Укрощение строптивого: пролог

Нельзя. Нельзя было пить эту воду сырой — теперь Том знал это совершенно точно. Впрочем, неважно, шалил ли новорожденный желудок, не засеянный нужной микрофлорой, минеральный состав был не тот, или просто дикий осел в озеро нагадил — итог был один, до обидного банальный. Спазмы периодически продолжали скручивать несчастный желудок, но Том догадался нажеваться полыни, входящей в состав противодиарейных зелий. К боли прибавился омерзительный привкус во рту — сплошная хина, но хоть влагу терять он перестал. Солнце стояло высоко и пекло ощутимо. Он плелся по проклятой степи уже часа три и никакой стоянки в перспективе не наблюдал. Если бы Аола вернулась за ним сейчас, он бы с удовольствием ее придушил.

      Резкая боль в животе заставила Тома остановиться. Он согнулся пополам, дожидаясь, пока спазм пройдет. На лбу и висках бисером выступила испарина. Машинально отер ее рукавом и сел на сухую теплую землю, вытянув ноющие ноги. Стащил обувь. Натер, конечно, с непривычки. Сто лет не приходилось столько пешком ходить. Блин, Темный Лорд и мозоли! А-а-а! Личем* после первого возрождения существовать было куда удобнее — он не чувствовал ни холода, ни голода, ни боли. Впрочем, всех других человеческих страстей он тоже не испытывал, а выглядел так, что Аола испугалась бы. Снова желать ее физически было до болезненного приятно, это оно, полузабытое это ощущение так в голову ударило, что он сорвался…

      — Довольно злиться на меня, а? — предложил он голубой безоблачной бездне над головой. — Столько лет и две полусмерти спустя вытащить меня из чистилища лишь затем, чтобы закатить истерику из-за парочки дрянных волшебников и никчемных маглов, которых кругом, как тараканов в «Кабаньей Голове»? Серьезно? Я же так ждал тебя… Драконье молоко, как я тебя ждал!

      Бездна безмолвствовала. Только одинокий хищник парил там на восходящих потоках воздуха, высматривая добычу.

      — Ну и пожалуйста! Катитесь к чертям, мадемуазель Безупречность! Справлюсь сам! Как всю жизнь справлялся…

      Горящие огнем ступни не хотели возвращаться во влажный от пота зев обуви. Но идти босиком будет еще больнее, да и опасно — трава кишит насекомыми и лишенными всякого почтения змеями. Том сверил направление по солнцу и медленно побрел в сторону стоянки.

      «Кажется, я влюбился. Никогда не чувствовал ничего похожего. Невероятное ощущение… Так хорошо и так больно одновременно. Вижу ее и жжет в груди… Она прелестна — настоящее совершенство! Болтают, что герцогиня. Красива как ангел — какая осанка! Губы… полные и так красиво очерченные… А глаза — как расплавленное золото! Смотрит, и у меня дыхание перехватывает и руки трясутся. А манеры! Впрочем, поддевает меня с первой минуты нашего знакомства, легко так… но довольно обидно. Кажется, я определенно ей интересен.

      Сегодня набрался смелости, пригласил на бал. Сказала, что подумает… Согласится, конечно. С кем ей еще идти? Не с этим же рыжим чучелом Уизли?»

      «Аола. Мисс Аола. Леди Аола. А-О-Л-А. Музыка, а не имя…»

      «Идет на бал с Уизли! С лисьей этой мордой!!! Он же страшнее Кровавого Барона! Чистокровный… из приличной семьи… конечно, и я… Ненавижу! Обоих!»

      »…леди в своем репертуаре — снова нащелкала мне по носу в присутствии всех факультетов, а потом улыбалась, довольная как кошка…»

      «Помирились — Ура! Ура! Ура! …гуляли, были в Хогсмиде. Самый лучший день в моей жизни! Проводил миледи до ее дверей, а потом… она меня поцеловала. В щеку. Меня никто никогда еще не целовал… Это так странно… и приятно… такое нежное прикосновение, губки — словно лепестки роз…»

      Потрясенный Гарри листал страницы старой тетради, погрузившись в мир первых любовных переживаний обыкновенного на первый взгляд подростка. Все как у всех — надежды, ревность, ссоры, первый поцелуй… Тщеславие и сознание собственного превосходства уже проскальзывали, конечно, но кто бы поверил, что эти строки когда-то написал Волдеморт? Наброски ее головы на полях, бережно сохраненные записки… Неужели Дамблдор ошибался, и Том все-таки знал, что такое любовь? Хотя какое это имеет теперь значение? Все кончено, давно и бесповоротно. И для Дамблдора, и для Темного Лорда.

