Глава 26: Жизнь южнее Артаки

***

Через три дня небольшой палаточный лагерь у храма неведомого бога превратился для Сэллы в такое же место заточения, как дворцовый город Артаки. Здесь не происходило ничего интересного. Ровным счётом ничего.

Подъем на рассвете, плошка отварного проса, чашка чая, чтобы согреться и горстка вяленого винограда. Ритуальная молитва к неведомому богу, стоя на коленях лицом к храму. Молились все, кроме парсинов охраняющих лагерь с трёх сторон. Чтение до полудня и новая порция обращений к небу с просьбой усмирить врагов из Рейрика. Ещё одна плошка отварного проса. Чтение до заката. Молитва и отход ко сну с первой звездой, лениво выкарабкавшейся на быстро темнеющие небеса.

Она не любила правила. И не верила в чудодейственную силу молитвенных просьб. К тому же, от стояния на коленях затекали ноги. Амми догадалась приносить ей небольшую подушку из палатки, набитую лебяжьим пухом. Запихнув подушку под колени, Сэлла чувствовала себя гораздо лучше. Но зато просыпалась совесть. У давниров, людей в преклонном возрасте, приехавших сюда вместе с правителем, мягких подушек не было. Все стояли на жёстких циновках.

—Не понимаю, какой смысл в молитвах? — проворчала Сэлла, переминаясь с ноги на ногу.

—Младшая ксая, тише. Сейчас нельзя говорить! — напомнила Амми, стоящая на коленях рядом.

—Если всё решают молитвы, зачем тогда людям мечи и мотыги?

—Тише, прошу вас! На нас смотрят.

Сэлла заметила, как несколько давниров в первом ряду покосились в их сторону.

—Где невежество почитают за блаженство, глупо показывать мудрость, — она намеренно произнесла это достаточно громко.

Любопытные сразу сделали вид, что заняты исключительно молитвой к небесам. Хитрые лисы! Столько лет провели при дворе благодаря притворству и потаканию всем прихотям отца. Если он идет в пропасть, то вина не только на больных глазах, но и на дурных поводырях!

Сегодня она не собиралась читать до полудня. Прихватив с собой Амми, Сэлла выбралась после утренней молитвы в соседний город.

—Нам не стоит делать этого, младшая ксая... — Амми шла рядом, неся небольшую корзинку.

—И кто запретит мне?

—Никто, но...

Сэлла притянула служанку ближе, взяв за свободную руку. Вид у той был испуганный.

—Никаких возражений! Мы не во дворце, здесь не действуют дворцовые правила. К тому же, отец в уединении. Мы не могли взять у него разрешение, правда?

—Я боюсь, как бы у вас не было неприятностей из-за этого.

—Ай, какая глупость! Ты боишься того, что не случилось. Лучше взгляни вокруг. Какое интересное местечко. Совсем не похоже на столицу.

Улочки Тзина не отличались ни прямизной, ни чистотой. Башмаки месили грязь, а под ногами бегали чумазые детишки горожан вперемешку с домашней живностью. На улицах бродило всё подряд: куры, гуси, худые псы, кошки и поздние козлята. А между ними перемещались с места на место бойкие уличные торговцы с деревянными лотками, предлагающие выпечку и засахаренный боярышник.

Сэлла перестала глядеть под ноги, когда наступила на кучку помета в третий раз. В конце концов, въезжая в чужую страну, лучше следовать её обычаям, а не искать домашнего уюта и привычного порядка вещей. Она протиснулась к пухленькой торговке с плетеными корзинами, что стояла на обочине у обветшалого дома. В одной из корзин лежали длинные коренья ямса, покрытые мелкими отростками, напоминающими облезлую щетину. А из другой высовывал голову петух с бледным гребешком, ржаво-рыжий и довольно спокойный для птицы.

—Посмотрите, младшая ксая, — Амми со смехом указала на петуха, — на ленивого рехума похож.

Торговка восприняла этот знак по-своему. Подхватила птицу за мозолистые лапки, уложила на выщербленный пенёк и одним махом снесла голову тесаком. Потом она расплылась в приветливой улыбке и сунула им переставшего трепыхаться петуха.

