Глава 27. Желтый Малыш

Мы с Дианой сошли с корабля, а нас никто не встречал. Ни видимых систем безопасности, ни охраны, ни даже завалящего ИскИна-контролера. Будто никому и дела не было до того, что к станции пришвартовался корабль. Удивительно и странно.

– Здесь что, всем все равно, кто и зачем к ним прилетает?

– Учитывая, что этот притон содержится контрабандистами, не вижу ничего удивительного, – проговорила Диана, шагая рядом со мной по короткому полутемному коридорчику, ведшему из стыковочного отсека к жилым помещениям. Оба прятали лица под капюшонами накидок и на всякий случай держали оружие на виду.

– Как-то слишком тихо здесь для притона, – заметил я, пробуя воздух носом. – Где весь народ?

– Ты еще ничего не видел, – возразила Диана и резко остановилась, вдруг задав вопрос: – Почему ты спросил об этом?

Мне не пришлось переспрашивать, чтобы понять – речь о тот самом вопросе, который я задал перед тем, как отправился переодеваться. Я сказал:

– Когда я ухватился за это дело, мне и в голову не могло прийти, что оно окажется так тесно связано с моим прошлым. И ладно бы только это. С этим я уже могу спокойно жить, хоть и сам не пойму, как умудрился так легко смириться. Но вот от чего меня по-настоящему коробит – это постоянные всплывающие нити из прошлого каждого, казалось бы, случайного участника событий, которые вдруг тесно связывают все и всех воедино. И главное, никто ни словом об этом не обмолвится. Будто каждый нарочно ждет и надеется, что у меня расплавятся мозги.

Заинтересованно посмотрев на меня, Диана вынесла вердикт:

– Не думаю, что кто-то действительно этого ждет. К тому же, разве ты уже не на пороге разгадки?

Я рассеянно кивнул, несмотря на то, что твердой уверенности совсем не чувствовал. Зато не отпускало ощущение, будто некто злокозненный намеренно подкидывает нужные карты, ведя меня четко по заранее прописанному сценарию. Как в игре.

Резко запищавший передатчик заставил вздрогнуть. Быстро сняв его с пояса, я нажал кнопку приема:

– Ну чего тебе?

– Забыл предупредить, чтоб ты не упоминал Малышу о нашем с тобой родстве, – послышался вкрадчивый голос брата. – В лучшем случае не станет разговаривать. В худшем – пристрелит на месте.

– Судя по всему, этот Малыш – настоящий душка, – саркастически хмыкнул я.

Но Мекет юмора не оценил.

– Мозголом, у меня к тебе одна только просьба: я понимаю, по-другому ты не умеешь, но хотя бы в этот раз постарайся никого не бесить. Желтый Малыш не слишком терпеливая личность, так что будь аккуратней.

Приставив воображаемое дуло к собственному виску я изобразил выстрел, а вслух проговорил:

– Принято, братец. Отбой.

Тяжелые переборки отделяли доки от главного отсека. Как только они распахнулись, нас с головой накрыла вся неописуемая прелесть местной бурной жизни: шум разговоров, перебиваемый руладами певички со сцены, и сногсшибательный запах отработанного машинного масла, смешанного с чем-то сладковатым.

– Здесь мило, – заметил я, сморщив нос.

– Привыкнешь, – бросила Диана и перешагнула через порог.

В целом, сам отсек мало чем отличался от сотен точно таких же, расположенных на космических станциях по всей освоенной Галактике. Во всех смыслах обыкновенная забегаловка с безликими панелями, местами заменявшими камень, неоновыми светильниками под потолком, едва разгонявшими хмарь, и грязный настил, липший к подошвам сапог. Вдоль всего периметра шел ряд занавешенных кабинок, где могли уединиться особо состоятельные посетители, а в самом центре располагалась барная стойка. Над стойкой с кронштейнов свисали множество широкоформатных мониторов. Видимо, изначально призванные для координации работы станции, они давно превратились в голоящики, транслирующие матчи межпланетных соревнований по дрокболу или ралли Интерра – Паракс. За стойкой трудился всклокоченный шестирукий драаму в зеленом комбинезоне, а вокруг заседали выпивохи всех мастей и видов. Представителей человеческого вида было всего двое: низенький механик с совершенно безумным взглядом и мускулистый широкоплечий детина в безрукавке и капюшоне, сгорбившийся над стаканом. Последний особенно выделялся на фоне всех остальных нездоровой белизной кожи. Коротышка с энтузиазмом что-то рассказывал «капюшону», а тот только молча кивал.

