Глава 17: Где прячутся тени?

***

Закат резал лиловые тучи острыми лучами, превращая мир вокруг в слоёный пирог. Пламенели острые крыши домов и беседок, подтаивали на фоне алеющих туч хрупкие кроны деревьев. Столица постепенно стихала, отказываясь от дневной суеты. И только редкий лай псов напоминал — этот город жив. Пока ещё жив.

Рэйм Фолиз стоял на перилах, ограждающих балкон его комнаты. Несмелый ветер касался тёмного плаща, но тут же отступал — края повисали, словно крылья обессилившей птицы. Он не двигался слишком долго. В икрах поселилась усталость. Раскалённые иголки бегали вдоль мышц, а ступни давнир уже не чувствовал.

Причиной тому засыпающий город. Почти уничтоженная двести лет назад Сокэмская башня не повод отказываться от своей сути. Желание хранить и защищать пропитало его плоть насквозь, как неизлечимая болезнь. Разглядывая мирную картину под ногами и любуясь догорающими небесами, Рэйм Фолиз не забывал искать то, ради чего прибыл в Артаку — Воронов Рейрика. Неуловимых, часто невидимых простым глазом и безжалостных.

Он шёл по их следам от самой границы, как собака взявшая след. Но так и не настиг, несмотря на весь опыт и навыки во владении магией. Его свет раз за разом поглощала тьма. Точно так, как это закатное солнце сдавалось подступающей ночи, проигрывал и он сам.

Давнир безжалостно прикусил губу, чтобы обострить все чувства болью. По подбородку скользнула горячая струйка. Но в голове сразу прояснилось. Он незамедлительно потянулся разумом к солнцу, впитывая силу небесного света. А затем обратил её на город, накрывая тёмные строения мысленной сетью.

Дыхание Артаки стало его дыханием, жизни горожан его сердцебиением, их голоса его мыслями. Он обыскивал переулок за переулком, обходил дома по периметру, заглядывал в хозяйственные постройки, глубокие и не очень колодцы, обшаривал погреба и собачьи конуры, подсматривал за ложащимися спать парами и капризничающими детьми. Чувствовал изысканное благовоние духов и вонь кухонных отходов, внимал аромату запечённого мяса и остывающего хлеба, опьянялся парами вина и освежался вечерней сыростью, щедро сдобренной дымком кухонь. Он слышал треск горящих свечей и шорох одежд, сброшенных несмелой рукой, играющие в городских фонтанах капли воды и цокот копыт припозднившихся повозок.

Он был везде и одновременно нигде, кроме этого узкого деревянного ограждения, ограничивающего небольшой балкон на втором этаже гостиницы от остального города.

Рэйм Фолиз едва уловимо мотнул головой, сгоняя тягучую слабость. Вновь неудача! Ни единого следа врага, ни намёка на его передвижения и цели. Они изловили дикарей, служащих Воронам Рейрика достаточно быстро, чтобы спутать чужие планы. И примерно наказали исполнителей за содеянное зло.

Не потому что мстительны или мелочны. Сокэмская башня мыслит иными категориями. Гнилые корни следует выдёргивать на грядке до того, как они навредят овощам. Это правило неукоснительно соблюдается веками. Даже сгнивший душой хранитель заслуживает серпа грозного жнеца.

Давнир открыл веки. В глазах пекло, как если бы он выбрался из самого центра песчаной бури. Где же кукловоды, разыгрывающие весь спектакль? Если глава поинтересуется результатами расследования, ему будет нечего сказать. Осознание этого удручало. Лучший ученик давнира Сина не должен проигрывать врагу. Это недопустимо.

—Войди, — тихо приказал он, почувствовав постороннего человека.

Едва уловимый шелест плаща заставил посторониться. По левую руку от него объявилась ещё одна «диковинная птица». Чёрный плащ, низко опущенный капюшон. Рэйм Фолиз скосил глаза, оценивая настроение прибывшего юноши. Несмотря на сумерки, от него не ускользнули поджатые губы и неровное дыхание. А также то, что на помощнике нет личины. Гладкая кожа на щеках, покрытая нежным пушком, беспечно ловила прощальный луч солнца.

А затем светило погасло.

—Мы не нашли их, — голос Нэла Милло источал сплошное разочарование, — Простите, давнир Фолиз.

—Я почувствовал это. Мог и не приходить сюда с дурными вестями.

Мило вместо оправданий протянул медный цилиндр. Приняв его, давнир Фолиз сломал сургучную печать и, отвернув крышку, вытряхнул клочок бумаги. Он ознакомился с посланием, не поднося бумагу к лицу. Магия позволяла «читать» пальцами. Да и резко сгустившиеся сумерки делали бесполезным зрение.

