Ну, здравствуйте, мсье Волдеморт
Он привычно толкнул изученную до малейших шероховатостей, до каждой трещинки в старой краске, дверь. Он знал, что увидит за ней — комнату, из которой нет выхода, свою одиночную камеру со скверно забеленными следами пожара и висящим над изголовьем распятием. Он столько раз срывал и швырял его в стену, что сбился со счета. Нет никакого Бога. Нет и никогда не было! Есть только собственные желания и ошибки, которые совершает каждый, мешая себе же самому достичь цели.
Но что-то изменилось. Он почувствовал это чуть раньше, чем нечто толкнуло вдруг изнутри, велев подняться с кровати и подойти к двери. Она еще распахивалась, а он уже видел, что там, впереди, наконец-то нет проклятой комнаты. Она исчезла. Вместо тошнотворной темницы сразу за порогом клубилась черная непроглядная тьма. Она была такой плотной, что казалась осязаемой. Он вытянул сухую чешуйчатую руку, и пальцы погрузились во мрак, как в туман. Он ничего не почувствовал. Там не было ничего — ни звука, ни движения, никакого мало-мальского ориентира. Он втянул воздух вертикальными щелями, оставшимися от носа, и ухмыльнулся криво и радостно. Запах. Он учуял запах — тонкий, едва уловимый… Аромат женщины.
Не колеблясь ни секунды, он шагнул в разверстую под ногами тьму. Чего-чего, а тьмы он давно не боялся.
О, мужчины… С утра еле говорить мог, а теперь откуда только силы взялись? Том уже настойчиво стягивал с нее кофточку, осыпая обнажающуюся кожу поцелуями, а рассудок миледи метался между желанием любви, в которой хотелось раствориться, и холодной командой «остановись». Она хотела и боялась этого одновременно, сама не понимая, почему? Это же ее Томми… и прикосновения так же порывисты и нежны, как три четверти века назад, и мурчит он от удовольствия так же забавно и мило… Почему же ей страшно?
Нарочито-громкое покашливание Абу у входа и его: — Госпожа, старая ведьма зовет тебя, — избавили Аолу от необходимости решать.
— Я должна идти… — извиняющимся тоном произнесла она, высвобождаясь из его объятий.
— Подождать не может? — жарко прошептал он, не желая отпускать. Взгляд метался по ее лицу, пытаясь понять ее настроение. Умолял.
— Я скоро вернусь…
Она оправила одежду и вышла, откинув полог. Свежий воздух, напоенный запахами степи, потек внутрь. Том, застонав от досады сквозь стиснутые зубы, перекатился на спину. Худшие опасения начинали оправдываться… хотела бы — осталась бы. Только говорит, что любит, а сама небось так и ждет, когда он превратится в чудовище.
Стало вдруг душно в замкнутом пространстве. Захотелось выйти из шатра, посмотреть на небо — как в нем зажигаются первые звезды, послушать, о чем шепчут сухие травы. Он попробовал подняться. Голова закружилась, ноги не хотели держать как следует. Пришлось сесть и переждать, пока пространство перед глазами перестанет плыть и покачиваться. Попытка номер два оказалась более удачной — Том доковылял до тахты и, помимо ее крохотного платьица, нашел там комплект из широких штанов и какой-то бесформенной штуки с рукавами. Спасибо, что капюшон есть, а то он битый час искал бы, где у нее перед. На пижаму похоже… Мерлин знает, может, сейчас так в свет выходят? Ткань оказалась мягкой и приятной, он не спеша оделся и приготовился ко второму марш-броску к выходу. Вспомнил про обувь. Она нашлась под тахтой, оказалась парой матерчатых туфель с резинками, на толстой белой подошве. Удобно… И впору. Надо же, как миледи с его размером ноги угадала… Или не забыла за столько лет? Нет, как ни крути, все, что она рассказала, больше похоже на грандиозный розыгрыш…
Способность чувствовать и управлять телом возвращалась с каждым движением, с каждым шагом. Чуть в стороне от шатра горел костер, возле него сидел, по-восточному подобрав ноги, голый по пояс человек с могучим торсом и что-то помешивал в котле. От варева пахло так вкусно — бараньей похлебкой с диким чесноком, что у Тома моментально свело желудок и рот наполнился слюной. Герой-любовник, блин… Права была Аола, поесть не мешало бы сначала.
