Глава 28. Коктейль для Аллигатора
Тьяго не стал смотреть, как голодные свиньи рвут человека, отправился на пристань следом за этой грубиянкой. Б*я, помогаешь, спасаешь, развлекаешь, а тебе в ответ заявляют, что ты ублюдок, которому следовало бы сдохнуть… Все, она невзъе**нно его разозлила! Надо сказать Санчесу, чтоб выделил ей самую затрапезную каюту. Если есть — то вообще без иллюминаторов. Пусть посидит, подумает над своим поведением. Отослав Блу пока что в кают-компанию, Тьяго пошел искать Санчеса. Найдя, поспешил нажаловаться на неблагодарную. Тот спокойно выслушал и ответил с едва заметной усмешкой:
— А тебе не кажется, босс, что сеньорита в чем-то права?
— Да вы сговорились… — буркнул пират, окончательно разобидевшись. — Выброшу обоих за борт, как только отойдем от берега подальше. Все готово?
— Да. Трюм полный. Вода, еда, патроны, взрывчатка. Катер готов, движок в порядке. Команда из старых, проверенных бойцов. Готовы идти за тобой куда угодно, хоть к дьяволу на рога. Может, теперь хотя бы скажешь, что ты задумал, Ти?
— Освободить раба.
— С плантации Скользкого Джима?
— Угу.
— Сеньорита Блу попросила тебя?
— Угу.
— Ты рехнулся, Явар*… Одно дело — щипать на море мексиканцев, кубинцев, другие банды. И совсем другое — замахнуться на установленный порядок. Мы теперь на службе у Легиона, как ни крути. Ты всем поднасрешь — и Джеку, и Командору, и плантаторам. И всем им нужна будет твоя голова, — с сожалением произнес Санчес. Он знал, что Тьяго его не послушает. Но попытка не пытка.
— Сам знаю. Надоело все. Скука.
— «Святая Марта» не просто так села на мель. Это предупреждение. Ты видел ее глаза — они цвета холодного моря. Она погубит тебя, Ти. За ней ходит акула, — с нажимом продолжил старпом. — Вон она, с утра уже в бухте вертится.
— Дева Мария, опять ты за свое, язычник хренов! Акула, ну и что? Их навалом в Мексиканском заливе, с чего ты взял, что эта та же самая?
— Акулий бог смотрит за ней. А он жадный и злой бог. Ему нужна кровь. Нужна жертва.
— Будет ему кровь, — огрызнулся испанец. — Я делал и буду делать, что хочу. Не нравится? Я не держу.
Ти отвернулся и заорал на матроса, подновлявшего надпись на борту судна.
— Я че сказал сделать, таракан безмозглый, б*я?!
— Закрасить старое название, кэп…
— И че сделать потом?!
— Написать новое, кэп!
— Какое, сука?!
— «Мерзкая Блу», кэп!
— И, якорь тебе в жопу, как пишется слово «мерзкая»?! Ты в школу ходил, скотина?!
Блу, которая прекрасно слышала его ор через открытый иллюминатор, неожиданно покраснела. Вот сволочь! Надо же до такого додуматься?! Яхта, между прочим, изумительно красивая, «Святая Марта» по сравнению с ней так… второй сорт. С изящными линиями, темно-синяя, почти черная, с белоснежными парусами. Сказка, как хороша. Видно, Тьяго жалел ее до поры…
То, что она теперь в немилости, девушка поняла, когда юнга проводил ее не в капитанскую каюту, а в крохотную каморку с узкой койкой у черта на куличках. С присущей ему детской непосредственностью Монтеро решил, что лишить девушку своего светлейшего общества и царских палат — это уже настоящее наказание и должно быть пипец как огорчительно. На самом деле Блу была несказанно рада, что у нее теперь собственная комната и кровать, которую не надо делить с этим психом. И даже защелка на двери имеется. Вот закроется и будет наслаждаться одиночеством… И стонать, и брыкаться во сне будет некому. И тупые вопросы задавать. Упав на койку и задрав ноги на переборку, она подумала, что надо бы потом попросить у Санчеса штаны и нож. Воевать с голыми ногами как-то несподручно… Эх, ботинки жаль… лучше б Тьяго их прихватил со «Святой Марты» и ее автомат, а не игрушку на шесть патронов.