—Когда ты получил это?

—Солнце ещё было над горизонтом. Я сразу поспешил к вам, но по дороге собратья обнаружили подозрительных людей. Поэтому я задержался.

—Не страшно. Это несрочное дело. Но впредь послания от наследного ксая должны доставляться незамедлительно. Нарушивший приказ будет наказан.

—Я понял, давнир Фолиз.

Не нужно смотреть на Милло, чтобы понять — юноша расстроен его строгим тоном. Парень он способный, но с сообразительностью явные проблемы. Поставить расследование башни выше интересов наследного ксая... Это же надо додуматься до такого! Кто ставит повозку впереди лошади? Сокэмская башня создана ради великого дома Танмай. Не станет правящего дома, существование башни потеряет всякий смысл.

—Послезавтра сопровождаем наследного ксая за город. Пусть все держатся на расстоянии, но не теряют его из виду.

—Давнир Фолиз... — Милло замялся, не зная, как правильнее задать вопрос.

—Говори, как есть.

—Ошибка... любая ошибка убьет весь замысел. Знает ли об этом давнир Син?

—Нет.

Юный помощник сбросил капюшон и чуть наклонился вперёд, чтобы видеть его лицо. Давнир Фолиз отрешенно подумал, что парень ради любопытства может запросто свалиться с узкого балконного ограждения.

—Я не сообщал главе, — спокойно пояснил он, — Сообщив, я нарушу обещание, данное наследному ксаю. Иди за мной.

Рэйм Фолиз спрыгнул с ограждения, зная — за ним без раздумий следует Нэл Милло.

Ветер тотчас подхватил тело, давая шаткую опору ногам. Правильно выстроенному заклинанию подчиняется любая из стихий. Воздух не исключение. Он даже послушнее воды или огня. Ведь маг постоянно с ним соприкасается.

Посмотри сейчас кто-нибудь из зевак на темнеющее небо и беднягу хватит удар. Чуть выше крыш по воздуху шли двое в чёрных плащах, развивающихся за их спинами подобно крыльям. Давнир Фолиз прошептал заклинание, делая себя и Милло невидимым для постороннего взгляда.

Своих подчинённых он обнаружил на юге Артаки. Спустившись в тихий дворик заброшенного имения уставшим осенним листом, он дождался, пока неясные фигуры отлепятся от стен и приобретут чёткость.

—Послезавтра, — давнир Фолиз решил использовать слова вместо мысленных образов.

Мужчины поклонились, оставаясь по-прежнему безмолвными.

—Сегодня вы ещё можете отказаться.

В ответ ещё один поклон. Рэйм Фолиз прислушался к шаловливому ветру, гнущему ивы у зарастающего пруда. Он и не ожидал столкнуться здесь с открытым противостоянием. Среди разведчиков Сокэма нет трусов или нерешительных. Однако его долг ещё раз напомнить о добровольном участии. Предстоящее задание относилось к тайным действиям, не одобренным главой. Это как палка о двух концах. Удар будет нанесён в любом случае, но куда он придётся, решит судьба.

— Успех принесёт наказание и невыносимые муки телу, а проигрыш запятнает позором душу. Не забывайте, ради чего обрекаете себя на эти огненные испытания. Я, давнир Рэйм Фолиз, правая рука главы разведки Сокэма, клянусь — ради спасения каждого из вас отдать собственную жизнь. А теперь скажите, вы по-прежнему со мной?

—Давнир Фолиз, каждый из нас верен данному слову, — за всех ответил Нэл Милло, — ваш приказ будет выполнен!

Иного от этих десятерых человек он не ждал.

—Тогда приступим. Да сбережёт наши души Сокэмская башня.

***

Она проснулась незадолго до того, как решилась открыть глаза. В комнате находился посторонний человек. Сэлла незаметно подтянула одеяло до кончика носа и улыбнулась. И как ей пришло в голову назвать Амми «посторонним человеком»? Верная тоната уже превратилась в члена семьи.

Кто кроме неё станет приходить ранним утром, чтобы добавить древесного угля в жаровню? Кто подкрадётся на цыпочках к постели, чтобы поправить небрежно разбросанную у кровати обувь? Кто подоткнёт край одеяла и тихо вздохнёт?

А ещё ноздрей достиг густой мятный аромат. Амми каждый год собирала мяту и сушила её под навесом для своей ксаи, чтобы баловать ту запахом буйного лета посреди холодов. К чаю полагались пирожные или печенье. Амми выпекает замечательное цветочное печенье!

Сэлла, наконец, открыла глаза... и протёрла их от удивления. Спиной к ней стоял брат. Он неспешно складывал разбросанные на столе книги, аккуратно сворачивая бумагу в одинаковые по толщине свитки. Затем свитки укладывались на поднос, превращаясь в красивую горку. Глаз не отвести — все зажимы выстроились в ряд, а по торцу горки можно строительный отвес ровнять.

