Глава 23. Блу. Сделка с Асмодеем
— Какого хрена здесь происходит? Снова стрельба и снова ты, Тьяго. По клетке соскучился? Или заночевать негде?
Уверенный голос человека, облеченного властью, хруст битого стекла под тяжелой поступью.
— Изобрази-ка нежную заботу обо мне, крошка, — говорит пират. Я склоняюсь над дурной башкой, типа, помогаю рану обрабатывать, спрятав лицо от патрульных. А хороша пепельница… аж на три стежка рассечение. Смуглый мужичок деловито завязывает узел на нитке, не обращая внимания на копов.
— Кончай вые***аться, Боб… Никто же не пострадал, — лениво отзывается латинос. — Ну, кроме меня. А у меня никаких претензий. Парни на нервах, кто-то чихнул, ну и понеслось… Санчес, подгони сеньорам компенсацию за пустые хлопоты.
Мужичок молчком вручает мне проспиртованную ватку и исчезает. Пока я разглядываю тату на бедовой пиратской головушке, под ноги патрулю перекочевывает ящик с выпивкой.
— Ты слишком часто испытываешь наше терпение, Монтеро, — говорит тот, кого он назвал Бобом.
— Б*я, да вы бы давно без меня жиром заплыли от безделья, — усмехается Тьяго.
— Последнее предупреждение. Или будешь сдавать все оружие на въезде в город и передвигаться по нему в кандалах. Понял?
Бутылки звякают. Мир умер... а коррупция вон живее всех живых. Вот тебе и новая цивилизация.
— Vale*, — хмыкает латинос, провожая взглядом удаляющихся представителей закона.
Я сую ему вату под нос:
— Держи. В медсестры не нанималась.
— А, забей… Заживет как на собаке. Идем, пообщаемся в более интимной обстановке.
Заметив официантку, которая выбралась из-за стойки и робко сгребает пластиковой метелкой осколки, он говорит:
— Брось это, Мари. Парни сами приберутся. Санчес, проследи здесь за всем.
Галантно распахнув передо мной каркас двери, Тьяго прихватывает из джипа еще один ящик с выпивкой и отправляется прямиком в бордель. Охранник на входе неодобрительно косится на нас.
— Она не укушена, это моя кровь, — бросает мужчина, кивнув на меня, и идет дальше. Я машинально провожу по лицу рукой, стирая подсохшие капли. Похоже, этот псих творит в городе все, что хочет, и заходит, куда вздумается…
Бордель! Мама дорогая, куда только не заносило твою хорошую девочку, но в таком заведении я точно впервые. Холл обставлен с кичовой роскошью, в канделябрах свечи горят. Густой аромат парфюма ударяет в нос, и я поневоле морщусь. Буквально с порога на моего нового знакомого налетает дама в годах, вероятно, та самая тетушка Фло.
— Ти, психопатина чертова, что ты там опять учинил?! Мало тебе утреннего погрома?! И как только наглости хватает заявляться ко мне после всего!
— Сбавь обороты, тетя… Мне только что сотрясение мозга подарили, и так, б*я, в ушах звенит, — морщится латинос, впихивая коробку в руки подоспевшей полуголой девице. — Контрибуция. Остальное Санчес притащит… Я к себе.
— А это еще кто? — недовольно интересуется старуха, смерив меня взглядом.
— Заезжая торговка. Сотрясами торгует… Идем, — он устремляется вверх по лестнице и я следую за ним. Оружие у меня не забрали, даже попыток таких не было, а это плюс пятьсот к уверенности в себе.
Толкнув дверь на последней площадке под самой крышей, мужчина щелкает выключателем. Голубоватый свет от светодиодов мягко заливает роскошный пентхаус, на удивление со вкусом обставленный. После полусумрака бара и здешних коридоров свет слишком яркий, мне приходится прикрыть глаза, чтобы привыкнуть.
— Располагайся, — предлагает Тьяго, щедрым жестом обведя свои апартаменты, — будь как дома… Только, чур, комната с видом на океан моя.
— Как скажешь, — отвечаю я, опуская сумку на пол. Вдруг наваливается такая усталость… пополам с тупым онемением. Обычно после адреналинового всплеска меня всегда мелко потряхивает. Потом уже, после драки, когда опасность оказывается позади. Но сейчас все иначе. Да это и не удивительно… если вспомнить, где я провела прошлую ночь и минувший день. Впрочем, у Ти тоже или батарейка кокаиновая села, или Санчес ему чего-то успокоительного вколол? А может, удар пепельницей оказался таким целительным? Он не хамит, не дергается и вообще ведет себя как нормальный человек.
— Я в джакузи. Тебе тоже не мешает помыться — вон там еще одна ванная, — он кивает на дверь. — Да… Если все-таки захочешь меня убить — сделай это нежно и накрой меня потом одеялком.
