак воистину благородного человека?

Ксай Унглар отвёл глаза и медленно вернулся на место. Тяжело опустившись на резной стул, он вновь взял чашку. Сэлла поспешила к нему с чайником.

—Позвольте?

Великий наставник с улыбкой протянул чашку, пристально разглядывая её лицо.

—П-почему... вы так смотрите, великий наставник? — смутилась Сэлла.

—У тебя открытое и доброе сердце, моя дорогая ученица. Такая редкость в наше время...

—М-м... — она замялась, не зная, куда девать ставший вдруг неудобным чайник, — А можно мне тогда обойтись сегодня без изучения древних поэм?

—Лиса! — тихо рассмеялся Ониз Унглар, — Ладно... позволю твоей лени взять верх. Но, только сегодня.

—О! Благодарю вас! — Сэлла подпрыгнула на месте, хлопнув в ладоши от радости, — Вы самый лучший великий наставник! Честное слово.

—Иди уже, куда собиралась, — ксай Унглар шутливо хлопнул её по руке сложенным веером, — Не смею больше задерживать младшую ксаю Танмай. Но завтра, завтра обещай мне учиться с большим прилежанием.

—Я не подведу вас, великий наставник, — крикнула она уже на бегу.

Амми обещала приготовить для наследного ксая сырные шарики с тёртым чесноком. Они нравились в их семье только Ардису. Сэлла коварно планировала выманить у брата с помощью лакомства тот самый лук, который подарила ксая Фола Андалин на вчерашнем обеде в Павильоне четырёх стихий.

***

Серый утренний свет выхватывал из полутьмы резко очерчённые скулы и крупный нос. Эдора старалась не дышать, боясь потревожить супруга. Минувший вечер тот провёл за разбором бумаг. Когда он лёг рядом она так и не заметила. Наверное, далеко за полночь? Постоянные заботы прочертили на высоком лбу Ардиса две глубокие морщинки. Даже во сне наследный ксай продолжал хмуриться.

Сколько ещё тревог предстоит впереди и сколько ночей супруг проведёт без сна? Она старательно очертила пальцем профиль, выделяющийся на фоне приоткрытого окна, не решаясь коснуться его лица. Но густые ресницы Ардиса дрогнули. Он открыл глаза, некоторое время изучая мутным взглядом утонувший в невнятно-сером утре потолок, а потом обратился к ней.

—Уже не спишь, дорогая?

Эдора смущенно коснулась его смуглой щеки и провела подушечками пальцев вдоль острой линии скул.

—Ты похудел...

Взгляд тёмных глаз отдавал теплотой. Она умела чувствовать её, даже не видя его лица.

—Западная граница не то место, где гуси жиреют к осени.

—Я не хочу...

Ардис повернул к ней лицо, удивляясь внезапному молчанию.

—Что с тобой, дорогая?

—Не хочу, чтобы ты ехал туда ещё раз, — набравшись смелости, выдохнула она.

—Решение за великим ксаем, — ответ супруга казался сухим, словно умирающий на дереве лист, медленно теряющий по осени цвет и былую красоту, — Не стоит обсуждать это сегодня.

Она хотела сказать многое. О том, что его совсем не ценят при дворе, несмотря на воинские заслуги. А ещё о том, что родной отец использует наследника, как обычного прислужника, но при этом совсем не бережёт его жизнь. Или об израненном теле. Сколько ран он получил в последние годы за Хэйтум? Кто-нибудь считает их, измеряя пролитую им кровь?

—Как пожелает супруг.

—Я слышу недовольство? — губы Ардиса сложились в скупую улыбку.

Рассвет набирал силу. Она отчётлива видела улыбающиеся губы наследного ксая и пробившуюся тёмную щетину. Вчера Ардис не успел побриться. Да и принять ванную он тоже не смог. Устал раньше.

—Волнуюсь... я волнуюсь за тебя, — попыталась оправдаться она, — Сердце не на месте.

Ардис привстал на локте, а затем притянул её к себе и жадно поцеловал. Эдора забыла, как дышать, ощущая сильные пальцы на плечах и его горячий язык. Наследный ксай редко показывал несдержанность. Неужели, пытается успокоить?

Она не заметила, как очутилась во власти супруга. Жилистое тело вжало её в постель, выдавливая из груди последний воздух. А потом Ардис прервал поцелуй и заглянул в глаза. Как без спросу в душу забрался! Эдора всегда его опасалась. Как сильного и опасного хищника в лесу, повадки которого слишком трудно изучить полностью.

—Пообещай мне... — наследный ксай запнулся и погладил пальцем её губы.

—Что?

—Пообещай держаться подальше от любых дворцовых интриг и беречь от них Сэллу.

Эдора ощутила, как испуганно ухнуло в груди. Сердце словно остановилось, а потом передумало — застучало ещё быстрее и громче.

—Мой дорогой супруг всегда рядом, — улыбнулась она, пряча за улыбкой внезапный страх, — Кто посмеет навредить нам?

—Просто дай слово, — с нажимом повторил Ардис.