—Что она делает? — Сэлла попятилась.

Женщина тут же перестала весело скалиться и зашлась хриплыми криками на чужом наречии. Кажется, древний ливарийский или помесь ливарийского с языком рехбян? Из её слов Сэлла поняла только два — «купить» и «ощипать». Те звучали вполне по-хэйтумски.

Вокруг них быстро собралась толпа. Так крошечный снежок, увеличивается в размере, катясь с заснеженного склона.

—Не нужно,— Амми взмахнула ладонью, — Нам это не нужно.

Торговка разошлась ещё больше. Теперь она воздевала зарубленного петуха над головой и плаксиво причитала, обращаясь к жителям Тзина.

—Чего ты хочешь? — спросила у неё Сэлла, дождавшись, когда та сделает вдох между криками.

Женщина вновь разразилась гневным воплем.

—Она спрашивает, будете ли вы платить за ощипывание петуха? — перевёл кто-то из толпы.

—Ощипывание?! — возмущенно воскликнула Амми. — Мы не просили его убивать!

—Она говорит, ты указала на петуха.

—Я? — Амми подбоченилась. — Мне эта птица показалась забавной. Но мы не единим мяса в дни поста! С чего бы я просила зарубить петуха?

Горожанин передал ответ Амми торговке. Та завопила и замахала руками с удвоенным старанием. Бедная тушка петуха от её взмахов была готова лишиться перьев. Но Сэллу насторожило другое. Толпа взяла их в тесное кольцо, а взгляды людей не сулили ничего доброго.

—Амми, — она дернула тонату за рукав. — Дай ей денег.

—Младшая ксая, у меня только мелкое серебро.

В этот момент из-за спин возмущенных горожан вылетел некий блестящий предмет. Он пронесся над головами и упал точно на окровавленный пенёк. Торговка умолкла, ловко схватила предмет и, отерев его о платье, попробовала на зуб. Только теперь Сэлла разглядела золотой слиток. За такой не петуха, а целого телёнка купить можно! Она поискала глазами неизвестного богача и с удивлением обнаружила, что к ней сквозь почтительно расступающуюся толпу идет давнир Син.

—Дядя... — растерялась она.

—Амми, следуй за нами, — давнир Син взял племянницу за руку и выдернул из толпы, уводя прочь.

Вслед им понёсся хриплый окрик торговки. Син что-то ответил, не поворачивая головы и не сбавляя шага. После чего возмущение сварливой женщины угасло.

Сэлла покорно следовала за дядей, не смея возражать. А сзади семенила Амми, несущая в руках пустую корзину для овощей.

—Син-шу, подождите! — Сэлла пришла в себя только, когда они покинули шумную улицу, нырнув в узкий переулок. — Син-шу, куда мы идём?

Давнир Син отпустил её руку и остановился.

—А куда бы ты хотела? — неожиданно мягко поинтересовался он. — Зачем ты пришла в город?

—Не сердитесь, давнир Син! — Амми смело вступилась за хозяйку, — Мы вышли за овощами...

—За овощами? — давнир недобро усмехнулся, глядя на раскрасневшуюся Амми. — Не в твои ли обязанности входит беречь младшую ксаю? Так-то исполняешь свои обязанности?

—Прошу прощения! — Амми и не думала сдаваться. — Всё верно. Я бесполезна. Но нельзя кормить младшую ксаю только пшенной кашей! Она слишком молода для таких лишений. Что если, младшая ксая заболеет?

—Син-шу, не сердитесь, — Сэлла примирительно коснулась руки дяди, — Я приказала идти в город. Она не виновата.

Давнир Син перевел взгляд на племянницу, и некоторое время изучал её, не говоря ни слова. Сэлла никак не могла рассмотреть его глаза. Те надежно прятались под нависшими бровями, утонув в загадочной полутьме.

—Позволь мне сопровождать тебя, если снова надумаешь идти в город?

—Хорошо, Син-шу!

—Что же, сегодняшнее недоразумение разрешилось благополучно. Следуйте за мной, девицы, — давнир Син направился к единственному здесь двухэтажному дому.

Да и фасад у здания выглядел прилично. Крашеные окна и стены, чисто вымытое крыльцо. А внутри гостей ждал соблазнительный аромат мяса.