Ванная оказывается не менее роскошной, чем сама квартира. Но самое главное ее достоинство — это огромное зеркало. Давненько не виделись мы с этой отощавшей девкой с глазами загнанной в угол хищной твари. Впрочем, я и есть загнанная в угол тварь, разве нет? Скулы торчат. Майка, кое-как застиранная в морской воде, опять заляпана кровью. На поврежденном в бою за гидрачку плече молодая розовая кожица. Да, телесные раны теперь заживают быстрее… Хоть какой-то бонус от проклятой заразы.
Я начинаю неторопливо раздеваться, повернув защелку на двери. Под кожей обозначились ребра. Синяки с них еще не сошли… хотя уже почти не больно. Впрочем, нет-нет, да и кольнет где-то там на вдохе. Может, трещина?
Включив воду, я подставляю ладонь под струю. Она поначалу едва теплая, но быстро прогревается. И напор хороший… значит, насос работает. Прямо как дома… Заткнув слив пробкой, принимаюсь рассматривать бутылочки со всяческими гелями, пенками и бальзамами. Хороший выбор… на третьем-то году ЗА. Может, тут у них и заводик по их изготовлению имеется? Я бы не удивилась. Опрокинув над ванной бутылочку с пеной, я смотрю, как взбивается ароматная белая шапка. Потом медленно погружаюсь в воду… А ведь еще утром месила болотную жижу, вздрагивая от каждого пузыря со дна. Так, стоп. Сантименты в сторону. Нюни не распускать. С Тьяго надо держать и ушки востро, и нож под рукой.
Вымывшись, сушу волосы полотенцем и облачаюсь в висящий на крючке игривый халатик, явно принадлежащий не хозяину квартиры, предварительно осмотрев оба предмета и обнюхав со всех сторон. Чистое. Влезать в видавшие виды грязные шмотки так не хочется… Хотя бы полчаса чистоты и отдыха для измученного тела.
В гостиной никого нет. Сквозь открытое французское окно видно, как светятся огни вечернего Сент-Пи. Держа револьвер в руке, выхожу на террасу. Теплый бриз с моря ласково касается влажных волос. Откуда-то снизу доносится женский смех и другие недвусмысленные звуки бордельного бытия. Где-то ближе к центру города играет музыка. Как много огней… Я уже и не мечтала увидеть такое. Океан черной полосой лежит на западе, и только одинокий маяк на входе в залив подмигивает желтым глазом тем, кто плутает в ночи.
— Нравится? — вкрадчиво раздается из-за спины. Не услышала, как он подошел, надо же…
— Красиво, — честно признаюсь я. — Но вообще-то я здесь не затем, чтобы видами любоваться.
— Пошли, поговорим, — легко соглашается Тьяго. И снова переход от тени к свету играет со мной злую шутку. А когда глаза привыкают, я обнаруживаю, что хозяин жилища рассекает по нему абсолютно голым. Одни феньки-бирюльки на шее и руках, да шматок пластыря там, где я его ножичком пощекотала. Юный натуралист, любитель всего естественного, значит… Фигура у него ладная и крепкая, но без лишней мышечной массы, как у всех этих стероидных качков, которых первыми и сожрали из-за неповоротливости.
— Dios**! Да ты прям красотка, когда отмоешься, — хмыкает он, падая на диван. Интересно, «Пигмалион» сознательно цитирует или это импровизация? Под смуглой кожей, расписанной шрамами, при каждом движении перекатываются мускулы. А ведь хорош, ничего не скажешь… хотя такой тип мужчин никогда меня не привлекал.
— Спасибо. Ты тоже ничего, — сажусь напротив, положив револьвер на колени.
— Не смущаю? — интересуется он, сверля меня взглядом. При нормальном освещении становится заметно, что оттенок глаз у него точь в точь как у Каро. Жесткий взгляд уверенного в себе хищника. Каро… Как же я соскучилась по тебе.
— Не. Х*й не в первый раз вижу, в обморок не закачусь, — грубо парирую я, подавляя вспыхнувшую в груди боль. Чувствую себя гнусной предательницей… Разве здесь я должна быть, а не на пути домой? Но бросить Йена на растерзание Аллигатору в сто раз гаже.
Ти расплывается в ехидной улыбочке. Развлекается… Нравится ему это все.
— Так зачем тебе Джек? Ты же смылась с плантаций и уже успела обзавестись лодкой и пушкой. На кой черт тебе лезть прямо ему в лапы?
— Угу… и смылась, и обзавелась. Только не сама по себе, а благодаря одному человеку, с которого сейчас шкуру кнутами спускают, пока я тут… тебя развлекаю. Он научил меня выживать, ориентироваться на болотах. Я ушла, а он отвлек погоню на себя. Пацан совсем...