Она тихонько села и уже собралась опустить ноги, когда взгляд наткнулся на ещё один островок идеального порядка в её ввергнутых в первозданный хаос покоях. Домашние башмаки стараниями Ардиса встали в парадный строй — задники на одной линии, острые носки тоже в ряд. И халат на стойке идеально расправлен. О, небеса... Стыдно быть бестолковой сестрой такого брата!

—Вставай, чего замерла? — насмешливо произнёс Ардис.

Запасные глаза у него на спине, что ли? Как он заметил?

—А ты... ты как узнал, что я проснулась?

—В покоях тихо. Твоё дыхание изменилось. Затем я уловил шорох, — Ардис оглянулся и поманил её пальцем, — Ну, же. Иди сюда.

Не задавай чудаковатые вопросы, не прослывёшь дураком — напомнила себе Сэлла, ныряя в безразмерное нутро бархатного халата. Босиком она добежала до стола и с ногами забралась на застеленный лисьим мехом стул. Ардис налил мятный чай и протянул ей чашку. С чего вдруг такая доброта? Сэлла несмело приняла чашку из его рук и, подув на краешек, сделала небольшой глоток.

—Ардис-дзо, ты ругать меня пришел с утра пораньше?

Ардис опустился на соседний стул, не спеша плеснул чаю на донышко своей чашки, а затем потянулся к сливовому печенью и с улыбкой поинтересовался:

—Я не могу навестить сестру по другой причине?

Сэлла едва не поперхнулась — по какой такой причине? В последний год их у Ардиса всего две. Первая — узнать об успехах в учёбе. Вторая — хорошенько отругать за все промахи. Какая из двух причин привела его сюда на рассвете?

—Нет идей? — Ардис рассмеялся, наблюдая за её тщетной попыткой докопаться до истины, — И, кстати, в чём виновата, если решила, что я здесь исключительно в роли воспитателя?

—Ммм... смутить меня решил?

—Не увиливай от ответа, мэ.

—Ну-у... Я виновата... Как твоя рана?

—Ты же знаешь, у дома Танмай лучшие в Хэйтуме лекари. Глупая утка! — он шутливо ткнул её пальцем в лоб, — Считай, я тебя уже простил за ту вылазку из охотничьего лагеря.

—А ещё я вызвалась стрелять из лука, подаренного ксаей Андалин...

—Влезла не в своё дело, так и говори — не стесняйся, — Ардис насмешливо прищурился, — Сколько раз просил тебя не соваться во взрослые дела?

—Дзо... — Сэлла обиженно надула губы, но сразу же поспешила извиниться, — За это я тоже прошу прощения!

Брат не тот человек, которого собьют с толку простые уловки. Лучше ей забыть о собственной гордости.

—Неужели ты не понимаешь — быть взрослой, это, прежде всего, думать головой. И только потом делать!

—Но, ты был ранен... и я решила помочь.

—Выстрелив мимо? — хмыкнул Ардис, — Отец наказал бы тебя за промах. Ты понимаешь? Поблагодари при случае сына ксаи Андалин. Он не дал твоей гордости изваляться в грязи.

—Ардис-дзо, я же попросила прощения. Почему ты продолжаешь ворчать?

—Чтобы ты хорошенько усвоила урок.

Сэлла покосилась на успевшего нахмуриться брата. Всегда так! Ругает, ещё и чем-то недоволен.

—Ты точно любишь меня? После того, как умерла мама...

—Это запрещённый приём, детка, — Ардис предостерегающе вскинул ладонь, — Я же просил никогда не делать двух вещей в общении со мной. Напомнить каких?

—Не нужно, — она потупилась, — Я помню. Просил не спрашивать, любишь ли ты меня. И... не давить на жалость, используя маму.

—Именно. Хотя бы что-то в твоей бестолковой голове задержалось, — губы Ардиса изобразили вежливую улыбку, а вот взгляд вполне ожидаемо похолодел.

Она прекрасно знала, что брат не терпит лицемерия, но раз за разом внутри неё включалось неконтролируемое желание проверить его терпение. Откуда в ней эта странная привычка играть в девичьи игры с мужчиной, пусть и родным братом?

—Прости...

—Мне не нужны твои извинения, — Ардис поставил чашку на стол и задул оплывающую воском свечу, — Я хочу, чтобы ты стала сильнее.

—Ты точно это хотел сказать, Ардис-дзо? Может, умнее? Ты ведь при каждой встрече называешь меня глупой уткой.

—Не язви, — строго оборвал её Ардис.