Они вскоре вышли в море, и где-то через полчаса капитан решил навестить негодницу. Может, уже оттаял, а может, новое название корабля так подействовало? Немного помявшись у дверей, он постучал. Блу отперла, смерила его суровым взглядом и вопросительно вздернула бровь.
— Тут это… вещи твои, вот, — сказал испанец, протянув ей сумку. — Ну, и я типа тебя простил. Ок? Хочешь у штурвала постоять? Я яхту в твою честь назвал.
— Я не нуждаюсь в твоем прощении, Тьяго, потому как не косячила. За название спасибо, прям польстил… спасибо, что не «Шлюха Блу», или «Тупая Блу», или еще какая милота… всего хорошего.
Выхватив сумку, она захлопнула дверь перед самым его горбатым носом и повернула защелку.
— Я рассмотрю эти варианты! — рявкнул он из-за двери. — Немедленно открой дверь, паршивка!
— И не подумаю. Хочешь — ломай, судно твое. А я не твоя.
Психанув, пират вылетел на палубу, привязал канат к кнехту и стал спускаться. Добравшись до ее иллюминатора, постучал ботинком в стекло:
— Тук-тук, б*я! Я требую объяснений! Что за поведение на моем судне?! Ты слышишь?!
Щелкнув парой тугих замков, девушка открыла иллюминатор, впустив в каюту свежий воздух.
— Игнор. Знакомое слово? Я не хочу с тобой разговаривать. Это мое священное право. Нигде ни слова в нашем уговоре не было о том, что я должна слушать твой бесконечный треп и отвечать на него.
— Бла-бла-бла! Это просто грубо и неприлично! У вас в России что, не учат хорошим манерам? Вы там только водку жрать умеете и с медведями обниматься?
Щелк. Замки закрылись.
— Открой чертов иллюминатор! Я тут царь и бог, понятно?! Хочешь, чтобы я и тебя так же подвесил?! Ок, б**ть!
Бум! Но закаленные стекла были рассчитаны на что-то посильнее, чем удар ногой.
— Mierda!**
Удары посыпались градом, вперемежку с матом. Безрезультатно.
— Ну подвесь, че… — равнодушно отозвалась Блу, вдоволь наслушавшись, как он бесится, и снова открывая иллюминатор: — Валяй, лезь. Надеюсь, ты тут и застрянешь до скончания веков, как Винни-Пух в норе.
— Так и будешь сидеть в каюте? Что за обиды? Из-за кого, б*я? Те, кто там был, виновны в этом сами. Может, тебе станет легче — за помощь тебе меня ждет такая же участь. А теперь открой дверь, я нашел камеру… пару фоток на память.
Сцепив зубы, Блу повернула защелку. Может, повертится и уйдет, с чувством выполненного долга и разгромной победы над мерзкой бабенкой, критикующей его мудрый подход к решению проблем? А то конца-края этому нет. Кажется, и впрямь полегчает, если ей пришлют как-нибудь потом открытку с кое-чьей наглой башкой, насаженной на кол.
— Открыла, да? А я не приду. Сиди там одна как дура. С Санчесом пофотаюсь. А потом буду загорать и отдыхать перед трудным боем.
И Ти стал подниматься. Блу впечатала в стену каюты первое, что подвернулось под руку — стеклянную пирамидку, бумаги к столу придавливать. Да какая ж сука выпустила его из того дурдома, где он был разумно изолирован от общества целых шесть чудесных лет?! Девушка уже просто ненавидела всех, кто был причастен к факту существования Тьяго Монтеро на этой земле.
Каким бы мерзавцем ни был Ти, но морить голодом девок, пусть и очень норовистых, в число его грехов не входило. Надо сказать, с прекрасным полом он вообще был удивительно мягок. Сам не появлялся весь день, но юнга притащил Блу чистой воды, фруктов и рыбы. Она с удовольствием влезла в свои джинсы и родные ботинки, почистила и зарядила оружие, и к вечернему визиту хозяина «Мерзкой Блу» уже обрела некое душевное равновесие.