— Ты что, хочешь попросить Джека, чтоб он помог забрать твоего благодетеля у ниггеров? — Ти аж вперед подается, словно услыхал что-то необычное.
— Ну, может, для тебя это и странно… А я не могу его там бросить. Больше я тут никого не знаю. Не к Вождю же мне идти после всего?
— Parar***. В обмен на ЧТО ты собираешься просить помощи у Джеки? Он, б**ть, далеко не Мать Тереза.
Я пожимаю плечами:
— На то, для чего меня ему везли.
— А ты хоть знаешь, для чего? — Ти ставит подбородок на сцепленные пальцы, уперев локти в колени.
— Нет… но догадываюсь.
— Трах? Ха… ошибаешься, — фыркает он, откидываясь назад. — Все так думают, даже сестренка его, что Джек себе секс-игрушку покупает. Но это не так. Или не совсем так, я свечку, в общем-то, не держал.
— Я не первая?
— Нет, конечно. Хотя бойкую смазливую девчонку с определенными навыками найти теперь не так просто.
— И что он с ними делает? Режет на куски в трюме своей яхты? Жрет?
— Тепленько, — кивает Ти, — почти угадала. Хочешь выпить?
Не дождавшись моего ответа, он раскручивается в сторону стоящих на столике бутылок и стаканов:
— Тебе чего? Ром? Виски? Джин? Или девчачьего чего-нибудь? Я скажу, чтоб принесли.
— Да все равно мне! Не тяни кота за яйца! — срываюсь я. Ти пожимает плечами — мол, как хочешь.
— Яма. Он покупает таких как ты для того, чтобы отправить в Яму. У всех свои тараканы… Кто-то с хрипунами забавляется. А Джек любит играть людьми. Делать ставки и смотреть, как красивые девки проходят Игру. Вот только даже здоровые мужики вроде меня… редко до конца живыми добираются. Сама прикинь, какие у тебя шансы.
— Эта яма… Она здесь, в Сент-Пи?
— Нет, конечно. Командор не одобряет таких грубых развлечений. Блюдет нашу нравственность, — Тьяго усмехается, протягивая мне стакан. На запястье у него большая круговая ссадина, черная от запекшейся крови. Смотрю на свою руку, где красуется напоминание о попытке задушить Болтливого Зака и нескольких сутках в кандалах. Ну да, бандерша говорила, что он с утра уже какое-то побоище тут устроил… в тюрягу, наверное, все-таки упаковали, чтоб немножечко остыл? Представляю, как он там бесился…
— То есть торговля людьми и легальный бордель нравственности не помеха? — ехидничаю я.
— Ха… Естественные необходимости, с которыми приходится мириться. Без рабов жрать будет нечего, кроме рыбы. Без б**дей мужики перебесятся.
— А откуда мне знать, что ты не выдумал все это прямо сейчас, Тьяго?
— Ниоткуда. Хочешь — верь, хочешь — нет. Можешь дождаться Джеки и спросить у него. Я сам не прочь посмотреть, как ты в Ямке попрыгаешь… Попрыгунья.
— А где он? Когда вернется?
— За тобой пошел. Только сюрпра-а-айз, пташка-то опять упорхнула. Хах-ха…
— Как он узнал, что меня купил Аллигатор?
— Никак. Это я узнал. Два олуха резвились тут с девочками, прогуливая вырученные за тебя денежки. И не держали языки за зубами. Я их зарезал. Обоих. Сегодня утром. Б*я, когда у человека в ноге сидит нож, он становится изумительно разговорчивым!
Ти лениво следит за моей реакцией, потягивая ром.
— Туда им и дорога…
— Это хороший аванс, как считаешь? Можешь подождать Джеки и обменять свою жизнь на свободу благодетеля. Можешь ограбить местный банк и попытаться выкупить парня.
— Здесь есть банк? — перебиваю я. Нет, ну, а что? С какой стати мне церемониться с этим обществом, раз оно не церемонится со мной?
— Ах-ха-ха, ты нравишься мне все больше, — веселится Ти. — Забей. Пристрелят на месте. Давай так: я не просто выдерну твоего героя из ниггерского дерьма, но сожгу там все до последней тростинки, распущу рабов и отдам тебе все черные яйца для ожерелья на память. Ну, кроме аллигаторовских. Это, чур, мой трофей. Идет?
Вот теперь не грех и выпить… я делаю такой крупный глоток, что едва не давлюсь, напиток обжигает рот и комом проваливается в горло.
— Ты же хочешь увидеть, как они сдохнут? — тоном змея-искусителя мурчит подонок. — Один за другим… Все. Как будет гореть это поганое место. Ты ведь хочешь отомстить? Они заслужили смерти за все, что делали с тобой и другими невольниками?
Дьявол! Бьет в самую точку! Конечно, хочу!
