Глава 16. Секс, кровь, рок-н-ролл
Облаченная в костюм доминантки девушка протянула сквозь сомкнутую ладонь крученный бич с кисточкой на конце и стегнула ползавшего у нее в ногах парня. Тот был в шипастом ошейнике, латексных шортах и с кляпом во рту. Он дернулся и что-то страстно промычал. Что именно, Кору не интересовало. Ей было отчаянно скучно. Поглядев на порядком ей поднадоевшую живую игрушку, она прикинула, а не заменить ли бич на биту? Хотя, если она прикончит это убожество, проблем с Легионом потом не оберешься… А Тьяго, способный решить любую проблему, как сквозь землю провалился, не появляясь у нее, вопреки обещаниям, уже четвертый день. Мерзавец! При одном воспоминании о любовнике низ живота налился горячей тяжестью. Она соскучилась, чертовски соскучилась! Когда же он приедет? Где его снова черти носят?!
— Пшел наверх, живо, — лениво велела мазохисту. — Кто тебя только на свет произвел?
Парень послушно порысил на четвереньках вверх по лестнице. Какая скукотища… Кора упала в мягкое кресло, постукивая рукоятью бича по подлокотнику и покусывая пухлую нижнюю губу. В уютной, дорого обставленной гостиной повисла тишина. Ветер с океана трепал занавески, принося прохладу и свежий воздух. От порта слышался разноголосый гул, обрывки разговоров, можно было разобрать даже отдельные слова. Выходной шел псу под хвост.
— Детка, я вернулся! — возвестил знакомый хрипловатый голос. Входная дверь хлопнула и на пороге возникла высокая фигура с бутылкой рома в руке. Одно стремительное движение из кресла навстречу — и зазвенело разбитое стекло.
— Б**ть!
Не дожидаясь, пока ременной жгут доберется до его шкуры, Тьяго опрокинул деревянный столик и укрылся за импровизированной баррикадой. И вовремя — кончик бича с треском врезался в лакированную поверхность.
— Ах, так?! Ну, держись, сучка! — рявкнул Монтеро, приготовившись к атаке. Кора с усмешкой на губах сменила позицию, чтобы наверняка достать любовника бичом. Замах… Свист рассекаемого воздуха. Пират прыгнул как ягуар, вырывая у девушки оружие и подминая ее под себя. Оказавшись на полу, с крепко стиснутыми запястьями, Кора зарычала, извиваясь под придавившим ее телом. Изогнувшись, она дотянулась до его лица и впилась острыми зубками в губу. Дернувшись, Ти отстранился, продолжая удерживать разъяренную подружку. На загорелом лице расплылась довольная улыбка. Облизнув выступившую кровь, он промурчал:
— Б**ть, какая же ты красивая! Ну, вот нафига ром расхренячила, а? Шкура моя заживет, а бутылка — тю-тю.
Девушка рассмеялась, немного расслабившись, и Монтеро тут же подхватил ее на руки, бесцеремонно закинул на плечо и понес вверх по лестнице, не обращая внимания на барабанящие по его широкой спине кулачки. Швырнув свою ношу на кровать, он вытянул из ножен на поясе приличных размеров тесак и принялся срезать с девушки одежду. В округлившихся голубых глазах мелькнул испуг, скорее деланный, чем настоящий. Кожаные ремешки лопались под напором острой стали один за другим, оголяя красивое стройное тело.
— Не ссы, крошка, — усмехнулся пират.
— Ты за это заплатишь, — парировала она, сладко вздрагивая от прикосновения холодного металла к коже. Пока лезвие писало узоры на ее теле, не раня, губы мужчины впились в нежную шею, оставив там наливаться багровым жадный засос, а сами двинулись дальше, лаская. Кора застонала, отдаваясь приятным ощущениям. Ти раздел девушку и отбросил нож в сторону. И в ту же секунду ее колено врезалось ему в солнечное сплетение. Мужчина охнул, сгибаясь, она ловко опрокинула его на бок, высвободилась, и тут же лязгнули браслеты наручников, приковывая тяжелую ручищу к изголовью.