— Что на этот раз? — спросила она, когда Тьяго вошел в каюту с картой в руках.
— Ничего такого… — он разложил карту на столе. — Расскажи все, что запомнила: сколько охраны, чем они экипированы, какова система дежурств, как расположены постройки, где хранится горючка, сколько всего рабов. Ок?
Через минуту к ним присоединился Санчес и Блу успокоилась — нервомотки не будет. Будет работа.
— Пристань вот здесь примерно, точно не могу сказать. На ней ничего особенного — навес, катера, лодки… Нас на большом морском катере привезли.
Ти кивнул, мол, видел, знаю.
— Потом от пристани вглубь, пешком минут десять нас гнали… Там ворота, частокол из заостренных бревен. Вышки по углам. Внутри вот здесь и здесь — бараки для рабов, мужские отдельно от женских… Вот тут — столовая, кухня. Здесь — дом Погонщика, остальные надсмотрщики отдельно живут. Тут ворота на плантации, тут — на скотный двор. Там я не была.
Тьяго внимательно следил за тем, что выходило из-под ее карандаша, вполголоса советуясь с Санчесом.
— Рабов человек под сто, может, и больше, по головам не считала. Охраны немного, они менялись, ну… человек двадцать. На вышке видела пулемет. У прочих — мачете, ножи, АКМ. Мне кажется, внешних нападений они не особо боятся, мертвяков там почти нет, больше следят, чтоб рабы не разбежались. Дом самого плантатора вообще где-то отдельно стоит, ничего о нем не знаю.
Выслушав девушку и уточнив детали, Ти велел старпому проинструктировать бойцов.
— Отдыхай пока. Я сообщу, когда мы к устью Миссисипи подойдем, — сказал он Блу.
— Сеньорита идет с нами? — спросил Санчес.
— Нет, в каюте буду сидеть, кудряшки на палец мотать, в кринолины вырядившись, — фыркнула она. — Не позапрошлый век, конечно, иду!
Ти улыбнулся ее словам и оставил девушку наедине с мыслями и тревогами. Чем ближе была плантация и предстоящий бой, тем сильнее она переживала за Йена. Дождался ли он ее? Жив ли? Одни вопросы… ответы на которые она получит уже совсем скоро.
— Сеньорита, пора, — Санчес вежливо постучался перед тем, как заглянуть в каюту. Блу задремала в ожидании: было уже далеко за полночь. Это хорошо… самое то время для неожиданного нападения.
Тяжелый бронированный катер был заполнен готовыми к драке головорезами. Ти уже толкнул вдохновляющую речугу и пообещал всем ништяков и трехдневный круиз к берегам тетки Фло.
— Накраситься не забыла? — съехидничал он, увидав Блу. — Лезь сюда, ко мне… Мест уже нет.
Настроение у него было отличное — как перед всякой хорошей дракой, впрочем. Десантный отсек под завязку набит отборными бойцами. Под боком — красивая девчонка. Впереди — мочилово. Жизнь прекрасна, б*я!
— Классный катер, — сказала она, пропустив его колкость мимо ушей.
— Десантный, — гордо выпятил он грудь, словно сам его строил. Тьяго уже колотило от азарта, и это ощущение сладкого озноба быстро передалось Блу. Вернуться на Миссисипи оказалось для нее делом волнительным.
Рев движка далеко разносился по тихой глади реки. Катер быстро пожирал мили пресной воды. Вскоре он причалил к берегу на пару миль ниже плантации. Испанец первым спрыгнул на заросший травой берег.
— Двое караулят катер, остальные за мной, — велел он и, дослав патрон в патронник, обратился к Блу: — Веди.
Скорчив рожицу супергероя из суперкрутого боевика, она двумя пальцами резким жестом указала направление. Пират прыснул со смеху. Она тоже. Блин… они убивать идут, а им весело. Да такой ли уж Тьяго псих, а она — ангелочек?