—Добро пожаловать! — навстречу им вышел стройный мужчина в накрахмаленном переднике.

—Организуй нам обед, — давнир Син вложил ему в руку слиток, но на этот раз серебряный.

Мужчина провел гостей к столу у окна, уютно спрятанному от посторонних глаз за тяжелой шторой из крашеного полотна.

—Что принести?

—Племянница, что скажешь? — обратился к Сэлле давнир Син, — Будем соблюдать пост или нет?

—У нас самые вкусные утиные крылышки в кисло-сладком соусе, — вмешался мужчина в накрахмаленном переднике.

—Тогда несите крылышки, — распорядилась Сэлла, чувствуя, как в животе заурчало.

—Бедная младшая ксая! — вздохнула Амми.

—Чего стоишь? Садись рядом.

Амми покосилась на задумчивого давнира Сина, но все таки подчинилась хозяйке.

—Не осуждаете меня, Син-шу? — Сэлла с улыбкой налила воды из стоящего на столе кувшина и протянула дяде.

—Правила можно нарушать... — он принял чашку, — но с умом. Я тоже не считаю пост решением всех проблем. Думаю, одна порция утиных крылышек не обрушит небеса на наши головы.

Сэлла рассмеялась. А дядя не промах! Знает, что и когда сказать.

Утиные крылышки принесли быстро, а сними ароматный овощной суп с корнями лотоса и ямса. Сэлла попробовала одну ложку и удовлетворенно кивнула.

—Готовят здесь гораздо лучше, чем торгуют на улице.

—Ты ведь знаешь историю Тзина? — дядя не поддержал её игривого тона.

—Бывший сторожевой пост Южной Ливарии, — Сэлла, прикрыв глаза, принялась цитировать историческую запись. — Основан двести тридцать лет назад домом Унглар. Первые поселенцы прибыли сюда из родного города великого дома Унглар на крайнем юге. Тзин сыграл ключевую роль в противостоянии двух великих домов, но был усмирен домом Танмай. Сейчас здесь живут смешанные семьи, воинов нет. Город не имеет ни политического, ни военного значения для Хэйтума. По словам великого наставника, он не интересен даже дому Унглар.

—И, тем не менее, здесь десять лет назад тяжело ранили твоего брата, прибывшего с инспекцией, — давнир Син положил несколько утиных крылышек племяннице. — Великий наставник немного лукавит.

—Я не помню этого, Син-шу.

—Тебе тогда было меньше пяти лет. Но я удивлён, что великий наставник не рассказал об этом своей ученице, когда та повзрослела. Вы ведь изучали историю Ливарии?

—Куда вы клоните, Син-шу? Говорите прямо, — Сэлла обезоруживающе улыбнулась.— Я заметно поглупела от воздержания в последние дни.

Занавеска сдвинулась в сторону, и у столика появился мужчина в переднике с разогретым чайником в одной руке и раскупоренной бутылью вина в другой.

—Не читай между строк, племянница. Я лишь рассуждаю о точности исторической науки. Искази или утаи один из фактов, как история тут же превращается в ложь.

—А я думала, вы желаете вернуться к старому разговору...— разочарованно вздохнула Сэлла, наблюдая, как дядя и хозяин закусочной обменялись мимолетными взглядами. — Мне вина!

—Оно слишком крепкое для женщин, — подал голос хозяин. — Позвольте угостить вас чаем? Он варится в Тзине по особому рецепту. В этом сборе двадцать тонизирующих трав.

—Звучит заманчиво. Что же, пожалуй, откажусь от вина.

Чай пах разнотравьем и мёдом. А ещё согревал горло ничуть не хуже вина.

—Хм... какое богатое послевкусие. Как по ступеням идешь. Благодарю!

—На здоровье, — мужчина в переднике не спешил уходить.

Он подал давниру Сину сложенное вчетверо холщовое полотенце, а когда тот отказался, забрал его и вытащил из кармашка небольшую шёлковую салфетку.

—Простите, достопочтенный!

—Не стоит. У меня особые предпочтения, вы не могли знать, — дядя принял салфетку и расстелил её на коленях.