      Дальше пошли такие откровения, что читать их в присутствии той, о ком они, стало неудобно. Гермиона, жадно заглядывавшая через плечо, выхватила у него дневник и принялась листать сама. Миледи, как звал ее Реддл, смотрела на визитеров с легкой улыбкой. Гарри вдруг почувствовал, что словно в замочную скважину подглядывает, забрал тетрадь у подруги и захлопнул. Та метнула в него возмущенный взгляд, а потом опомнилась и поджала губы, нарочито глядя мимо хозяйки дома.

      — Это все, что вы нашли в могиле? — спросил Гарри. Попытка легилименции провалилась с треском еще в зародыше, сознание красавицы было завернуто в плотнейший кокон. Впрочем, Поттер никогда особенно силен в этом искусстве не был. Оставалось надеяться на ее честность.

      — Все, — ответила Аола, глядя ему прямо в глаза.

      — Мы должны забрать дневник и ваш локон, надеюсь, вы понимаете?

      — Боюсь, что это невозможно, мистер Поттер, — ответила девушка, улыбаясь так же любезно. — Ордер на изъятие, представитель нашего министерства — и можете забирать из этого дома что угодно.

      — Вы нарушили закон, вторгнувшись на защищенную специальными заклятиями территорию! Ордер можно получить задним числом, — вскинулась Гермиона. Гарри предостерегающе поднял руку. Неизвестно, что она собиралась предпринять, но миледи улыбнулась еще теплее и ответила:

      — Не стоит заблуждаться, миссис Уизли. Я не пользуюсь палочкой вовсе, так что я далеко не безоружна. Отнять что-либо силой не получится.

      Она поднялась, давая понять, что аудиенция закончена.

      — Всего хорошего, господа.

      Гарри вложил дневник в протянутую ладонь.

      — Мы скоро вернемся, — сухо пообещала Гермиона.

      — В любое время буду рада видеть вас в моем доме, — с легкой иронией ответила миледи и кликнула странного мажордома, чтобы проводил гостей.

      — Гадюка со сладенькой улыбочкой! — воскликнула Гермиона, когда они оказались на белой грунтовой дороге за воротами замка. — Не зря Волдеморт в нее влюбился — два сапога пара! Спрячет она дневник, ничего мы не получим потом!

      — Зря ты так, очень милая девушка, по-моему.

      — Милая де-вуш-ка?! Она в прапрапра…прабабки тебе годится! У вас, мужчин, при виде смазливой мордашки совсем мозги отказывают! Она только что выставила нас вон, отказавшись вернуть вещи Волдеморта, которые могут принести Мерлин знает какой вред!

      — Я же проверил — это не крестражи. Я ее понимаю — в дневнике очень интимные записи, ты бы хотела, чтобы нечто подобное о тебе самой попало в чужие руки?

      — Мне не пришло бы в голову затеять интрижку с собственным учеником, еще и несовершеннолетним! Отвратительно, — с возмущением отрезала подруга. — Извращенка. Специально, наверное, сироту выбрала!

      — Ты что, его жалеешь?

      — Вовсе нет! Просто это непорядочно. Представь только, что такое происходит с твоим Джеймсом.

      — Она же родилась в те времена, когда у шестнадцатилетних уже и дети быть могли. Жаль, у нас таких преподавательниц не было… — Гарри состряпал мечтательную рожу и трансгрессировал раньше, чем кулачок Гермионы успел врезаться в его плечо.

      Жажда сделалась невыносимой: рот пересох, язык еле ворочался. Ноги ныли, каждый шаг давался с трудом. Нужно признать — он сбился с пути или изначально выбрал неверное направление. Сложив ладони ковшиком, попробовал наколдовать воды, но, как и с огнем прошлым вечером, ничего не получилось. Страх холодной змейкой скользнул куда-то между пустым желудком и колотящимся сердцем. А что, если это конец? Сколько человек может обойтись без воды? Дня три вроде? Если волки не сожрут раньше. А потом он умрет и снова окажется в проклятой приютской комнате, чтобы швырять в стену опостылевшее распятие и открывать ненавистную дверь раз за разом, бесконечно.

