Finished
Series: Книга мёртвых, book #3
Прихожу в себя на борту какого-то катера. Темно, только утробно рычит мощный двигатель. Руки и ноги накрепко связаны, во рту кляп. Голова разламывается от боли. Я пробую крепость узлов на руках, но они стянуты с такой силой, да еще и за спиной, что пальцы уже онемели. Йен! Где Йен?! Пытаюсь перевернуться на бок, чтобы осмотреться, но ребристая подошва ботинка упирается мне в спину, и я слышу резкий приказ:
— Не рыпайся, сука!
— Очухалась? — спрашивает второй.
— Ага.
— Смотри за ней в оба. Босс сказал, что побег — ее второе имя.
— У меня не побегаешь, — усмехается первый.
Босс? Кто же это добрался до меня, интересно, из всей этой вонючей своры? Вождь? Черный Джек? Или Тьяго по мне соскучился? Ти мог бы быть и погалантнее, в таком случае… Вот это прокатились на остров анархистов, отдохнули, блин!
Проходят томительные полчаса, прежде чем похитители позволяют мне сменить позу и убедиться, что мой друг здесь же, рядом со мной, в не менее плачевном положении, чем я. Даже в темноте я вижу расплывшийся на его скуле фингал и полные отчаяния глазищи. Ладно, фингалы — дело проходящее… Главное, что жив. Рожи киднэперов мне совершенно не знакомы. Тихонько шевелить пальцами в надежде ослабить веревки — вот и все, что мне остается.
В конце концов, катер привозит нас к какой-то яхте. Веревки на ногах перерезают, но они так затекли, что похитителям приходится буквально волочить нас за шкирку. Бросив взгляд за борт, я вижу далекие огни по береговой линии. Много огней. Сент-Пи, не иначе. Нас волокут по трапам и лестницам и, в конце концов, вталкивают в какую-то каюту. Свет не слишком яркий, но после узких лучей фонарей и к нему надо привыкнуть, и приходится закрыть глаза. Открыв, обнаруживаю себя в роскошном кабинете, отделанном темным деревом. В кожаном кресле за массивным столом сидит бритый наголо мужик лет сорока пяти, загорелый, с пронзительным взглядом черных глаз из-под густых бровей. Перекинув сигару из одного угла жесткого рта в другой, он выслушивает доклад своих шавок о том, где и как нас изловили. Потом отсылает их прочь и поднимается из кресла. Высокий и крепко сбитый, он, тем не менее, движется легко и быстро. Не с таким хищным изяществом, как Тьяго, но все же…
Подойдя вплотную, мужик принимается неторопливо рассматривать меня с головы до ног. Так рассматривают лошадь, которую хотят купить. Мне в моем положении, мягко говоря, неуютно, если учесть, что на мне только короткая майка и трусы, в которых я так опрометчиво отправилась спать. Я слышу, как ускоряется дыхание Йена, кошусь на него. Он исподлобья, набычившись, наблюдает за этим человеком, которого, видимо, хорошо знает.
— М-да-а-а, — наконец, произносит тот, выпустив облако табачного дыма, — и вот это краснорожий ублюдок пытался впарить мне по двойной цене? Я-то думал, там действительно стоящий товар. Хотя некоторых талантов ты все-таки не лишена, милашка Блу?
С этими словами он стягивает повязку, закрывающую мне рот. Я облизываю пересохшие губы и говорю:
— Черный Джек, не так ли?
— Он самый, — склабится тот, обнажая в ухмылке крепкие крупные зубы. Вот ты какой, владыка местных вод… Ну, чего-то такого я и ожидала.
— Чем обязана? — спрашиваю как можно суше.
— В каком смысле? — слегка удивляется пират.
— В прямом. Какого хрена твои люди избивают и крадут среди ночи свободных граждан? Мы — беглые рабы. Хозяин нас не поймал. Все, по законам Легиона мы считаемся свободными людьми.
— Я плевал на все законы, кроме своих собственных, — отрезает он, дергая меня за майку и подтягивая к себе. — Ты — моя собственность. Я привык возвращать то, что принадлежит мне.