Поднявшись, он направился к окну и сдвинул бумажную перегородку. В покои хлынул дневной свет. Неяркий, но заставивший на мгновение зажмуриться. Сэлла не заметила, как брат вернулся на место.

—Прикрываться женской слабостью не всегда уместно. Особенно, если ведёшь мужские игры. Настоятельно советую держаться от них подальше, пока не наберёшься опыта и поймешь, что и с какой целью делаешь. Я о мужских играх, как ты понимаешь. Помнишь наш разговор в лесу? Не нападай, если не уверена. Но и не сдавайся без причины. И даже с уважительной причиной не сдавайся. Слабых не уважают. Они превращаются в жертв, — он тяжело вздохнул, — А мне бы не хотелось видеть тебя в этом качестве.

Сэлла притихла, вслушиваясь в размеренный голос брата. Почему сказанное им звучит странно? Не похоже на привычное наставление.

—Почему так говоришь, Ардис-дзо?

Брат протянул ей сливовое печенье.

—Однажды меня может не оказаться рядом.

Сэлла взяла печенье двумя пальцами и осторожно надкусила. Сливовый вкус тотчас разлился во рту, подслащивая горькие слова Ардиса.

—Ты уезжаешь?

Он криво ухмыльнулся и заглянул ей в глаза.

—Не разочаруй меня, мэ.

—И...куда ты уезжаешь? — она никак не могла избавиться от мысли, что брат прощается.

—Единственная твоя опора, когда меня нет рядом, моя супруга. Эдора только выглядит слабой.

—Ардис! Разве не слышишь, я спросила, уезжаешь ли ты?

—Глупая утка... Я постоянно езжу по государственным делам, — Ардис сделал паузу и, пристально взглянув на неё, добавил, — И не по государственным тоже езжу. Помнишь ведь, меня пригласил в свои охотничьи угодья твой наставник?

—А как же твоя рука?

—Почти зажила, — Ардис неожиданно потянулся, хрустнув всеми суставами, — Пойдем, поиграем, мэ?

—Шутишь? Ты совсем недавно говорил, достопочтенный наследник правящего дома не должен впадать в детство!

—С чего бы ему всё время быть серьёзным? Ты что-то путаешь, мэ, — Ардис подмигнул и протянул руку, — Где твой волан? Знаю, с ним забралась в отцовский кабинет.

—Не с ним! Тот был самодельным, — Сэлла вскочила со стула и принялась лихорадочно перебирать содержимое ящика стола, — О, вот и он...

Она с победным видом подняла над головой волан, украшенный павлиньими перьями.

—Тогда следуй за мной, мэ!

Они играли в волан, пока солнечный диск не оторвался от восточного края горизонта, залив тенистый дворик перед зимним дворцом младшей ксаи ярким светом. Тени стали короче, а воздух заметно потеплел.

Сэлла совсем забыла, что одета она не для игры. Бархатный халат сковывал движения, а ещё он казался слишком тёплым. Тонкие струйки пота одна за другой скользили вдоль позвоночника, медленно впитываясь в нижнюю рубашку для сна.

С братом они не играли почти два года. Она не могла переодеваться! Вдруг он передумает и уйдёт, как обычно, сославшись на важные дела?

Однако Ардис всё равно остановился. Подхватив волан здоровой рукой, он принялся хвалить сестру.

—Молодец! Ты стала искуснее, мэ. Солнце сделало половину круга...

—Почти круг! — Сэлла показала брату язык, — Я скоро обыграю тебя. Зачем остановился?

—Ты же знаешь, мэ, в этом мире у всего есть пределы, — глубокомысленно изрёк Ардис, перебросив ей волан, — Мне пора.

—Дзо! Так нечестно. Я только в азарт вошла... — жалобным тоном заныла Сэлла, надеясь на снисхождение.

Куда там! Уступать брат и не думал. Приблизившись к ней, он рывком прижал к себе и поцеловал в лоб. А у неё вновь тоскливо заныло сердце. Ардис редко показывал чувства. Этот поцелуй скорее исключение, чем семейное правило.

Почему он сегодня такой странный? Сэлла попыталась заглянуть брату в глаза, но тот отстранился и отвёл взгляд.

—Доиграй с Амми, мэ. Мне, правда, уже пора.

Ардис погладил её на прощание по щеке и, не оглядываясь, пошёл к воротам, отделяющим дворец Сэллы от города правителей. Она помахала ему в след скорее по привычке, чем из вежливости. Общаться со спиной пустая затея.

Но при этом Сэлла смотрела брату в спину с надеждой — вдруг, оглянется? Но так и не дождалась. В этом весь Ардис! Внешняя холодность у него от отца. Как только его характер выносит Эдора, самая нежная женщина Артаки?