Пробираться пришлось через густые заросли, и местные кровососы успели вдоволь полакомиться пиратской кровушкой. Тихо чертыхаясь, Монтеро прихлопнул комара у себя на шее и задрал голову, обозревая высокий деревянный частокол. Наблюдательная вышка чернела коробом на фоне усыпанного звездами неба.
— Давай крюк… — свистящим шепотом сказал он Санчесу и едва не подпрыгнул на месте: на лице старпома чем-то белым был намалеван череп.
— Дева Мария, когда ты себе рожу-то разрисовать успел? Вот язычник чертов, я чуть не обосрался! Вот и дуй вперед, ниггеры от одной твоей морды передохнут от страха.
Легкий, поджарый Санчес шустро вскарабкался на стену и исчез по ту сторону. Через несколько томительно долгих минут к ногам оставшихся глухо шваркнулась кучерявая голова часового. Пинком переправив ее в заросли, Ти велел:
— Погнали.
Взлетели крюки, бойцы пауками полезли на стену.
— Сможешь? — спросил он девушку.
— А куда я денусь? — ответила Блу, перекинув автомат на грудь и берясь за жесткую веревку. Нужда заставит — еще не то сделаешь… Упираясь подошвой в пропитанное влагой дерево, принялась карабкаться наверх. Скажи ей кто лет пять назад, что она будет изображать ниндзю в болотах Зомбированных Штатов Америки — она бы только пальцем у виска покрутила.
Пока она лезла, Тьяго успел перебраться через стену и помог ей спуститься.
— Где дом охраны? — прошипел он. Блу быстро сориентировалась и показала на отдельно стоящее здание. А вон и ее собственный барак… а напротив — мужской. Но еще не факт, что Йен там.
— Нора Аллигатора? — показал он на двухэтажное здание у самых ворот. Она кивнула.
— Присмотри за малышкой, — велел Тьяго неслышно возникшему рядом старпому, отослал по два человека снять оставшихся часовых и рванул к дому охраны. Один из бойцов уже распаковывал большую сумку.
— Давай сюда, — пират натянул лямки, которые держали баллоны, на плечи, направил ствол огнемета в затянутое противомоскитной сеткой окно и нажал на рычаг. Напалм со свистом вырвался, всклубился, вгрызаясь в дерево.
— Подъем, сучки! — гаркнул пират, поливая огнем окна и двери. Вопли боли и беспорядочная пальба в ответ прозвучали музыкой для его ушей. Горящий надсмотрщик кубарем выкатился в окно и парни успокоили его из «калашей». Завязалась яростная перестрелка.
Блу наслаждалась шоу уже от мужского барака. Феерично, б*я! Тьяго в своем репертуаре. Со стороны дома Погонщика рабов забасил пулемет. Санчес сбил замок и девушка вбежала внутрь. В темноте кто-то загремел цепью, кто-то заорал, скорее, не столько напуганный стрельбой, сколько впечатляющим мэйк-апом пирата.
— Свобода, братья! Освобождайте друг друга, женщин и бегите! Где Йен?! С кольцом в носу!
— Ты кто?!
— Че происходит?!
— Я — свобода! Йен где?!
— Скотный двор! В коровнике он!
Выудив нужную информацию из беспорядочного ора, Блу рванула на улицу. Кто-то из уцелевших охранников добрался до вышки и поливал оттуда двор беспорядочным огнем. Дом охраны полыхал, освещая все вокруг яростным оранжевым светом. Страшно обожженный человек ковылял от него к баракам, распространяя жуткую вонь паленых мяса и волос. Даже если он был еще жив, ему недолго осталось. Блу прицелилась, снесла ему выстрелом пол-головы, и они с Санчесом поспешили к воротам. Несколько незакованных рабов побежали к женскому бараку, в котором заходился визгом грудничок.
Чтобы сдвинуть мощный засов, пришлось налечь вдвоем. Навалившись на тяжелую створку всем телом, Блу проскользнула в щель. Под навесом ревел напуганный шумом и запахом пожара бык. Коровы, привязанные с другой стороны, отзывались ему.