— Ошибаешься, Джек. Я тебе не вещь, — огрызаюсь ему прямо в лицо, с трудом сдерживая накатывающий волнами, как штормовой прибой, гнев. Взгляда не отвожу.
— Я смотрю, Аллигатор из тебя дурь не выбил?! — свирепеет он.
— Не успел, — хмыкаю я. Зато я выбила ему мозги. Правда, тебе это знать необязательно.
Джек легонько толкает меня в грудь, отпустив майку, отпихивая от себя, и в следующую секунду тяжелая ладонь врезается мне в висок, вышибая расчудесные крупные искры из глаз. Это просто оплеуха, но мне и ее достаточно. Кубарем лечу на пол, больно ударяясь плечом, так как связанные руки мешают сгруппироваться. Йен бросается на Джека, но его веса слишком мало, чтобы сбить эту глыбу с ног. Удар, и мой юный защитник отправляется за мной следом.
— Не тронь его! — рычу я, поднимаясь на колени. Заливающая лицо и бок боль только усиливает ярость.
— А то что? — усмехается Джек, наклоняясь ко мне и выдувая в лицо табачную вонь.
— Пожалеешь! Не добьешь меня сейчас, и я тебе все припомню! — шиплю я, не в состоянии контролировать охватившее меня бешенство. Если только получится… если только доберусь, я вопьюсь этой сволочи зубами в глотку, и снимут меня с него только с мертвого. Йен ползет ко мне, стараясь заслонить своим тощеньким телом от пиратского гнева и здоровенных кулаков. Мне бы поскулить, поплакать, дурой прикинуться… но я не могу. У меня больше нет сил ни на какие игры. Одна только ненависть. Я на пределе. Если Джек убьет меня прямо сейчас… да плевать! Разве это будет плохо для меня? Вот только Йен…
— Слабо развязать мне руки и дать нож?! Или только связанных баб пи**ить духу хватает?! — продолжаю я, не в силах остановиться.
— Ай, браво, а Вождь все-таки не ошибся, — неожиданно усмехается Джек, хлопая в ладоши, — то, что надо. Жалко, ростиком мелковата. Но тут уж ничего не поделаешь.
Он крепко берет меня под локоть, поднимая на ноги.
— А теперь, милая моя, расскажи-ка, зачем ты меня искала.
Оп-ля…
— Я не искала встречи с тобой. Я похожа на сумасшедшую, которая, сбежав от одного урода, добровольно попрет в руки к другому? — бодро отвираюсь я.
— Похожа. Когда дело касается этого, — пират пихает носком ботинка пытающегося подняться на ноги Йена, — ты явно теряешь голову. У него на плече клеймо Скользкого Джима. Значит, познакомились вы на плантации. Я знаю, что ты бежала до того, как на плантацию напали. Знаю, что добралась до Сент-Пи и спрашивала меня. Что было потом?
— Ничего, — продолжаю врать, внутренне готовясь к следующей оплеухе, — кто-то напал на плантацию и он выбрался без моей помощи.
— Лжешь. Тебя с Тьяго видели в баре у его девки вечером, за пару дней до того, как кто-то вскрыл Аллигатору глотку, — спокойно возражает Джек.
Черт! У этого ублюдка везде камеры понатыканы, что ли?! Или полгорода шпионов как минимум!
— Ошиблись, наверное, — парирую я.
— Ок. Споем по-другому, — легко соглашается он, вытягивая из ножен на поясе большой нож и приближаясь к Йену.
— Ухо или нос? Нос или ухо? Без чего твой сопливый е**рь будет смотреться еще смазливее? Или, может, пальчик, а? — глумится пират, запуская пятерню в растрепанную шевелюру парня и дергая его к себе. Острое лезвие прижимается к коже, оставляя царапины, которые тут же набухают алыми бисеринками крови. Йен жмурится от боли, и, вероятно, страха, но молчит. У меня леденеет сердце, проваливаясь в живот. Такие как Джек не блефуют…
— Постой…
— Я внимательно тебя слушаю, — произносит он, поворачиваясь ко мне.
Прости, Тьяго, но у меня снова нет выбора. В конце концов, ты знал, на что идешь.
