Игра начинается
— Стерва… — прошептал он потрясенно. — Вот стерва! Гарпия кучерявая!
И заметался по берегу в припадке бессильной ярости, пиная траву и камни. Будь у него палочка — спалил бы тут все к чертовой матери! И траву эту дурацкую, и деревья поганые, а озеро испарил бы! Мраксова кровушка клокотала, заставляя психовать и выкрикивать все ругательства, какие только приходили на ум, на всех известных языках. Разбуженный непривычным шумом, выполз из-под камня дремавший там щитомордник и пригрозил тяпнуть сбрендившего человека, если тот не заткнется.
— Такой с-с-сон с-с-снилс-с-ся, а тут ты разоралс-с-ся…
— Убью! — рявкнул взбешенный Волдеморт и тут до него дошло — нечем ему убивать обнаглевшую рептилию. А вот она вполне может запустить в него свои ядовитые зубы.
— Это мы ещ-щ-ще пос-с-смотрим… — прошипела змея.
— Да ты знаешь, кто я?! — взревел Темный Лорд.
— Конеш-ш-но — урод, меш-ш-шающ-щ-щий мне с-с-спать! — и щитомордник сделал угрожающий выпад в его сторону. Выругавшись, Том счел за лучшее убраться подальше. Это тебе не верная Нагайна, да…
Угроза немного отрезвила впавшего в ярость мужчину и заставила задуматься о положении, в котором он оказался. Выбрав местечко на берегу, он сел, обхватив колени руками. От воды тянуло сыростью, а ночью станет совсем холодно. Надо бы разжечь костер, но как? Он не то что Адского огня — самого паршивого язычка пламени сейчас не вызовет. У него даже простых спичек нет. Решил все-таки попробовать — у Аолы же получается колдовать без палочки, да и в детстве он прекрасно без нее обходился… Вот змеиный язык же помнит? Выдрав несколько пучков сухой травы, сложил кучкой и велел:
— Инсендио!
Ничего. Ни искорки, ни струйки дыма. Повторил еще и еще, меняя интонацию, представляя горячие языки пламени в мельчайших подробностях. Трава лежала, не шелохнувшись. Зарычал от досады. Он, величайший темный маг, перед которым вся Британия трепетала, и трепетал бы весь мир, если б не проклятый очкастый щенок Поттеров — теперь убогий сквиб! А что, если это навсегда? Если чертова ведьма что-то сделала не так? В прошлый раз, когда Хвост вернул ему тело, все силы и умения вернулись тотчас же.
Стало так грустно и так жаль себя, что вслед за любимицей Нагайной вспомнилась и другая — Беллатриса. Она немного напоминала ему Аолу… Конечно, он не испытывал к Лестрейндж ничего похожего на чувство к миледи. Белла откровенно трепетала перед ним, была его цепной собачонкой, преданной до полного самозабвения, и ему это льстило, но не более. Она ни за что не бросила бы своего повелителя беспомощным! А герцогиня Меровинг — запросто. «Я вам больше не преподаватель» — да конечно! А воспитывать продолжает, как будто он сопливый студент, а не проживший жизнь мужчина!
«Проживший как мудак», — бестактно напомнил внутренний голос, и Том с досады расшвырял несостоявшийся костер. Впрочем, сидеть на жесткой холодной земле было не слишком приятно. Подумав, решил наломать хотя бы еловых лап и сделать лежанку. Дотянуть до утра, а там… может, Аола все-таки вернется за ним? Ну ведь любит же, раз вытащила с того света! Что он такого сделал-то? Ну, грубовато попытался взять то, чего ждал три четверти века. Но ведь извинился же! Между прочим, на минуточку, он был верен ей все это время!
Еловые ветки просто так, руками, ломаться отказывались напрочь. Особенно без привычки и сноровки, которых у мистера Волдеморта было ноль целых ноль десятых. В конце концов, добрый час титанических усилий и танталовых мук спустя, с полной головой и пазухой сухих игл, с ободранными пальцами, липкими от смолы, он смог соорудить жиденькую подстилку из нескольких полусухих лап: оторвать свежие было практически невозможно. Нарвав для мягкости травы и окончательно исполосовав руки, Том наконец лег, свернувшись клубочком, чтоб теплее было. Потеплело только животу, по спине же гулял поднявшийся холодный ветер. Треклятые ветки впивались в бок, горели ссаженные ладони, ныли ушибы. Но он так устал за первый день своей новой жизни, что незаметно для самого себя задремал и проспал бы до рассвета, если бы его не разбудил чей-то отдаленный протяжный вой.