— Йен! — крикнула Блу в парную, остро воняющую навозом и скотиной, тьму.
— Принцесса?! — знакомый голос, даже не лишившийся задора, откликнулся откуда-то слева, из клети. На ощупь найдя парня, Блу позвала Санчеса. Йен, скованный по рукам и ногам, все порывался обнять ее.
— Санчес, он в цепях!
— Ты как здесь?! Откуда?! Почему?!
— Все потом! — отрезала девушка, подсвечивая пирату зажигалкой. Не мудрствуя лукаво, тот просто перестрелил цепь. Огрызки после снять можно.
— Идти сможешь?
— Да!
Йен вцепился в ее руку, крепко сжав маленькую ладошку, и они побежали назад, туда, где под напором пиратов и освобожденных рабов захлебывалось последнее сопротивление надсмотрщиков. Несколько разъяренных мужчин и женщин смертным боем били бригадира. Что ж… он это вполне заслужил.
Учинив маленький филиал ада прямо посреди плантации, Тьяго подобрался к бунгало высокого начальства и швырнул подряд две гранаты в окна на первом и втором этаже: вниз — боевую, наверх — светошумовую. Пулемет захлебнулся и замолчал. Бойцы вышибли дверь. Ошметки мебели, клочки каких-то бумаг — внизу, похоже, была контора. Считали тут, значит, сколько душ куплено, сколько корзин риса выращено… Ну-ну. Посчитайте теперь своих покойничков, б*я. Если будет, кому считать.
Испанец скользнул вверх по лестнице. Пламя от горящего здания озаряло коридор зловещим мечущимся светом. Сердце билось быстро и сильно, гоняя адреналин по венам. Хищный азарт толкал мужчину вперед. Просто застрелить Погонщика рабов будет слишком скучно…
— Аллигатор! — крикнул он в воняющую гарью темноту. — Твоим людям конец! Я и тебя могу спалить к хе*ам собачьим, а твои бывшие рабы будут водить вокруг дома хороводы, наслаждаясь твоими воплями!
Тишина в ответ. Неужто он уложил этого громилу светошумовой гранатой? Досадно.
— Давай решим наш старый спор как мужчины, один на один! Обещаю, если ты меня уделаешь, мои люди не тронут тебя и позволят уйти!
Бешеный рев был ему ответом.
— Я так понимаю, это да?! — усмехнулся Тьяго. — Или все-таки нет?
Одна из дверей с размаху врезалась в стену. Черная громадина выросла в коридоре. Тьяго едва успел отпрыгнуть, и пули одна за другой вгрызлись в доски на том самом месте, где только что была его голова.
— Значит, нет, — фыркнул он, грязно выругался и выпустил остатки рожка в сторону противника. Потом выхватил нож и бросился в комнату. Удар огромного кулака обрушился сбоку, но пришелся вскользь, и Ти успел извернуться и полоснуть Аллигатора ножом. Новый рев боли и ярости, вонь адреналина и крови, шибанувшая в нос. Толстые пальцы стиснули глотку испанца, вздергивая его вверх, вторая рука впилась в его запястье, с размаху ударила о стену, еще и еще. Ти поневоле разжал ладонь, нож звякнул, упав на пол. Он хрипел и задыхался, перед глазами вспыхивали рваные пятна. Подтянув ноги, пират уперся ботинком гиганту в грудь, дотянулся до берца… и резанул удерживающую его руку запасным «перышком». От новой резкой боли тот швырнул противника через всю комнату. Тьяго врезался спиной в хлипкую деревянную раму, высадил ее и вылетел вон. Лететь и дышать было очень приятно. Кайф неописуемый! Жаль только, короткий. Несмотря на то, что он успел извернуться в полете, как кошка, и скрутиться в клубок, удар об землю все равно вышиб из него весь воздух, который он так жадно глотал.