В паре десятков метров от костра стоял еще один шатер, только не остроконечный, как у пери, а округлый, похожий на половинку яйца. Возле него также горел огонь и кто-то хлопотал у очага. Должно быть, это жилище той шаманки, что вернула ему жизнь? Правила приличия и элементарное чувство признательности велели хотя бы устно поблагодарить ее, но, наверное, лучше сначала посоветоваться с миледи? Нарушать местный этикет и выглядеть глупо и недостойно ему не хотелось.
Еще дальше за шатром, в степи, похоже, был загон для скота — Том разглядел темные силуэты на фоне густо-синего неба, а потом ветерок донес и характерный звериный дух. Скот дремал, сбившись в кучу, сонно вздыхая и фыркая.
Том подошел к костру, и когда человек обернулся, понял, что это не человек вовсе, а самый настоящий джинн. Крупные клыки высовывались из широкой пасти, черные глаза смотрели угрюмо и дерзко, а в носу и острых ушах болтались толстые золотые кольца. Значит, ему не померещилось… Подросток слегка оробел. До этого он встречал джинна лишь однажды, на полевых занятиях, и тот оказался существом весьма нелюбезным… но тогда с Томом была палочка.
— Ты уже поднялся, господин? — спросил дух огня, взлетел в воздух, не меняя позы, и слегка поклонился, сложив перед собой ладони: — Зови меня Абу. Я служу госпоже Аоле и дому Меровингов.
— Том Марволо Реддл, — представился парень, приложив ладонь к груди и поклонившись, польщенный обращением. Откуда ж ему было знать, что Аола перед этим устроила джинну хорошую взбучку — называть господином новорожденного кадавра, от которого Аллах ведает, каких пакостей ждать, тот вовсе не желал.
— Ты, наверное, голоден? — спросил Абу, вернувшись на свое место. — Присаживайся, еда вот-вот будет готова.
— А где мисс Аола? — спросил Том, опускаясь на расстеленное у огня одеяло.
— У старой убыр… — пробурчал джинн. — Мужика к ней привезли хворого, и что-то ему совсем худо.
Подвинул к себе объемистый бурдюк, нацедил оттуда какой-то жидкости в большую пиалу и подал Тому.
— Что это? — спросил тот, вдохнув резкий кислый запах.
— Кумыс — сбродившее кобылье молоко. Пей, силы возвращает быстро.
Том с опаской отхлебнул и чуть не выплюнул обратно. Кислое, остро-резкое резануло по вкусовым рецепторам так, что на секунду бедному британцу показалось, что у него сейчас глаза из орбит выскочат. Джинн, внимательно наблюдавший за его реакцией, ухмыльнулся и велел безо всякого почтения:
— Пей-пей, госпожа приказала.
Препираться с клыкастым бесом Том не рискнул — со слишком уж мрачным выражением морды тот следил за исполнением Аоловой воли. Давясь, выцедил мерзкий напиток под тяжелым взглядом слуги Меровингов и предвосхитил добавку, заверив, что напился. А потом вдруг мрачно подумал, что с Волдемортом тем самым, небось, так обращаться бы не посмели.
К счастью, Аола вскоре вернулась, обрадовалась, что Том уже поднялся и сам до костра дошел. Он сообщил ей о своем желании поблагодарить шаманку.
— Чего проще… скажете: «Та бухэнд баярлалаа*, Цэрэн-Шулам» и достаточно, — улыбнулась девушка. — Она человек простой.
