Глава 24: Печаль дракона

***

Он чувствовал себя нарушителем границы, пробравшимся в чужую страну без разрешения правителя. Возмущение тонат, возглавляемых голосистой девицей, походило на взбудораженный гусиный клин.

—Это приказ великого ксая! — строго заметил он, выдирая рукав у «главаря» гусиного клина. — Мне велено навестить младшую ксаю Танмай.

Тонаты отступили и заметно поутихли. Иршаф поправил одежду и погрозил самой шумной из них пальцем.

—Не шалите больше, а то рассержусь! Где ваша хозяйка? Ты! Подойди, — он поманил ту самую тонату, что возглавляла весь этот крикливый выводок. — Тебя как зовут?

—Амми...

—Амми, где твоя хозяйка?

—Она в беседке у пруда, — нехотя ответила тоната.

—Веди!

Сэлла и вправду сидела в беседке напротив небольшого пруда, покрытого густыми лотосовыми зарослями. На коленях младшая ксая Танмай держала переносную подставку для письма и старательно водила заточенным куском угля по бумаге.

—Приветствую младшую ксаю Танмай!

Дочь правителя молча кивнула, не отрывая взгляда от бумаги. Иршаф положил коробку с угощением на стол и с интересом заглянул Сэлле через плечо. Движения у неё уверенные, хотя техника оставляет желать лучшего.

—Прекрасный дракон...

—Иногда лесть хуже удара в спину, — отрезала та, продолжая рисовать. — Вы моим рисунком полюбоваться пришли?

—Простите, младшая ксая! Если я не вовремя, мне лучше уйти.

Сэлла некоторое время рассматривала его в упор с самым серьёзным видом.

—Ну, если уж пришли, то хотя бы скажите зачем?

—Я слышал, вы никуда не выходите. Должно быть, девице вашего возраста тяжело сидеть взаперти...

—Ничуть! Я сама решила не выходить из дворца, — Сэлла потёрла измазанный углем палец о платок.

—Сочувствую вашей утрате, — Иршаф поклонился. — Простите, что нарушил ваше спокойствие!

Расчёт оказался верным. В девице проснулась совесть. Она вымученно улыбнулась и указала на свободный стул.

—Не заставляйте меня чувствовать себя плохой хозяйкой. Прошу, садитесь, — Сэлла оглянулась на мнущуюся у беседки Амми. — Принеси гостю чая.

—Не стоит беспокоиться!

—Или вы предпочитаете вино?

—Нет, лучше чай, — Иршаф подтолкнул принесённую коробку к Сэлле. — Я купил для вас засахаренной облепихи.

Сэлла ничем не выказала радость. Потянув жёлтую ленту, она откинула крышку и вынула яркую ягоду. Повертев её в пальцах, младшая ксая Танмай вернула лакомство на место.

—Ваши вкусы изменились?

—Трудно думать о сладостях, когда на душе горько. Но вы ничего не подумайте! Я рада видеть вас у себя. В последнее время в моем дворце стало слишком тихо, — Сэлла отодвинула коробку. — Это угнетает.

—Терять близких людей всегда тяжело, — Иршаф ещё не чувствовал себя настолько неуютно, беседуя с девицей, которая младше него на целых десять лет.

—Вы кого-нибудь потеряли? — взгляд Сэллы на мгновение оживился.

—Я? Нет... Но я вас прекрасно понимаю.

—Сказал глухой, нахваливая музыку, — фыркнула Сэлла, прикрывшись ладонью. — Простите! Не удержалась... Брат всегда считал меня язвительной и резкой.

—Вам не помешает выйти в люди. Незачем хоронить себя в этом дворце.

Он никак не мог уловить настроение Сэллы. Это была не скорбь и не грусть, а что-то иное. От чего не по себе становится. Взгляд у той стал цепким и немного прохладным. С каждым сказанным словом их разговор всё больше терял непринуждённость.

К счастью, на глаза попался высокий кувшин из глины с характерными петлями на узком горлышке. Иршаф поискал взглядом стрелы. Они находились совсем рядом, в висевшем на ограждении беседки кожаном колчане. Он поднялся и, схватив одну из стрел, метнул её в кувшин. И тут же напоролся на злой взгляд. Что опять не так?

Сэлла вышла из-за стола и медленно разгладила подол укороченного платья. Вынув несколько стрел из колчана, она повертела их в руках и ухмыльнулась.