Блу поспела как раз вовремя: к самому финалу драмы, которая разворачивалась под звездным южным небом с ее подачи и по ее желанию. Она видела, как Тьяго вылетел в окно и рухнул на утоптанную землю. И как следом выпрыгнул Погонщик рабов — окровавленный, страшный, громадный. Когда он приземлился, ей показалось, что почва под его слоновьими ногами дрогнула. Стрельба уже затихла — пираты ножами добивали раненых и упокаивали убитых. Рабы были заняты, освобождая друг друга: ключи остались в догорающем здании и кандалы пришлось перекусывать болторезом. Аллигатор рывком раскрутил свой жуткий бич. Тьяго приподнялся на локтях, с усилием втянул в легкие воздух и гаркнул своим парням, наставившим пушки на надсмотрщика, что это его добыча. Санчес превратился в натянутую струну, не сводя глаз с босса. Блу прям физически почувствовала его напряжение. Да ей самой не по себе стало от этой картины. Монтеро, конечно, не шоколадка, но она совсем не хочет его смерти!
— Тьяго?! — изумился Йен. Лезвие на конце кнута распороло воздух и врезалось в землю в каких-то миллиметрах от головы испанца — тот откатился в последнюю секунду, вскочил на ноги, перекинул нож в другую руку и двинулся вокруг монолитной фигуры Погонщика рабов. Крыша барака обрушилась со страшным грохотом, языки пламени взметнулись вверх, выкидывая столб жарких искр до самых небес. Сердце у Блу сорвалось и пустилось в мучительный пляс.
— Сделай его, Ти! — крикнула она и сама удивилась тому, что сказала. Пират выхватил ее взглядом из окружившего место схватки кольца и улыбнулся — жутко и счастливо. Его бойцы заревели, подбадривая своего босса. Выпад — бросок — удар, выпад — бросок — удар! Аллигатор нападал с неистовой яростью, рыча от бешенства. Его оружие извивалось змеей, со свистом вспарывая раскаленный воздух. Кровь из рассечения на голове заливала ему глаз, и это давало Тьяго хоть какое-то преимущество. На фоне Погонщика рабов он казался легким и хрупким, точно леопард, пытающийся атаковать слона. И, как истинный хищник, он кружил вокруг своей огромной жертвы, изматывая ее. Пару раз Блу казалось, что Аллигатор вот-вот достанет его… что Ти конец. Но всякий раз он каким-то немыслимым образом выворачивался, оставаясь невредимым. А потом… какие-то доли секунд… Блу даже не заметила этого движения, она и не поняла, как пират оказался у противника в тылу. Тьяго прыгнул Погонщику на спину, одним движением перерезал ему глотку и тут же отскочил, чтобы не попасть под удар бьющегося в агонии гиганта. Кровь хлынула фонтаном, заливая грудь и истоптанную землю под ногами. Выражение детского изумления разгладило перекошенные ненавистью черты, и мужчина медленно осел на колени, пытаясь рукой зажать распоротое горло.
— Блу! — рявкнул Тьяго, отыскал ее взглядом, требовательно протянул руку. Она еле выдернула свои пальцы из ладони Йена и шагнула в круг.
— Помнишь ее?! — зарычал испанец, наклоняясь к теряющему сознание противнику. — Ты унизил ее. А она тебя убьет.
И протянул девушке скользкий от крови нож. Она поняла все без слов. И не колебалась. Так честно и так справедливо. Хотя бы по отношению к Ти. Приставив лезвие к взмокшему виску, она ударом ладони вогнала его в мозг, оборвав земной путь Погонщика рабов. Он рухнул к ее ногам, забрызгивая ботинки кровью.
— Да! Моя девочка, — пират стремительно обнял Блу и прижался губами к красиво очерченному лбу. Потом пихнул носком ботинка поверженного врага. Вот и все. Дело сделано. Пора собирать добычу и сваливать. А потом… потом его ждет честно заработанное вознаграждение.