— Стерва, — ухмыльнулся Тьяго, позволяя заковать и вторую руку тоже. Зрачки в медной глубине хищных глаз расширились от смеси боли и возбуждения. Кора уселась ему на бедра, с удовольствием отметив, что любовник на взводе, и, завладев его ножом, принялась срезать с него одежду.
— Детка, я же голым от тебя уйду, — прокомментировал он.
— Ты уже собрался уходить? Плохой мальчик…
Кора укусила его за щеку. Тьяго тут же впился в золотистое от загара плечико и прорычал:
— Мне срочно нужно обезболивающее, которое ты, глупышка, разбила!
— Терпи… Будет тебе обезболивающее.
Поднявшись с кровати, девушка направилась к бару, нарочито неторопливо, покачивая красивыми бедрами. Достав полную бутылку белого рома, она прихватила из шкафа маленькое розовое полотенце. Ти обрадовался, потянулся к вожделенной влаге губами, но Кора вдруг шлепнула полотенце ему на лицо, крепко вцепилась в волосы, вынудив запрокинуть голову, и ром полился рекой, пропитывая ткань. Мужчина зарычал и забился, пытаясь вырваться, но наручники держали как следует, а хватка тонких пальчиков на затылке была стальной. Крепкое пойло лилось и лилось, мешая дышать, обжигая. Под зажмуренными веками заплясали рваные белые вспышки, сердце колотилось, легкие жгло. Мускулистое поджарое тело выгнулось, начиная бороться за жизнь не на шутку. Кора рассмеялась хищным хохотком и убрала, наконец, полотенце.
— Зар-р-раза… — прохрипел Тьяго, жадно глотнув вожделенного воздуха.
— Напился? — игриво поинтересовалась девушка, медленно оседлывая его бедра. Вместо ответа он дотянулся до ее соска с пирсингом и неторопливо обвел сжавшийся ореол языком. Сладкий ток побежал по коже… а потом резкая боль пронзила грудь — крепкие белые зубы впились в колечко, дернув его. Кора ахнула, но не отстранилась. Лишь наклонила горлышко бутылки, отправляя тонкую струйку рома прямо по груди в рот своему любовнику. А потом накрыла пахнущие алкоголем губы жадным поцелуем, нарочито грубым, стараясь растравить свежую ранку. Ти зашипел, когда ром обжег прокушенную губу, и ответил на поцелуй страстно и жадно. Кора принялась дразнить его, елозя на бедрах, поглаживая крепкую грудь, расписанную росчерками шрамов и ссадин разной степени давности, прищипывая маленькие темные соски, но не позволяя войти в себя, чем довела темпераментного пирата до полного исступления. Тот так дернулся, что резное изголовье роскошной кровати затрещало, а взгляд от достигшего самого пика возбуждения сделался совсем бешеным.
Довольная результатом, блондинка, наконец, впустила каменную плоть в себя, не сдержав вскрика: стыдиться размеров Тьяго не приходилось. Он выгнулся под девушкой, стараясь проникнуть глубже. Мышцы на руках взбугрились, жилы вздулись, кулаки были стиснуты до предела, а цепь от наручников натянулась струной. Мужчина явно не привык лежать смирно, дожидаясь, пока ему окажут внимание.
— Кора… Если ты не отпустишь меня, я тебя… убью! — пообещал он, дергаясь. Девушка проигнорировала его угрозы, наращивая темп. Пират снова дернулся, ссаживая кожу на запястье о браслет, дерево затрещало, планка вылетела. Схватив освободившейся рукой любовницу за горло, Тьяго прорычал:
— Отстегивай!