Особые предпочтения? Сэлла проследила за ним взглядом. Никогда не замечала у дяди «особых предпочтений». Скромный в желаниях, всегда тихий и спокойный давнир, больше напоминающий тень, чем живого человека. Она ни разу не видела, чтобы дядя утруждал посторонних людей своими просьбами или давал навязчивые распоряжения.

—Видите, младшая ксая, — Амми выглядела довольной, — как хорошо, что мы встретили в городе давнира Сина!

—Я тоже благодарна дяде, — Сэлла сложила ладони перед собой, изображая поклон.

—Не стоит благодарности, милые девы. Но в следующий раз не стесняйтесь. Я с удовольствием буду сопровождать вас.

Какой дядя сегодня вежливый! Вдвойне вежливее, чем обычно. Сэлла спрятала взгляд, уткнувшись в тарелку с утиными крылышками. Как он сегодня оказался в Тзине? Следил за ней?

***

Рэйм Фолиз нашёлся случайно. Солнце катилось за горизонт, а в столице зажигались уличные фонари. К имениям давниров и домам простых горожан спешили припозднившиеся люди. А Нэл Милло, вымотавшийся дневной беготнёй по Артаке, присел на давно не чищеные камни одного из отдаленных от центра переулков.

Здесь пахло собачьей мочой, пылью и запустением. Рядом вертелась кудлатая собачонка, виновница особо смердящего песьего духа. Доверчиво заглядывая неподвижному человеку в глаза, она помахивала куцым хвостом. Нэл потрепал её по голове.

—Проголодалась?

Собачонка уткнулась грязной мордой в штанину и тихонько заскулила. Нэл порылся за пазухой и вытащил помятую бумагу. Развернув её, он вытряхнул хлебные крошки. Собачонка принялась суетливо подбирать их, чавкая и продолжая колотить куцым хвостом.

Нэл Милло прикрыл глаза, опершись затылком о холодный фундамент. Он уже обыскал весь город, но результата не было. Рэйм Фолиз исчез, словно капля дождя на поверхности водоёма.

И тут к нему пришло знакомое чувство. Едва уловимое тепло осторожно коснулось висков, а в голове послышался знакомый голос. Всего два слова — «Сокэм зовёт». Но он узнал пославшего эту простую мысль. Даже больше! Пославший человек находился совсем рядом.

Нэл Милло сначала вскочил на ноги, с диким видом озираясь вокруг. Дома выглядели пустыми — ни света, ни звуков. Затем он опустился на четвереньки и принялся идти вдоль одной из стен, прислушиваясь к себе. Ощупывая грязными ладонями не менее грязные камни фундамента. К нему присоединилась собачонка. Она нюхала то пальцы, то стену и виляла хвостом.

«Я здесь...» — Нэл остановился, послав ответ. Нейтральный, чтобы не привлечь тех, от кого бегал несколько дней подряд.

«Где?»

«Рядом...»

Больше и не требуется! Он уже нащупал местонахождение давнира Фолиза. Где-то прямо за этой политой мочой стеной, в абсолютной тьме и промозглой сырости. Он ощущал, как дрожит от холода чужое тело.

«Я вернусь», — пообещал Нэл Милло.

«Нет! — ответ звучал в голове резко, даже будучи беззвучным на самом деле, — Где его сестра?»

Нэл замялся. Почему наставника интересует сейчас дочь правителя? С ней всё нормально. Она уехала с отцом.

«Найди... и не спускай глаз...»

Нэл Милло оторопело смотрел на грязные камни, ощущая внутри пустоту. Давнир Фолиз скрыл своё присутствие. Разорвал мысленную связь по живому, оставив в голове тягучий звон, как после перепоя.

В себя его привела собачонка, нагло ткнувшая мокрым носом в щёку. Милло поднялся на ноги, придерживаясь руками за стену. Накопившаяся за последние дни усталость вдруг навалилась сверху, сковывая движения, делая тяжёлыми веки.

Нельзя спать! Нужно немедленно выбираться из Артаки. Он все дни ночевал за городом, у одного из поселений. Спал, зарывшись в стог сена. Нужно уходить и сегодня. Жаль, по крышам не побегаешь. Придется пешком, как простые смертные.