—Хорошо! Я даю слово быть самой тихой давнирой хэйтумского двора, но Сэлла... она никогда не была послушной.

Ардис наклонился к ней так близко, что его дыхание коснулось обнаженной шеи, вызывая трепет во всём теле.

—Моя сестра иногда безрассудная, но не глупая. Напомни ей, если понадобится — ходить по замёрзшему озеру в оттепель опасно. Кажущаяся надёжной опора расколется в самый неподходящий момент, а водная толща увлечёт ко дну. В этом озере, что зовётся хэйтумским двором, живут сотни чудовищ, готовых поглотить неосторожного человека. Пусть бережёт себя. И ты её береги, прошу.

—Ты... — голос Эдоры мимо воли дрогнул, — Твои слова звучат, как прощание. Супруг вновь покидает столицу?

Ардис освободил её точно так же неожиданно, как до этого взял в плен, — разжал пальцы и перекатился на свою часть кровати. Эдора осторожно вздохнула и украдкой глянула на супруга. Вновь нахмурился! Да что с ним сегодня?

—Я не планирую уезжать надолго. Всего лишь выезд за город. Отец дал мне вчера поручение.

—Так вот, где ты пропадал до самого вечера... — Эдора погладила супруга по голове, укрощая непослушные пряди, — Когда ты отправляешься за город?

—Скоро... Не бойся, узнаешь первой. Я не уеду не попрощавшись.

Опять та же сухость в голосе! И совсем не смотрит в её сторону. Эдора украдкой вытерла глаз, почему-то оказавшийся мокрым. Почему выступили слёзы? Если супруг увидит, вновь назовёт маленькой девочкой! Он любит давать прозвища, а потом повторяет их при всяком удобном случае.

—Не верь слухам, хорошо? И не впадай в отчаяние.

А теперь Ардис смотрел на неё в упор, не моргая.

—О чём ты, дорогой? Я не понимаю.

—Сейчас неспокойное время. В столице и при дворе говорят разное. Вот этому всему не доверяй. Надежда она ведь жива до тех пор, пока человек не впадёт в отчаяние. Понимаешь?

Эдора с готовностью кивнула, хотя не осознала смысла. Всё сказанное им ускользало от понимания, несмотря на самые простые слова.

—Умница, — наследный ксай аккуратно коснулся губами её лба, — А теперь подай мне одежду. Есть важные дела во дворце.

—Ты не останешься на завтрак? — разочарованно вздохнула Эдора.

—Нет. Буду завтракать во дворце великого ксая.

Она выскользнула из постели и, набросив халат, принялась опекать супруга. Помогла с умыванием и освежающим травяным раствором для полоскания рта. Подала тонкую рубашку из белого шёлка, утеплённый шерстяной жилет. Застегнула на плече серебряную фибулу и расправила каждую складку плаща.

—Всегда удивляюсь, насколько тебе к лицу чёрный цвет, — Эдора осталась довольна видом супруга, — Ты похож в этом плаще на огромного ворона.

Ресницы Ардиса дрогнули, выпуская на волю холодный взгляд.

—Я... что-то не так сказала?

—Ворон это хорошо, — улыбка наследного ксая тоже не принесла желанного тепла.

Словно уловив растерянность Эдоры, он ободряюще потрепал её по щеке.

—Не забывай о данном обещании, моя дорогая. Не лезь вместе с моей сестрой на замерзшее озеро. Будьте осторожны.

Она не нашлась, что ответить. Так и стояла неподвижно с щеткой для волос в руке, провожая широкую спину Ардиса взглядом. А когда та исчезла за дверными створками, тихо опустилась на кровать. Сердце в груди противно колотилось. Супруг прав насчёт хэйтумского двора, но почему напоминает об этом сейчас?

***

Крыши — место не только для прогуливающихся котов и отдыхающих птиц, но и для рассерженного наследника одного из великих домов Хэтума. Ардис Танмай с улыбкой наблюдал, как друг забрасывает мелкие камушки в ближайший пруд. Короткий замах, перелёт через островерхую крышу беседки, падение в воду с громким «плюх» и целая пригоршня мелких брызг, что возмущённо разлетаются в стороны.

—Сейчас сюда парсины сбегутся.

—И пусть! — Лаис Ханнар произнёс это так же резко, как выпущенный из его руки камень прорезал острым углом водную гладь, — Если меня возьмут под стражу за нарушение дворцовых правил, не придётся тащиться через весь Хэйтум на север!

—Моего друга стали пугать расстояния?

Лаис взглянул на него с некоторым пренебрежением. В небесной сини отразился дневной свет, отчего глаза показались грозовой тучей, метнувшей молнию на головы грешников.

—Стали пугать? Дорогой друг, ты меня задеть хочешь?

Ардис, как всегда жевал травинку, выдернутую из цветника по дороге на эту встречу. Вынув её изо рта двумя пальцами, он насмешливо осклабился.

—Нет. Пытаюсь успокоить разгневанного мальчика.

—Я, правда, больше не вытерплю! — Лаис погрозил кулаком, — И не вини меня потом в непочтительности.