      Нет. Нет, нет, нет, только не это!!!

      Может, повернуть обратно? Вернуться к озеру? Там все-таки вода, можно попробовать добыть огонь, поймать рыбу… Том вдруг понял, как же ему хочется жить. Как никогда прежде. Одно дело — смерть гипотетическая, где-то там за горизонтом, отогнанная крестражами. Другое дело, если костлявая маячит перед самым носом в тот момент, когда любимая, наконец, вернулась, а его новое тело молодо и красиво.

      — И беспомощно… — буркнул он, поворачиваясь на сто восемьдесят градусов. И через пару шагов услыхал наискось от себя, за спиной, глухое собачье «вуф»!

      Молоденькая помощница шаманки пасла скот в степи, недалеко от стоянки. Отогнала налетевших было волкодавов. Том кое-как жестами объяснил ей, что заблудился, и попросил пить. Девчонка, хоть и косилась на него испуганно, но напиться дала и к юрте Цэрэн-Шулам проводила. Старая ведьма трапезничала. Увидав свое изделие, захихикала, словно только его и ждала. Сцапала за рукав и повернула лицом к свету, лившемуся сквозь отверстие в потолке. Прицокнула. Да что с его лицом? Вроде вчера все в порядке было… или вернувшаяся часть души изуродовала черты?

      Том попытался объяснить, мол: я — коняшка — тыгыдык отсюда, озолочу потом, и даже вежливое «үү» присовокупил. Ну, и пожрать бы не мешало. От запаха свежей бараньей похлебки у него в желудке печально заурчал водопадик из желудочного сока. Шаманка вроде поняла, закивала головой, потащила его на улицу. Там ткнула сначала сухим корявым пальцем в два здоровенных кожаных ведра, потом в протоптанную куда-то за юрту тропинку.

      — Принести воды? — догадался он. Покосился на вторую девчонку, возившуюся у костра.

      — Тийм ээ, ус авчирдаг**. Ус!

      — Старая, ты рехнулась?! Я маг, а не домашний эльф! Я с рассвета сюда тащился! Пошли девку за водой!

      Но шаманка требовала «ус» и недвусмысленно подпихивала его в сторону источника.

      — Черт с тобой! Но потом дашь коня!

      Ездить верхом Том не умел, но полагал, что это не сложнее, чем летать на метле. Справится. Взял ведра, потащился на натруженных до звона ногах к источнику. Знай он, сколько по этой тропинке рейсов сделали изящные ножки миледи, может, кочевряжился бы меньше. Будь у него палочка, он бы с шаманкой, конечно, церемониться не стал! Но палочки не было. А желание свалить отсюда росло в геометрической прогрессии.

      Увы, никакого коня за пару ведер воды Том не получил. Ему дали только поесть, разрешили немного отдохнуть с дороги, а потом предложили пойти… собирать свежий навоз! Оскорбленный до глубины своей куцей души Темный Лорд взъярился… Впрочем, вспышку его ярости старуха живо укротила, нацелив на парня длинный острый нож и пробурчав что-то. Приступ адской боли скрутил неслуха в бараний рог, а когда темнота в глазах немного отпустила и звон в ушах поутих, шаманка ткнула пальцем в степь и велела Тому убираться. Кое-как поднявшись, он отряхнул с дрожащих рук и одежды желтую пыль, выругался и поплелся прочь. Такого унижения Волдеморту не приходилось испытывать ни разу за всю свою жизнь.

*Лич (англ. lich или lych ([ˈlɪtʃ]), производное от немецкого Leiche — «труп» или от староанглийского lic (произносится так же, как и lich)  — в современном фэнтези маг-некромант, ставший нежитью, по одним версиям — после смерти, по другим — вместо смерти. Также есть такое понятие как «Ритуал вечной ночи», в ходе которого маг (чаще всего — некромант) приносит человеческую жертву (или несколько, в зависимости от сил мага), заключает свою душу в филактерию, после чего умирает и возрождается уже полноценным личем.

**да, принеси воды (монг.)