По смуглому предплечью из ссадины текла струйка крови. Хищно улыбнувшись, с пьяными от страсти глазами, девушка неторопливо слизала ее и отстегнула браслет. Потом второй. Мужчина провел языком по запястью, пробуя свою кровь на вкус, и тут же резким рывком опрокинул Кору на живот, впился в копну тонких африканских косичек пальцами, прижимая голову к кровати, и вбился в податливое тело, дурея от запаха и вкуса крови, не заботясь о том, причиняет ли он боль или доставляет удовольствие. Для него в этом не было особой разницы. Протиснув ладонь в шершавых мозолях ей под живот, он требовательно приподнял ее бедра, заставляя встать на четвереньки. Кора подчинилась, крепче упираясь ладонями в пружинистую кровать. Ей было немного и больно, и страшно — повезло, что Ти не вдавил ее лицом в подушку. В таком состоянии он мог и не заметить, что ей нечем дышать. Но этот пряный коктейль возбуждал так, что никаких мыслей не оставалось в голове, а одно лишь животное желание сливаться с этим зверем в одно целое, подчиняться и подчинять эту дикую стихийную силу, каким-то странным капризом природы вдруг заточенную в человеческое тело. В чертовски красивое, крепкое тело, только что отвесившее ей такого шлепка по заду широкой ладонью, что кожу словно обожгло кипятком. Рука у пирата была тяжелая, бывало, он одним ударом кулака отправлял распоясавшуюся матросню в нокаут. Кора взвизгнула, чувствуя сладкую пульсацию внутри, и Тьяго влепил ей вдогонку еще несколько увесистых шлепков. Девушка уже не просто стонала — кричала в голос, а он трахался молча, хрипло и рвано дыша.
Почти доведя любовницу до исступления, дождавшись, когда все у нее внизу живота скрутится в горячий клубок, готовый вот-вот взорваться, он вдруг остановился, опрокинул ее на спину и завис сверху, разглядывая ее искаженное страстью личико с перемазанными кровью губами. Тяжелый, одурманенный взгляд почерневших от расширившихся зрачков глаз скользил по ее лицу, по вздымающейся груди, покрытой бисеринками пота. Воздух в комнате раскалился, дышать было трудно.
— Скотина… — выдохнула Кора с ненавистью, и Тьяго рассмеялся, а потом поцеловал, нарочито неторопливо и нежно, как робкий любовник, сорвавший самый первый поцелуй у объекта своих воздыханий.
— Трахнуть тебя? — поинтересовался он словно между прочим, как будто не этим они занимались только что с пылом и яростью, а лишь долго и откровенно флиртовали. Кора ударила его кулачком в грудь и Тьяго со смешком приподнял ее бедра, снова задавая такой темп, что несчастная кровать рисковала оказаться в итоге разнесенной в щепки. Проведя ладонью от пирсингованного пупка до щеки, он хлопнул девушку по лицу, заставляя разозлиться еще больше. Пусть злится… ему нравится ее ярость. Ему нравятся ее стоны — лучше всякой музыки! Ему нравится как она сжимается изнутри, все сильнее, словно всем своим существом стремится овладеть им и причинить боль. Хорошо, что у нее там зубов нету — мелькнула дурацкая мысль, и Тьяго усмехнулся.
— Я хочу вести! — хрипло дыша, заявила Кора, приподнимаясь на локтях.
— Валяй! — расщедрился пират, падая на спину. Блондинка свирепо оседлала его, стискивая упругими бедрами, и отвесила звонкую пощечину. Ти тут же укусил ее за ладонь. Она схватила его запястья, удерживая около головы, и ускорилась, забывая даже стонать — оргазм приближался, кружил в животе, груди, голове тугим жарким вихрем, их тела каменели, выгибались от напряжения, пережить которое, казалось, невозможно.
Она финишировала первой, замерев и дрожа всем телом, хватая ртом перегретый влажный воздух и выдыхая протяжные скулящие стоны. Ти внимательно смотрел как она кончает. Он никогда не закрывал глаз. Как никогда особо не заботился об ее удовольствии, его собственное всегда было на первом месте. Просто выносливым был как ломовой конь и мог трахаться часами. Кора и не требовала от него никаких изысков, а его забавляло, что она ловит такой кайф от их полулюбви — полудраки.
Почувствовав ее тугую пульсацию, Тьяго сделал еще несколько резких глубоких толчков и с хриплым стоном вжался в горячее тело, стискивая бедра до синяков. Кора опустилась, прижавшись щекой к потной груди любовника, и нежно погладила его по лицу. Он машинально обнял ее покрепче. Пожалуй, это единственный миг в их общении, когда они бывали нежны друг с другом. Удивительно, что такие как они вообще знают, что это такое…
Выровняв дыхание, Ти потрепал девушку по плечу и заявил:
— Вот теперь мне точно нужен ром. И пластырь…
— Слышал? Живо, — переадресовала Кора просьбу своему молчаливому рабу, все это время тихонечко стоявшему в углу спальни.