Сон как рукой сняло. Волк? Один или несколько? Как они вообще живут — парами, стаями? Он куда больше знает об оборотнях, чем о простых волках. Голодные, наверное… Раньше его такие пустяки не волновали — хищники сами обошли бы Темного Лорда десятой дорогой. Но после того, как его обхамила обыкновенная змея, он в этом как-то уже не уверен. Подумав, Том поднялся и насобирал камней покрупнее. Подобрал сухой узловатый сук, взвесил в руке. Великий Мерлин, как он жалок, собираясь камнями и палками отбиваться от хищников! Хорошо, что его унижения не видит никто, особенно проклятый Поттер! Том не мог вспомнить, когда в последний раз бросал камни? И бросал ли вообще? Даже в глубоком детстве его не интересовали такие глупые бессмысленные занятия. Как показала жизнь — напрасно. Сейчас могло бы ой как пригодиться.
Том вернулся на свою убогую постель, прислушиваясь к голосам ночи. Вой повторился немного ближе, и на него откликнулись с противоположной стороны озера. Спустя несколько минут хор сделался многоголосым, вероятно, переговаривалась пара волков и их подросший за лето выводок. Том лежал, затаив дыхание, сжимая взмокшими ладонями импровизированную дубинку. Он вдруг отчетливо представил, как острые клыки впиваются в плоть, раздирая только что обретенное тело. Впервые за много-много лет ему стало страшно.
Рассвет показался измаявшемуся Реддлу настоящим чудом — бессонная, муторная ночь наконец-то осталась позади. Солнцу обрадовался как родному. Волки не подошли близко, но он больше не сомкнул глаз и чувствовал себя разбитым. Под утро в озере кто-то начал шумно плескаться и фыркать, но выяснять, кто именно, у Тома не было никакого желания — лишь бы оно не заметило скукожившегося на самодельной постели человека и прошло себе мимо…
Размяв затекшее тело, он умылся и, поколебавшись немного, напился из озера. Можно или нельзя пить эту воду некипяченой — выбора все равно нет, а терпеть жажду трудно. Неплохо бы набрать воды с собой в дорогу… Днем наверняка станет жарко, а до стоянки ему идти минимум часа три-четыре при условии, что он не собьется с пути. Но сколько ни бродил Том по берегу, так и не нашел никакой подходящей тары, хотя обычно маглы щедро оставляют после себя следы своей убогой жизнедеятельности в виде консервных банок, например. Видно, он в каком-то совсем уж медвежьем углу оказался… Пришлось напиться впрок, так, что аж живот раздуло.
Сориентировавшись, Том определился с направлением и отправился в путь. Он рассчитывал, что шаманка даст ему лошадь и провожатого, а уж он отблагодарит ее, как только вернет себе силу. И паршивку миледи тоже…
Леди Меровинг оказалась изумительно красивой женщиной. Геральдический портрет и даже воспоминания не передавали и десятой доли ее прелести. Безупречная кожа, казалось, светилась изнутри. Форма ушной раковины, разрез и цвет ее глаз намекали на присутствие в жилах нечеловеческой крови. Родившись в позапрошлом веке, она просто не могла выглядеть такой юной… Однако факт оставался фактом. Невысокого роста, но с такой осанкой, чувством достоинства и уверенностью в каждом движении, что Гарри, настроенный весьма решительно, слегка смутился. Допрашивать такую? Тут впору спрашивать разрешения задать ей вопрос. Да, Реддл, стремившийся ко всему аристократическому, мог увлечься ею.
Аола приняла их с Гермионой в своей гостиной, вежливо поздоровавшись и поблагодарив проводившего их джинна. Предложила сесть, жестом указав на роскошный диван. Голос у нее оказался просто чарующим… Дотошная Гермиона раскопала, что мать леди Меровинг была пери. Гарри напомнил себе, что расслабляться нельзя — такая вмиг очарует и забудешь, зачем вообще пришел.
— Абу, сделай нам чаю, пожалуйста, — попросила хозяйка замка, а потом спросила у гостей: — Хотя, может быть, немного вина?
— Нет-нет, — жестко отрезала Гермиона, смотревшая на миледи с крепко стиснутыми губами, — мы по делу.