—Вы не играете в это?

—Играю... очень плохо играю. Ни разу не попала в цель. Брат... — она осеклась и вдруг бросила стрелу.

Та влетела в узкое горлышко кувшина.

—...Брат метал стрелы хорошо. И Лаис Ханнар тоже.

Иршаф покосился на неё, но ничего не ответил. План матери крайне глуп. Зачем он только прислушался к её наставлениям? Сэлла Танмай не собирается вмешиваться в дворцовые дела. Все её мысли о прошлом. Им она сейчас и живёт. Какой толк в том, чтобы вывести её из мрачного состояния?

—Но вы попали! — Иршаф захлопал. — Великолепный бросок.

—Всё-таки вы большущий льстец, младший ксай Андалин, — улыбка Сэллы погасла. — Я не ошиблась.

—Простите, если чем-то задел вас.

—Вы постоянно просите прощения. Право, мне неловко!

Они сделали ещё по броску. Сэлла промахнулась, а стрела Иршафа попала точно в горлышко. К счастью, Амми вовремя подала чай. Обсуждать игру не пришлось.

За столом Иршаф взял рисунок Сэллы. Дракон на нём выглядел уставшим. Сложенные крылья, опущенная шипастая голова. И даже длинные усики у легендарного зверя поникли.

—Не желаете похвалить ещё раз? — хитро поинтересовалась Сэлла, подавая гостю чашку.

—Мм... Рисунок на самом деле неплох. У вас твёрдая рука. Линии чёткие. И настроение замечательно передано.

—Правда?

—Думаю, этот дракон в трауре.

Сэлла положила в рот облепиховую ягоду и прикрыла глаза, смакуя на вкус.

—Всё верно, — через некоторое время ответила она. — Настоящему дракону следовало бы грустить, но, увы. Он делает это только на моём рисунке.

Она... о великом ксае? Беседа всё больше напоминала дурной сон. Иршафу казалось, что он бредёт через болото наугад. Каждый шаг может оказаться неверным, бросающим в топь, из которой уже не выбраться.

—Но вы не печальтесь, младший ксай Андалин, — Сэлла протянула ему коробку с облепихой, — Жизнь, как эта засахаренная ягода. С виду сладкая, а попробуешь — на языке сплошная горечь. Пора бы уже привыкнуть... — Она немного помолчала и продолжила, — Если вам нравится рисунок, я подарю.

Сэлла свернула лист бумаги и перетянула его жёлтой лентой, позаимствованной у коробки с засахаренной ягодой.

—Держите.

—Благодарю! Повешу на видном месте, — Иршаф принял свиток почти с таким же внутренним содроганием, как указ великого ксая в Павильоне четырёх стихий.

Сэлла Танмай ведёт себя непривычно. А любой человек, действия которого трудно предугадать, опасен. Фола-идо права. С дочерью правителя нужно сблизиться. Иначе она превратится для него в то самое болото, испаряющееся по жаре удушливым лиловым туманом и не выпускающее беспечного путника.

Умный всегда построит гать и не станет идти через болото наугад.

***

Непостоянная осень капризно чередовала прохладные и тёплые дни, раздражая непредсказуемостью. Точно такие же люди вокруг. Сегодня душевные, а завтра преисполненные коварства. Сэлла подошла к пруду, невидящим взглядом всматриваясь в противоположный берег.

—Младшая ксая, осторожно! — Амми подхватила её под локоть.

Глаза тонаты были испуганными, а лицо напряжённым.

—Ушёл?

—Да, младшая ксая.

Что же, Иршаф Андалин уполз в свою нору подобно скорпиону. Можно вздохнуть с облегчением. Жаль, облегчения она совсем не чувствовала. Вот уже десятый или одиннадцатый день — она сбилась со счёта — на душе не по-осеннему вьюжило.

—Узнала что-нибудь?

—Вы угадали, младшая ксая, — верная тоната встрепенулась, принявшись докладывать. — Прислуга нынче разговорчивая стала. Я узнала, что дворец наследного ксая опечатали, как только давнира Эдора покинула дворцовый город. А в совет назначены вельможи из мелких провинций вместо давниров, обвинённых в предательстве Хэйтума. А ещё вчера ксая Фола Андалин была призвана в Павильон четырёх стихий. Великий ксай издал указ и сделал её сына инспектором в Артаке.