— Отпусти парня и я расскажу все как было.
— Условия здесь диктую я. Ты рассказываешь, и твой дружок остается при полном комплекте наружных органов.
— А потом? Что будет потом, Джек?
— Ты останешься здесь, разумеется.
— А он?
— И он пока что тоже. Неужели ты думаешь, я отпущу на все четыре стороны такой чудесный пульт от твоей покладистости?
— А ты не думал о том, что у Йена есть друзья, родственники, и его будут искать? Они в курсе, куда мы отправились. Если утром мы не вернемся домой, они заявят о его пропаже в Легион, — выкладываю я свой единственный жиденький козырь. Как и ожидалось, Джек только усмехается:
— Проблемы с Легионом я уж как-нибудь решу. Так ты будешь рассказывать? Или?
Мне ничего не остается, как выложить пирату правду — в общих чертах, опуская детали, но ему этого достаточно. Про танкер умолчать тоже удается. Хоть не со всеми потрохами я тебя сдаю, Ти…
— Двойной соблазн: такие сиськи и возможность поквитаться с Аллигатором! Да ты просто дьявол-искуситель, где уж психу было устоять, — ухмыляется Джек, выслушав меня.
— У него будут проблемы? — интересуюсь как можно равнодушнее.
— Лично мне и на плантацию, и на самого Джимми плевать. Аллигатор? Туда и дорога. Жаль, не я его завалил. Тьяго — пират и делает то, что в его натуре. Трудно судить его за это, ты не находишь? — Джек вопросительно приподнимает брови, словно мое согласие ему действительно важно. — Но он обманул своего босса. Не привез тебя ко мне, хотя обязан был. И не поделился добычей. Помножь это на гнев Легиона, подзае**нного его выходками, и Совета плантаторов, и прикинь сама, какие неприятности ждут моего еб**утого помощничка. И меня вместе с ним. Ты умеешь создавать проблемы, детка, — он крепко берет меня за подбородок, сверля меня похожими на две черные дыры глазами, — и я заставлю тебя заплатить за все нервяки, что меня ожидают.
Йен что-то зло и глухо мычит в кляп, от которого его так и не избавили, но Джеку все наши угрозы — лишний повод повеселиться. Силуэт глобальной задницы, отступивший, как мне показалось, в последние несколько дней, снова завис над нашими головами, как вражеский бомбардировщик. Того гляди, ухнет вниз и расплющит в лепешку. Встряли мы… крепко так встряли. По самые уши. И как выбираться, я не представляю. Гнев начал остывать, уступая место лихорадочным поискам выхода. А Джек тем временем вызывает охрану и велит увести Йена. Он, конечно, сопротивляется, но это совершенно бесполезно, и только злит пиратских шестерок. Его просто уволакивают из комнаты за ворот футболки — только налитые паникой глаза над повязкой, закрывающей рот, мелькают, и я остаюсь наедине с властелином здешних вод. Который, кажется, собирается взять с меня плату за доставленные проблемы. И не нужно быть нобелевским лауреатом, чтобы догадаться, в какой валюте.
Да твою ж мать! От Тьяго, колобок ты с сиськами, ты укатилась… ага. И к кому прикатилась? Ты только посмотри на эту рожу… Тот хоть молодой, симпатичный и даже, мать его, местами галантный! Я инстинктивно пячусь, когда Джек приближается, лихорадочно прикидывая свои шансы. Нет, у меня ни одного шанса отбиться… Ни единого.
— Не вздумай лягаться, — предупреждает он, — отделаю так, что мало не покажется.
Мысли читает, сука?
Джек хватает меня за шею и толкает к столу, без церемоний укладывая на него вниз лицом. Щека вжимается в холодную лакированную поверхность, пока острый нож вспарывает майку на спине — от горловины вниз. Б**ть, знала бы, сколько скотов будет притягивать эта татуха — в жизни бы не сделала! Господи! Думай! Думай, пока этот выб**док любуется! Выбеси его, может, хотя бы вырубит, и ты ничего не будешь чувствовать! Отвращение от неизбежно надвигающегося насилия продирает меня мурашками с головы до кончиков пальцев. Даже боль притупляется. Нет, подыграть ему, даже дерьмовенько изобразив подобие страсти, чтобы выиграть форы, у меня не получится. Вот, наконец, и твоя очередь, бэби Блу… Такого фокуса, как с Заком, не провернешь — Черный Джек не дурак.