— Б**ть, какого хрена этот урод тут снова торчал?! — взревел Ти. — Зарежу, тварь!
— Ладно тебе… Успокойся. Где я нового возьму? — улыбнулась она, придавливая разъяренного любовника к кровати. — Настоящие мазохисты теперь на вес золота. Забей… Я хочу на сафари. Постреляем мертвяков, а?
— Как хочешь, детка… Только ты мою одежду исхренячила, придется полотенцем срам прикрывать, а оно крохотное и, б*я, розовое! Зомбаки оборжутся. Ты огорчаешь меня, Кора… ей-богу.
— Побреешь голову? — спросил Тьяго, когда все покусы и ссадины были обработаны. Запястье пришлось забинтовать.
— Ты сломал мою кровать… вымазал кровью простыни… не боишься за свою глотку? — с улыбкой поинтересовалась Кора, куснув любовника за мочку, украшенную массивной металлической серьгой.
— Боюсь… потому и прошу, — расплылся он в улыбке. Девушка кивнула и велела рабу принести все необходимое. Покрывая пеной татуированные виски, она коснулась пальцем старого шрама на щеке.
— Нравится? — хрипло спросил пират, обняв девушку за талию. Она прижала острое лезвие опасной бритвы к загорелой коже и аккуратно стала снимать отросшие волоски, жесткие и черные. Ей нравилась власть, которую дарило это занятие. Добрив любовника и сполоснув лезвие в чашке, которую угодливо держала ее тварь бессловесная, Кора одним стремительным движением прижала бритву к пульсировавшей на крепкой шее жилке.
— Поиграем? — прошептала на ухо, с удовольствием наблюдая, как он начинает заводиться снова.
— Пошел на х*й… — велел Ти мазохисту, но тот ждал приказа хозяйки. Кора кивнула, отсылая парня прочь.
— Кора-а-а… она острее твоего язычка… не прикончи меня раньше, чем я трахну тебя еще раз…
— Я постараюсь…
Негромкий, но настойчивый стук в дверь обломал начинавшуюся заново игру.
— Босс? Извините, на пару слов, босс.
— Санчес! Какого хрена, я ж сказал — не беспокоить!
— Но босс… это срочно. Та девушка, Блу. Есть кое-какая информация.
Тьяго переменился в лице. Глаза азартно заблестели.
— Детка, прости, — рука мягко отвела бритву в сторону, — дела.
— Это та самая сука?! — прорычала Кора, пинком опрокинув стул, с которого он только что поднялся. Тьяго уже обулся и теперь озирался в поисках одежды, сведя брови так, что на переносице залегла складка. Не найдя ничего приличнее, он кое-как обмотал влажное полотенце вокруг бедер и скривился:
— Б*я… Санчес, распорядись насчет шмоток! Живо! Тетка Фло не пустит меня в свое почтенное заведение в таком виде.
И расхохотался, подбирая с растерзанной постели нож и выковыривая из лохмотьев штанов пистолет.
— Сваливаешь?! — свирепо поинтересовалась девушка, сжимая кулачки.
— Не ревнуй… я люблю только тебя, Кора… Хотя, нет. Ревнуй. Эта девка чертовски будоражит мою фантазию. Настоящая амазонка! — Ти подмигнул и выскользнул за дверь. Очень вовремя, потому что следом за ним полетела бритва и крепкое ругательство, так диссонировавшее с хорошеньким ртом, его произнесшим.
— Ну?! — нетерпеливо прикрикнул он на помощника, бегом спускаясь по лестнице.
— Сеньора Фло говорит, у нее уже третий день кутит парочка охотников — люди Вождя. Денег не жалеют, выпивку заказывают самую дорогую. Один не слишком болтливый, а второму девчонка язык по пьяни развязала, — стал докладывать Санчес на испанском. — В общем, имени он не назвал, сказал только, что они с приятелем провернули хорошенькую сделку — продали одну брыкливую девку на плантации в обход босса и общей кассы.
— Это она! Зуб даю! — воскликнул Тьяго и рванул на улицу, запрыгивая в припаркованный у дома джип. — Имена?
— Вонючка и Шустрый Харри.
— Кто трепался о девке?