— Что взамен? — спрашиваю я, уже догадываясь, какой ответ услышу. Что может понадобиться парню, у которого и так все есть, от женщины?
— Взамен я хочу тебя, — отвечает Ти.
Сердце в груди совершает тошнотворный кульбит, подкатывая к горлу. Как ты Майку-то потом в глаза смотреть будешь, а?
— На какой срок?
— Одна ночь… один секс. Как пойдет, — спокойно говорит он. Он вообще весь абсолютно спокоен, с головы до ног. Вальяжный обнаженный зверь, разглядывающий меня с ленивым любопытством на расстоянии какой-то пары шагов. У меня всегда было отличное воображение… Сейчас даже напрягать его не приходится, чтобы представить, как нагло и по-хозяйски этот зверь меня возьмет. Немногим лучше изнасилования. Стискиваю пальцы, чтобы не затряслись.
— А как же Кора? — задаю дурацкий вопрос, просто, чтобы потянуть время.
— Что Кора? А… Ну, можно и втроем, если хочешь. Только она у меня малек того, с причудами. Но мы же цивилизованные люди, договоримся.
Нет, ты подумай! Она у него малек того! А он прям образец нормальности, хоть сейчас в энциклопедию! Ладно… Ладно. Обещай сейчас, а там… как карта ляжет. Может, удастся слинять, не расплатившись?
— Да я не о том. Проехали… В общем… я согласна. Само собой, сначала Йен — потом секс. Изврата не люблю: фистингов там всяких и прочей мерзотни. Калечить себя не дам. Обычный традиционный секс в рамках разумного. Идет?
Б**ть, аж тошнит от собственной деловитости…
— Фу, вот ты скучная, — фыркает парень. — Я, может, всю жизнь о золотом дожде мечтал. Жалко тебе, да? Обломщица!
И принимается ржать чуть раньше, чем мои брови окончательно покидают лоб. Идиот!
— Шучу. Идет, — отсмеявшись, заявляет он и протягивает широкую ладонь: — По рукам?
Рукопожатие у него ожидаемо крепкое и неожиданно прямое и открытое, как и улыбка, когда он не кривляется. А ладонь теплая и шершавая, просто полная пригоршня мозолей. Я задерживаю его руку в своей, переворачиваю, провожу по бугоркам большим пальцем.
— Такелаж, — поясняет он.
— Сам с парусами управляешься? — удивляюсь я.
— Это довольно просто.
И вдруг он срывается с места, я аж подпрыгиваю от неожиданности.
— Йехх-ууу! Мы идем валить ниггеров! Детка, это просто охрененно! Р-р-р! Обожаю тебя!
Ти раскидывает руки и красуется в позе бразильской статуи Христа, скосив на меня заблестевший глаз. Так… перезарядился? Или запылесосил дорожку прямо с края джакузи, а алкоголь все усугубил?
— Я согласен быть новым Спасителем этого мира, — нагло заявляет он. Присаживается возле меня на корточки, заглядывает в глаза как веселый песик, приглашающий поиграть.
— С меня будет достаточно, если ты спасешь Йена. Меня, кстати, зовут Блу. Это так, к сведению.
— Я постараюсь запомнить. Но не обещаю. Сотрясения не способствуют укреплению памяти, — говорит он, а потом подается вперед и быстро облизывает мое колено. Я вздрагиваю от этой внезапной выходки, мурашки ползут по ногам, а дуло револьвера тут же упирается ему в лоб.
— Сначала Йен, потом секс, — с нажимом говорю я.
— Я имею право попробовать товар, прежде, чем взять все? — усмехается он и, наплевав на оружие, ведет пальцем между моих крепко стиснутых бедер. Я давлю на крючок. Ме-е-едленно. Любишь игры на грани фола, Ти? Я тоже.
— Если я сейчас вздрогну, сложить мозги обратно в твою тупую башку и все это заштопать не выйдет, — шиплю я.
— Окей, окей. Вот они руки. Я понял, — Ти поднимает раскрытые ладони, не сводя с меня глаз. Так же неторопливо отпускаю крючок. Курок возвращается на место.
— И я тебе не товар. Ясно?
— Детка, товар — это все, что продается и покупается. Ты покупаешь мои услуги. Я покупаю тебя. Все честно, что ж тут обидного?
— Господи… Просто закрой рот и давай уже приближать приятный для тебя момент оплаты?
— Ладно. Тогда одевайся. Я познакомлю тебя с моей красоткой.
Пират поднимается, и я спешу сделать то же самое. Любоваться на его эрегированный член нет никакого желания. Боюсь, сунет под нос и предложит оценить красоту, масштаб и совершенство форм. С него станется. Боже, может, я совершаю чудовищную ошибку и мне все-таки лучше дождаться Черного Джека?
*Ладно (исп.).
**Бог (исп.).
***Притормози (исп.).