— Надеюсь, хотя бы не обрюхатить мозгов и самообладания хватит? — ядовито интересуюсь я. Фол последней надежды — он такой.
— Чего? — удивляется мужик и совершенно неожиданно разражается хохотом: — Ты себя переоцениваешь, крошка. Сильно. Еще объедков за своим старпомом я не подбирал.
С этими словами он перерезает веревки на моих запястьях, и застоявшаяся кровь горячей волной приливает к пальцам.
Его слова звучат настолько неожиданно, что я опешиваю. А что это тогда было — очередная проверка на психическую устойчивость? Впрочем, если Джек хотел меня уязвить — зря старался. Как-то, знаете, и не обидно не прийтись по вкусу такому как он. Вот и слава боженьке, вселенной, Тау Кита! Пожалуй, промолчу-ка я, что его старпому ничего так и не обломилось. Все равно, поди, не поверит, что Ти способен на этакую благотворительность.
— Выпить хочешь? — спрашивает пират, пока я поднимаюсь и растираю затекшие запястья, пытаясь локтями удержать на месте расползающуюся майку.
— Присаживайся, — кивает он на роскошный кожаный диван.
— Спасибо, но все, чего я хочу — это свалить с твоей посудины, прихватив своего друга.
— Не сегодня, — усмехается он, — хочу узнать тебя поближе. Расскажи-ка о себе.
— Это обязательно?
— Ну, если хочешь, чтобы твоего дружка изредка кормили и не каждые полчаса пи**или, то — да. Обязательно, — усмехается пират, наливая себе изрядную порцию какого-то пойла.
— Я смогу его видеть? Ну, сам знаешь, доверяй — но проверяй, — пытаюсь я отвоевать еще хоть кусочек привилегий.
— Будешь паинькой — разрешу видеться… минут на пять в день, — расщедривается Черный Джек. И на том спасибо…
— Зачем я тебе? Скажи прямо, — прошу я.
— Увидишь, — склабится он и повторяет свой приказ. Ладно. Буду паинькой. Никто ж не сказал, что я должна тебе всю правду о себе вываливать. Все равно ты этого никак не проверишь.
Через добрый час этого полудопроса Джек, наконец, утомляется, вызывает своих псов и милостиво отсылает меня досыпать остаток ночи. Побродив по маленькой, но вполне уютной каюте, начисто при этом лишенной иллюминаторов, поторкавшись в запертый люк на потолке и убедившись, что побег пока невозможен, я забираюсь под душ. Да-да, санузел раздельный, ага… Любят комфорт эти сукины дети… оба. Впрочем, по сравнению со своим боссом, Тьяго — прямо миляга. Енотик, б**ть. Не только не бил, но и оружие забрать не пытался даже. Развлекал, на ручках носил. Пожалуй, я была к нему несправедлива… ну, да что теперь об этом?
Меня ни с того ни с сего принимается бить крупная дрожь. Руки со ссадинами от веревок просто ходуном ходят, когда я пытаюсь отрегулировать температуру воды. Надо быть паинькой… надо засунуть свой гонор куда подальше и убедить этого ублюдка, что он может мне доверять. Что я могу быть ему полезной. Если меня запрут в трюме, шансов спастись самой и спасти Йена не будет. Надеюсь, ему хотя бы руки развязали… Бедный ребенок, переживает за меня, конечно… Кто же мог знать, что мы так глупо попадемся?
— Ну же, возьми себя в руки, дочь самурая, — говорю сама себе, лязгая зубами, хотя вода настолько горячая, насколько возможно вытерпеть. — Не из таких передряг выбиралась, выберешься и на этот раз.
— Спи. Все будет хорошо, — бодро приказываю себе, насухо вытеревшись и завернувшись в покрывало с головой. И засыпаю, как ни странно.