На нее обаяние пери, к счастью, действовало меньше. А может, не действовало вовсе. В отличие от Гарри, она была настроена скептически и открыто держала палочку в руках, не исключая того, что им придется вступить в бой.
— Чем обязана, господа? — спросила Аола, сев и сложив изящные руки на коленях, хотя наверняка узнала их и догадывалась, зачем они пришли.
— Леди Меровинг, думаю, вы прекрасно знаете, кто мы такие, — начал Гарри. — В середине июля вы навещали вашего бывшего ученика и нашего друга Рубеуса Хагрида и задавали ему вопросы по поводу судьбы Тома Реддла.
— Все верно, — кивнула она. Ни тени тревоги не промелькнуло в золотисто-янтарных глазах.
— Так же вы спрашивали о месте его захоронения.
— Да, так и было, — подтвердила она. — Руби сказал мне, что тело было сожжено. Он солгал, оберегая меня от лишних переживаний.
— Как вы узнали, где он похоронен? Зачем взломали печати и что искали в могиле? — в лоб спросила Гермиона, удивленная тем, что герцогиня и не думает запираться. — Место захоронения Волдеморта — информация закрытая, и как вы понимаете, не просто так!
— О, ничего незаконного, смею вас уверить, — миледи улыбнулась. — Я не применяла никаких непростительных, с точки зрения вашего Министерства, заклинаний.
— Что вы искали в могиле? — с напором повторил Гарри.
— Это официальный допрос, или вы интересуетесь частным порядком? — так же мило улыбаясь, спросила миледи.
— Пока частным, — вынужден был признать Гарри.
— Нам не составит труда придать делу официальный ход, — вскинулась Гермиона. — И способы заставить вас сказать правду существуют!
— Я это знаю, миссис Уизли, — кивнула Аола. — А вы знаете, что я не в вашей юрисдикции.
— Мы можем потребовать экстрадиции, — ответил Гарри. — Волдеморт признан международным преступником и о выдаче его соучастников подписан соответствующий документ.
— Мистер Поттер, но я не соучастница Тому. Мы расстались в тысяча девятьсот сорок третьем году, и с тех пор я его не видела. Думаю, Руби сказал вам об этом… Но если вас так интересует, что же я нашла в его могиле — я вам покажу.
В этот момент в гостиную с подносом, уставленным чашками и вазочками с восточными сладостями, влетел джинн.
— Абу, будь любезен, принеси мне из кабинета тетрадку в кожаном переплете, она лежит в верхнем ящике стола слева.
Джинн поставил поднос на столик, поклонился и вылетел прочь. Гермиона посмотрела ему вслед и подумала, что включать этих существ в список несправедливо эксплуатируемых ей не приходило раньше в голову.
Миледи разлила зеленый чай по чашкам и любезно предложила гостям. Ни грамма волнения, словно она принимает старых друзей, заглянувших на послеобеденный чай. Абу вскоре вернулся, протянув госпоже обыкновенную школьную тетрадь для юных магов, довольно старую. Гарри и Гермиона тревожно переглянулись. Еще один крестраж?! Но КАК?!
Аола провела над ней ладонью, открыла, извлекла оттуда конверт и протянула тетрадь Гарри. Оба визитера жадно уставились внутрь. На первой странице четким красивым почерком проступало имя владельца: Том Марволо Реддл. Первая запись была датирована концом февраля 1943-го года.
— Это… дневник?
— Именно, мистер Поттер. Мальчик влюбился, но ему совершенно не с кем было поделиться своими переживаниями, понимаете? — Аола вздохнула. — Я понимаю, в это с трудом верится теперь, но… так было. Это очень интимные записи и… напрямую касаются меня. Но вы можете прочесть их. Эта тетрадь не крестраж, вам не стоит волноваться. Можете проверить это.
— Что в конверте? — жадно поинтересовалась Гермиона.
— Прядь моих волос, — ответила герцогиня, продемонстрировав перехваченный лентой золотистый локон. — Она тоже абсолютно чиста.
— Вы лжете, леди, — жестко ответил Гарри, сурово глядя на девушку сквозь стекла очков. — Я лично принимал участие в похоронах! Этих предметов при Волдеморте не было!
Она посмотрела на Поттера без всякого гнева, даже с жалостью, и ответила: — Они были внутри него, вот здесь, — и прижала ладонь к сердцу.