Наследный ксай оттолкнул чужой кулак. Напряжение друга выдавали побледневшие пальцы. Да этот котелок уже готов взорваться от бурлящего внутри гнева! Бывают же такие нервные люди...

—Ударишь наследника трона Хэйтума, не увидишь свободы до последнего вдоха. Оно тебе надо, друг мой? — Ардис притянул младшего ксая Ханнар к себе, обхватив за плечи, — Не понимаю, что плохого в том, чтобы выразить сыновнюю заботу? Твой отец болен. Но никто не снимал с него обязанностей великого генерала. Будь снисходителен, Лаис! Он всего лишь хочет увидеть в тебе преемника. Порадуй отца, не упрямься.

Лаис болезненно поморщился.

—Я дал слово помогать тебе во всем. Как могу уехать сейчас? Великий ксай недоволен, но никто при дворе не поддержит тебя так же искренне, как я!

—Ты поддержишь меня в Бешефе. Брось, Лаис! Ты же разумный человек, а не ребёнок, — Ардис протянул раскрытую ладонь, — Отсыпь мне.

Младший ксай Ханнар нехотя поделился собранными камнями. Их форма и цвет указывали на весьма интересное происхождение. Камни добыты у одного из дворцовых прудов. И это тоже нарушение правил.

Замахнувшись, Ардис послал один из камней в недолгий полёт. Резкий всплеск оповестил о достижении цели. Вот бы так же просто разрешались все недоразумения во дворце.

—Хочешь сидеть со мной в одной камере? — Лаис криво ухмыльнулся.

—Само собой. Не могу бросить попавшего в неприятности друга.

Лаис Ханнар разжал пальцы, с задумчивым видом наблюдая, как красноватая гранитная крошка с мерным стуком вытекает из ладони на черепичную крышу. Красное на красном... Ардис отвёл глаза. Это слишком напоминает капли крови, чтобы смотреть спокойно. Покойная матушка непременно упомянула бы о дурном предзнаменовании. Но он не из тех людей, которые верят в судьбу, сглаз или другую подобную чушь.

—У тебя важное задание, Лаис. Я хочу видеть тебя во главе армии дома Ханнар. Ты мой козырь.

—Угу... — с некоторым недовольством буркнул младший ксай Ханнар, но былое возмущение явно поутихло, — Готов смириться, если это так на самом деле.

—Стал бы я обманывать. Ты нужен мне на северной границе. Отправляйся в Бешеф завтра же. Я дам тебе своих лучших парсинов.

—Хочешь предоставить охрану будущему великому генералу Ханнар? Размечтался... Чтобы портной ходил без ладно подогнанного плаща! Скажи мне, где это видано?

—Мне так спокойнее. Не буду чувствовать вины за то, что так легко отпускаю тебя из столицы.

Лицо Лаиса Ханнар просветлело. Как любой из амбициозных людей, он чувствовал себя увереннее, будучи полезным и востребованным.

—Ну, если настаиваешь... Я подчинюсь. Присылай своих лучших воинов. Меня распирает от гордости при одной только мысли о твоих личных стражах, которые будут тащиться со мной из столицы в Бешеф. Не боишься, что они тебя проклянут? — Лаис усмехнулся.

—Не переживай. Мои парсины — это не ты, избалованное дитя великого дома.

—Я же говорю — обидеть хочешь! — Лаис поджал губы, немного помолчал, а потом извлек из-за пояса небольшую бумажную коробку, — Возьми.

Ардис рассмеялся. Ярко-жёлтая лента плотно стягивала коробку крест-накрест, намекая на её содержание.

—Засахаренные фрукты? Неужели ради меня не поленился сбегать на рынок?

Лаис сердито толкнул его локтем в бок и сунул коробку едва ли не под самый нос.

—Бери! Это для Сэллы. Она любит засахаренную облепиху.

—А-а... — глубокомысленно изрёк наследный ксай, — Сам отдать ей не хочешь?

—Да бери ты уже!

—Тсс... — Ардис выхватил коробку и зажал другу рот, — Эта глупая утка прямо под нами.

Они наклонились вперёд, аккуратно заглядывая в узкий проход между постройками. По нему и вправду брела Сэлла в сопровождении Амми. Тоната несла что-то, бережно прикрытое нежно-голубым шёлковым платком. Лаис мотнул головой, сбрасывая чужую руку, и провёл девиц внимательным взглядом. Стоило тем обойти беседку, как он с придыханием выпалил:

—К тебе во дворец направились. Не хочешь гостью встретить?

—Её встретит Эдора... — Ардис бережно засунул коробку за пазуху.

—Только не забудь отдать, — проворчал Лаис Ханнар.

—Ты ведь знаешь, воспитанные люди прощаются лично?

—Моя матушка говорила — прощаясь на день, прощайся навсегда. Не хочу прощаться...

Ардис бросил на друга мимолётный взгляд. Тот выглядел встревоженным. Нахмуренные брови, поджатые губы. Неужели его неуклюжая пухлощекая сестрица сумела затронуть чувствительные струны в душе этого любимого всеми девицами Артаки красавца? Небеса бывают порой особо изощренными в своих причудах.