—Он и его сын! — Сэлла пнула ногой мелкий камушек, тот с веселым бульканьем взорвал поверхность пруда.

По воде пошли круги. Вначале широкие, они быстро измельчились и пропали. Точно так же от человека не остаётся даже следа, когда тот уходит. А следом в пруд летит новый камень, чтобы там в свою очередь исчезнуть. Забавное место, мир живых!

—Чего затихла? Продолжай, — подбодрила она Амми.

—Великий наставник третий день в столичном имении.

—А что слышно из имения Ханнар?

—Ничего, младшая ксая, — тоната вздохнула, всем видом выражая сожаление. — Прислужницы из дворцового города не встречались с тонатами имения Ханнар. Те больше не приходят за любимой выпечкой младшего ксая Лаиса.

—Ясно, — Сэлла послала в пруд ещё один камень, — Ты соблюдала осторожность?

—Как вы и просили, я немного посплетничала. Сказала, что вы не в себе. Заперлись в покоях. Всё время либо читаете, либо рисуете и молчите.

—Хорошо, — Сэлла усмехнулась, — Тогда принеси мне чистый лист бумаги.

—Опять дракона нарисуете? — полюбопытствовала Амми.

—И угольки смени. Старые исписались.

Амми шумно вздохнула и отправилась выполнять поручение. Тоната не в первый раз выказывает эмоции. Совсем разбаловалась! Вот, что значит приблизить к себе прислугу. Потом та не видит границ дозволенного. Сэлла провела девицу долгим взглядом, но почти сразу мысленно вернулась к недавнему гостю.

Вначале болезненно бледный и неизменно вежливый Иршаф Андалин показался ей родственной душой. Таким же вынужденным пленником широких стен дворцового города. Человеком, ищущим тепла и внимания. Сыном аспида во плоти, нуждающимся в искреннем сочувствии друга.

Но сегодняшний визит говорил сам за себя. Младший ксай Иршаф ни словом не упомянул своё назначение на место столичного инспектора.

Сэлла почувствовала острое разочарование. Неужели её считают глупышкой, не способной рассмотреть под тысячей приветливых слов истинное значение происходящего?

А суть в том, что Иршаф оказался на месте её родного брата. Но со дня смерти Ардиса не прошло половины месяца! Это поспешное назначение истинная цена отцовской любви. Если один сын «сломался», из коробки выдергивают следующую куклу. Теперь новую игрушку станут дёргать за ниточки, заставляя следовать чужой воле.

Очень удобное решение, заменить одного сына другим! Если... рассуждать хладнокровно, как правитель.

Ардис был опасным наследником, имеющим свой взгляд на многие вещи. Сэлла помнила бесконечные словесные перепалки между старшим братом и отцом. Многочисленные отсылки Ардиса из столицы, якобы по важным поручениям.

Отец не терпел инакомыслия, стараясь выкорчевать его с корнем. А брат не подчинялся. Он приезжал в столицу после очередного отъезда зачастую раненым, измотанным и уставшим,но... продолжал спорить. Упрямец, каких свет не видывал!

А какой на самом деле Иршаф Андалин? Вежливый и послушный сын? Чего от этой серой мыши хочет отец — кроткого поведения, исполнительности, покорности? Разве у аспида может родиться невинный голубь? Если Фола Андалин так не нравилась Ардису, есть ли смысл доверять её сыну?

—Ваша бумага и уголь, — доложила тихо подошедшая Амми.

—Положи на стол и оставь меня одну. Подожди! Больше не подкрадывайся... Это пугает.

—Как пожелаете, младшая ксая, — Амми поклонилась.

Дело не в испуге. Сэлла разложила бумагу на столе и, взяв уголёк, нанесла первые штрихи. Просто ей всё время кажется, что мятежные мысли, кишащие в голове встревоженными гадюками, слышны на расстоянии.

***

Иршаф Андалин не моргая смотрел на дракона. Поникшие крылья, опущенная голова, повисшие усы. Не просто рисунок! Это немой крик. Сэлла оплакивала родного брата по-особому. Не так, как другие.

Мать вплыла в покои, величественно шурша пышными юбками.

— Что за безвкусица? — она склонилась над столом и провела пальцем по рисунку. — Где ты взял это?