— Вонючка.
От дома Коры до ее бара и заведения тетки Фло и пешком было рукой подать, но Ти слишком торопился. Выпрыгнув из тачки, едва не потерял полотенце, перевязал потуже и направился прямиком в ворота. Охранник было сунулся с возражениями, но пират так гаркнул на него, что тот только плечами пожал и отступил. Монтеро был ходячей стихией, и вставать у него на пути было равносильно смерти.
— Вонючка и Шустрый Харри в каком номере кувыркаются? — жадно спросил на ресепшене.
— В девятом… — пискнула Кристал, напуганная его появлением. Даже игривое розовое полотенчико ее не рассмешило — таким свирепым и жестким было выражение смуглого лица.
— Кто с ними?
— Линн и Деби… Они только сегодня…
Но Тьяго уже не слушал. Зажав в руке нож, он кивнул Санчесу и заскользил по коридору своей хищной походкой, умудряясь даже в берцах шагать тихо как кот. Опомнившись, Кристал соскочила со стула и понеслась к хозяйке. Ой, что сейчас начнется! Добра от такого Тьяго ждать не приходилось.
Бросив быстрый взгляд на цифру на двери, Ти удостоверился, что комната та самая, ухмыльнулся и постучал согнутым пальцем по дереву.
— Кто там?! — раздраженно отозвались изнутри.
— Обслуживание в номерах, — глумливо протянул пират, изображая женский голос. — Пытки заказывали?
И тут же пинком высадил хлипкую дверь, врываясь внутрь. Завизжали девки, наученные опытом, бросились кто куда. Один из мужиков лежал на кровати, и растрепанная деваха слетела с него, отпрыгнув к окну. Второй сидел в кресле — стоявшая на коленях проститутка делала ему минет. На круглом столике — пустые и початая бутылка, заляпанные стаканы, какая-то закуска. Комната была прокурена и пахла потом, духами, спермой и алкоголем. Ти фыркнул — нюх у него был как у ищейки, и вонь ударила по рецепторам, вызвав прилив отвращения и бешенства.
— Кто из вас Вонючка?! — рявкнул он, обведя комнату налившимися кровью глазами.
— Он! — вякнул тот, что в кресле, тыча в дружка пальцем.
— Я… — просипел перепуганный мужик с кровати. Пирата он сразу узнал и рванулся к лежавшему на тумбочке оружию, да только Санчес живо его остудил, нацелив в лоб пистолет и конфисковав кобуру и нож. Второй даже рыпаться не стал. Только на ноги поднялся, когда подружка его на четвереньках урысила за кресло и там спряталась.
— Эй, чувак, какие проблемы? Девку приревновал? Давай все решим мирно, — завел он, выставив руки ладонями вперед. Глазки испуганно бегали. Костюм банного Адама на агрессоре ввел его в заблуждение, он не сразу понял, кто перед ним и чего хочет. Ти одним прыжком сократил разделявшее их расстояние и без разговоров всадил нож в живот, проворачивая и дергая лезвие. Страшный треск раздираемых тканей, мокрый такой, хлюпающий… Шустрый Харри захрипел, сгибаясь пополам, руками пытаясь удержать вываливающиеся из живота внутренности. Девка у окна страшно закричала.
— Заткнись! — рыкнул ей пират, не отрывая глаз от кровавой лужи, натекавшей под скорчившимся телом.
Вонючка сжался в комок, подавившись матом. Слова просто в глотке застряли, как и весь воздух. Сейчас и ему этот бешеный психопат без жалости и разговоров выпустит все кишки! Сердце зашлось от ужаса, кровь заухала в голову, разом покинув пещеристые тела. За что?! Неужели из-за той бабы?! Да как же он узнал?!
— Ч… чего т-тебе н-надо, я в-все отдам, — залопотал он, заикаясь, когда Ти двинулся к кровати. — Я в-все ск-к-ажу!
— Конечно, скажешь. Куда ты, б*я, денешься? Санчес, двери!
По коридору уже бухали торопливые шаги охранников и стучали каблучки рассерженной тетушки Фло. Верный старпом рванул к двери, не собираясь пускать внутрь никого вплоть до господа бога, пока босс не решит все свои дела.