Безмерно довольный собой, Тьяго объявил изумленным экс-невольникам, что они абсолютно свободны и могут валить на все четыре, пусть только языки на привязи держат насчет того, кто их освободил. Иначе он найдет болтуна и сделает с ним то же самое, что и с их покойными хозяевами. Потом велел своим парням грузить на морской катер Аллигатора все полезное, что подвернется под руку. Блу удивило, что никто из бойцов не попытался воспользоваться ситуацией. На рабынь даже не смотрели, снова занявшись делом. Привлеченные заревом и пальбой, к плантации стали подтягиваться хрипуны.
— Ти, можешь оставить людям немного оружия надсмотрщиков? Без него далеко не уйти…
— Ок. Лодки с машинами тоже пусть забирают, мне это барахло ни к чему. Смотри, не исчезни вместе с ними, с тебя еще должок. Кстати, где тот рыцарь в сияющих доспехах, из-за которого весь сыр-бор?
Блу кивнула на Йена, застывшего в паре шагов от нее. Он с тоской и изумлением наблюдал за всем происходящим. В свете догорающего здания она заметила, как он осунулся за эти три дня. На лице были синяки и ссадины от побоев. Из одежды на парне остались только грязные джинсы. Нежная жалость затопила сердце, она шагнула к нему, порывисто обняла, коснулась ладонью обнаженной спины, и тут же отдернула руку, почувствовав толстые, едва начавшие заживать, рубцы от кнута.
— Прости, что так долго… — прошептала она. — Очень больно?
— Переживу, — отмахнулся он, прижимаясь к ней всем поджарым телом: — Принцесса, почему ты не ушла домой? Во что ты вляпалась ради меня?!
Он отстранился, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Ни во что, — солгала она. — Ты же сам говорил, что у пиратов зуб на Аллигатора. Ну, я нашла Тьяго в Сент-Пи, и он любезно согласился помочь.
— Ох, дурочка… Альтруистка гребаная. Зачем? — почти простонал он. — Я бы сам выпутался!
— Сам ты только избитый на цепи в коровнике сидел, — сердито парировала она.
— Хэй, я вам не мешаю? Может, мне отвернуться, чтоб вы всласть полизались? — ехидно поинтересовался Тьяго. Он окинул насупленного Йена насмешливым взглядом и сказал:
— Знакомая рожа. Точно! Ты ж вечно торчишь в портовых барах то в Сент-Пи, то на Пайне. Заезжих в картишки нае**ваешь. Ну пи**ец, ради какого говна я троих своих лучших парней положил.
— Кто из нас еще говно, — безо всякого почтения и благодарности огрызнулся тот, глядя на окровавленного испанца исподлобья. И без страха тоже. А бояться Тьяго следовало бы. Хотя бы из инстинкта самосохранения. Они были одного роста, но на фоне широкоплечего пирата Йен смотрелся как изящная борзая рядом с амстаффом.
— Че, б**ть?! Я Тьяго Монтеро, и ты будешь тем, кем я скажу тебе быть, пи**р!
— Заткнитесь оба! — рявкнула Блу, неожиданно даже для себя самой. — Прекратите… Надо убираться отсюда.
— Ты со мной? — жадно спросил Йен.
— Нет… у меня еще кое-какое дело с Ти.
Симпатичное лицо паренька исказилось. Он был слишком умен, чтобы не понять, что это за дело.
— Иди… со мной все будет ок. Я закончу дела и приеду в Сент-Пи. Хорошо? Ты нужен людям. Ты же местный… Без твоей помощи они недалеко уйдут.
— Я буду ждать тебя, — прошептал он, крепко обняв девушку. — Запомни адрес.
Он назвал улицу и номер дома на одном из окружавших Сент-Пи островков. Она отдала ему автомат и нож и сообщила номер причала, где оставила его катер. Потом Тьяго увел ее. Напоследок пираты подожгли оставшиеся здания и тростник. Зарево пожара лизало отвыкшее от искусственного освещения небо и, привлеченные им, к месту очередной трагедии со всех сторон шли, плелись, шаркали ее последние, мертвые свидетели.
*Yahuar (ягуар) — на языке кечуа означает так же «кровь».
**Дерьмо (исп.).