—Это подарок Сэллы Танмай. Прикажу повесить его над столом, — Иршаф покосился на смеющуюся мать.

—Ну, если подарок этой девчонки... — Фола Андалин перестала смеяться, — я потерплю .

—Не всем быть способными в рисовании, Фола-идо, — Иршаф внезапно посочувствовал Сэлле. — Судить о человеке только по его талантам низко.

—С каких пор мой сын размяк? — мать постучала длинными ногтями по столешнице.

Звук напоминал скрежет крысиных когтей. Иршаф поморщился и отложил подарок.

—Я всегда был добрым, Фола-идо...

—Угу... И всегда ошибался на свой счёт! Ты был лишённым амбиций, мой дорогой сын. Но теперь, с новым назначением в столице, тебе не отвертеться от должной заботы о доме Андалин.

—Я готов трудиться на благо этой страны, если ты откажешься от сомнительных друзей.

—Мне нет дела до блага Хэйтума! Как ты не поймёшь? — мать презрительно скривила губы. — А мои сомнительные друзья весьма могущественные люди. Без их помощи мы до сих пор бы жили на Цветочной улице.

—Неужели ты думаешь, Фола-идо, что великий ксай признает меня сыном, если я допущу хотя бы одну ошибку?

—Не допустишь, — касая Фола наклонилась к нему через стол и похлопала по руке. — Ты умный юноша, не обделённый талантами. Кому, как не тебе зваться наследником?

—Мама! Не говори подобное вслух, — Иршаф вскочил на ноги, оглядываясь по сторонам. — Этот дворец оброс чужими ушами!

—Здесь никого нет, кроме нас с тобой, о, мой трусливый сын! — сказав это, Фола Андалин величественно поплыла в сторону личных покоев.

Иршаф покачал головой и снова взял скромный рисунок. Чёткие линии, хорошие пропорции... Дракон выглядел живым. У художницы твёрдая рука и намётанный глаз. Лишь недостаток деталей превращает эту работу в детскую зарисовку.

Действительно ли Сэлла настолько плоха в живописи? Зная её предприимчивость и живой характер, легко засомневаться в том, что видят глаза. Судя по первой встрече у пруда, младшая ксая Танмай может вполне играть. Ей нравится дурачиться.

Он также не поверил сегодня в её промах. Вторая стрела пролетела мимо кувшина, словно напоказ. Зато первый бросок выглядел действием настоящего мастера. Та же твёрдая рука и меткий глаз!

Может ли дочь великого дома Танмай быть наивной простушкой и неумехой или это обыкновенная маска? Иршаф склонялся ко второму. Его мать тоже выглядит благовоспитанной и мягкой, а на деле хуже бешеной волчицы. Он привык не верить в женскую искренность. Не станет доверять и Сэлле Танмай.

Тонаты поместили дракона в плетёную рамку из ивовых прутьев. После чего рисунок занял почётное место над хозяйским столом. Иршаф Андалин остался доволен. Дракон идеально вписался в отделку малого зала.

Он бережно поправил свитки на столе. Ещё раз взглянул на рисунок. Казалось, что грустный дракон ухмыляется, хитро щурясь правым глазом. Иршаф подошел ближе и присмотрелся. Нет, обычная иллюзия. Вблизи набросок углём выглядел детским рисунком, пусть и созданным уверенной рукой.

Пройдясь по комнате, он ещё раз бросил на дракона пытливый взгляд. Да что такое! Зверушка из древних легенд снова мерзко ухмылялась... Иршаф подбежал к стене, собираясь вырвать рамку вместе с медным гвоздем, но вовремя остановился. На него с удивлением таращился прислужник, принесший в малый зал поднос с закусками.

—Ваш обед, младший ксай Андалин!

—Поставь на стол, — Иршаф опустился на стул. — Нравится рисунок?

Тонат поставил поднос и, задрав голову, некоторое время изучал дракона.

—Как живой...

—Улыбается?

—Что? А, нет, младший ксай! Хмурый он.

—Угу... Можешь идти.

Стоило шагам тоната затихнуть в коридоре, как Иршаф оглянулся через плечо. Хмурый дракон в плетёной рамке из ивовых прутьев взирал на него неживым взглядом.

—Привидится же такое! — Иршаф Андалин промокнул вспотевший лоб шёлковым платком и принялся за обед.