— Девчонка, зовут Блу, татуированная. Дней пять назад Вождь привез ее из Алабамы, а она от него сбежала. Вы с этим дохлым ублюдком продали ее. Когда? Кому? — спокойно спросил Ти. У него даже дыхание не сбилось.
— Ты ошибся, клянусь, ты ошибся! — вскинулся охотник, надеясь выкрутиться с помощью вранья. — В глаза ее не видел, я в той охоте не участвовал даже!
Лишь бы поверил, а там добраться до Тампы, сгрести вещички и исчезнуть с побережья…
— Врешь, — ровным голосом отозвался пират и вогнал окровавленное лезвие Вонючке в бедро. Тот взвыл от боли, пытаясь вырваться, но тяжелый кулак обрушился на голову, пригвождая к кровати.
— Еще разок, — терпеливо повторил Монтеро, медленно поворачивая нож в ране, — кому ты продал Блу?
— Аллигатору! — взвыл охотник. — Три дня назад!
Глаза на лоб лезли от дикой боли, пот ручьями тек по лицу:
— Догнали на катере, когда он уже назад шел!
— Да *б твою мать… — огорчился Тьяго. — А поближе покупателей не нашлось? Зачем ниггерам-то? Они ж ей шкуру спустят за ее повадки.
— Мстил… за друга! — проныл Вонючка, молясь всем богам, чтобы пират вытащил уже нож из его истерзанной ноги. — Эта сука друга моего покалечила!
— Тьяго Монтеро! — раздался из коридора свирепый окрик тетушки Фло. — Ты что опять творишь, сукин ты сын!
Вонючка обрадовался хозяйке заведения как родной матери — уж при ней этот ублюдок его больше не тронет! Но Санчес держал и хозяйку, и охрану на почтительном расстоянии, красноречиво сжав в одной руке пистолет, во второй — гранату. Старая бандерша была в бешенстве, но связываться с психопатом ради пары затрапезных работорговцев она не собиралась.
— Мститель х**в, — буркнул Тьяго, выдергивая нож. Кровь фонтаном брызнула вверх — так и есть, артерию задел. Вонючка зашелся криком, но тут же захрипел и забулькал, потому что острое лезвие перехватило ему глотку от уха до уха. Налюбовавшись на разлетающуюся веером кровь, пират пробил ему висок и повернулся к тому, что несколько минут назад было Шустрым Харри. Существо с помутневшими разом зрачками уже рычало, поднимаясь, путалось в собственных окровавленных кишках, скользило, разевало рот, ища живой плоти. Ти поморщился и добил и его тоже. Потом повернулся к рассерженной хозяйке борделя и произнес:
— Тысячу извинений, сеньора. Я все компенсирую.
— Что! Ты! Творишь! — запричитала она, врываясь в номер, не сдерживаемая больше Санчесом. — Опять! Ты мне весь ковер изгадил! И кровать! Это VIP-номер! Неужели нельзя было прикончить ублюдков на улице?! Ты мне так всех клиентов распугаешь, похоронишь бизнес!
Женщина всплеснула руками, оглядывая безнадежно залитые кровью ковер и простыни.
— Мой гальюн чище этого бомжатника, — буркнул Ти, без всякого смущения сдернув с бедер полотенце и вытирая им кровавые брызги с лица. — А твой бизнес скоро похоронят зомбаки. Люди мрут как мухи.
— Так ты им активно помогаешь!
— Новый ковер. Ящик бухла и спа для девочек, затраханных этими уродами.
— Тьяго!
— Два ящика. Плюс травка.
— Идет, — согласилась бандерша. Пакостник этот Монтеро несусветный… но и платит за свои грешки щедро.
— Это мои личные перед тобой извинения, тетушка, — спокойно пояснил Ти. — Можешь вызывать патруль. Эти гондоны нае**ли своего босса, нае**ли моего босса и пытались нае**ть меня. Ты законы знаешь. А лучше — кинь их своим аллигаторам на ужин. Санчес! Скажи парням, чтоб привезли все и поживее… Поехали к Джеку. Б**ть, когда мне уже шмотки притащат, или я до конца жизни буду в этом розовом дерьме рассекать?! Кстати, странно — Вонючкой звали только одного, а смердело от обоих одинаково.