— Уж как госпожа ее отблагодарила, так небось мало не показалось… — буркнул Абу, помешав варево большим деревянным черпаком.
В юрте было гораздо сумрачнее, чем в шатре, и Том не сразу разглядел в куче тряпья сморщенное личико шаманки. Сложив руки, как научила Аола, он произнес слова благодарности и склонил перед старухой голову. Та обошла его точно рождественскую ель, прицокнула языком, потрогала бесцеремонно за бицепс и сказала что-то миледи на своем. Девушка прыснула в ответ.
— Что она сказала? — шепотом поинтересовался Том.
— Что вы отлично получились, крепкий парень, сразу видно. Только некрасивый.
— Почему это некрасивый?! — возмутился уязвленный мистер Реддл.
— Потому что длинный как уурга — шест для ловли скота, и глаза как у теленка. Не соответствуете вы местным канонам красоты, что поделать. Впрочем, я тоже, так что не расстраивайтесь, — весело ответила девушка.
Они попрощались со старухой и вернулись к своему костру, когда Абу уже разливал ароматную похлебку по большим пиалам, и пышная золотистая лепешка лежала, разломленная, на плоском блюде. В отличие от мерзкого кумыса, суп оказался ну очень вкусным, и Том съел все до капли, чуть ли не вылизал миску, и еще б съел, но уже побоялся лопнуть.
После чая с кучей сладостей, которые так любила миледи, она сказала, что в общем-то здесь им делать больше нечего, и они могут отправиться куда угодно.
— Думаете, я смогу трансгрессировать? — спросил Том. Фиаско с легилименцией напугало его.
— Пока не уверена… Поэтому предлагаю перенести шатер немного подальше отсюда и пожить еще в степи, пока вы не окрепнете.
— Вон там, южнее, есть отличное местечко — озеро, даже деревья растут, — заметил джинн, прибиравший после ужина с импровизированного стола.
Мистер Реддл не возражал. Абу извлек неизвестно откуда довольно потертый ковер, Аола хлопнула в ладоши, отсылая свое имущество к треклятым пери. Они втроем уселись на середину ковра, и тот неожиданно сделался жестким, удерживая форму, и стал подниматься, словно снизу дул мощный поток воздуха.
— И ста лет не прошло, а вы слово сдержали, — хмыкнул Том. — Обещали же на такой штуке покатать.
— О, узнаю своего мальчика! — рассмеялась она, обнимая его. — Только утром «родились», а уже язвите?
Приступ скрутил Тома перед самой посадкой. Он вдруг захрипел, выгибаясь дугой в обнявших его руках, глаза закатились, и судороги стали сотрясать тело. Аола перепугалась не на шутку… Вызвала шатер на первое попавшееся ровное место, джинн перенес потерявшего сознание парня на тахту. Девушка дрожащими пальчиками вытирала ему лицо мокрым полотенцем и не переставая звала по имени. Судороги вдруг стихли. Он вдохнул рывком, с хрипом, словно в первый раз, и открыл глаза. Сконцентрировал мутный взгляд на миледи и усмехнулся, криво и радостно. Его небесно-голубая радужка словно вылиняла, став молочно-голубоватой, как у инфернала, а вытянувшиеся в вертикальные щели зрачки пылали багровым.
Леди Меровинг отшатнулась, прижав полотенце к груди, и произнесла сухим как осенняя трава голосом:
— Ну, здравствуйте, мсье Волдеморт. Или прикажете обращаться к вам «Ваша Милость»?
За много-много миль от монгольской степи в Лондоне этой ночью мистеру Поттеру приснился кошмар, впервые за много лет. Муторный, липкий, он заставил его проснуться в холодном поту и непроизвольно схватиться за старый шрам на лбу. Тот не болел, да и не мог больше болеть. Но сон был таким живым и ярким… Мистеру Поттеру приснилось, что Темный Лорд вернулся.
*Благодарю тебя (монг.)