На наше появление ни один из завсегдатаев и ухом не повел. А те, кого природа ушами не наградила, поленился поднимать глаза. Судя по всему, соваться в чужие дела здесь не слишком любили. И чего только Мекет переживал?

– Ну и где он, этот Желтый Малыш?

– У Малыша здесь частная кабинка, – ответила Диана и указала за округлую стойку бара. – Что-то вроде персональной ложи на той стороне зала.

– Заглянем на огонек? – Предчувствуя скорую развязку, я широко ухмыльнулся и шагнул в указанном направлении, но вдруг осознал, что пальцы Дианы крепко сомкнулись на моем запястье.

– Подожди, – проговорила она изменившимся голосом.

– Что случилось? – Прикосновение ее прохладной кожи вызвало волну мурашек по всему телу. Неожиданное и… приятное ощущение.

– Прежде чем мы войдем, хочу, чтобы ты сказал мне, почему решил, будто Малыш что-то знает об убийце моей матери?

Вопрос казался неуместным. В прямом смысле. Потому что задавать его следовало до того, как мы покинули «Ртуть», а не перед самым порогом Желтого Малыша. И все же я не собирался язвить. Я понимал, что Диана нервничала ничуть не меньше моего, хотя скрывала это мастерски. Она имела право услышать объяснение хода моих мыслей, приведших к решению лететь на Дей-Прим, и если захотела сделать это сейчас, то не мне судить ее в этом. Беда в том, что я сам не знал, что ей сказать. Привыкший действовать интуитивно, я никогда не корпел над долгими и скрупулезными разборами мотивов всех участников дела. Верные выводы приходили сами. Будто обухом по голове: бац! А остальное уже было дело техники – подвести все переменные к общему знаменателю и дело в шляпе. Вот только я понимал, что такой ответ не пахнет откровенностью, а водить Диану за нос мне не хотелось. Слишком уж она мне нравилась. Поэтому вслух я сказал:

– Давай зайдем туда, и ты все поймешь.

По лицу было видно, она ждала иного, но упорствовать не стала.

Мы прошли вглубь отсека и, среди нескольких раздельных кабинок, отыскали ту, у входа в которую застыла пара недружелюбного вида хэфу. Инсектоиды, облаченные в коричнево-черную броню и плотные вуали, скрывавшие нижнюю половину их лиц, косились на нас недоброжелательно и издавали негромкое пощелкивание. В руках они сжимали винтовки, но, если честно, угрозы совсем не внушали.

– Похоже, Мекет тут навел шороху, – шепнул я Диане.

Она иронично посмотрела на меня:

– А ты сомневался?

– Неужели никто прежде не угрожал Желтому Малышу расправой? – задал я встречный вопрос и сам же дал на него ответ: – Сомневаюсь. С его-то родом деятельности следовало держать маленькую частную армию, а не пару мордоворотов, одетых, будто участники травести-шоу.

– Желтый Малыш считает себя слишком исключительной личностью, чтобы кого-то бояться, – возразила Диана. – Не волнуйся. Когда увидишь, сам все поймешь. – Приблизившись к занавешенному портьерами входу в кабинку, она выпрямилась и надменно произнесла: – Нас ожидают.

– Назовитесь, – угрюмо ответил один из охранников.

– Винтерс, – представилась Диана.

– Тарс Сивер, – быстро и легко соврал я.

К чести Дианы, она не подала виду, что удивилась моим словам.

– Сейчас узнаю, – ответил охранник и быстро нырнул за занавески. Не прошло и десяти секунд, как он вернулся обратно и тем же недружелюбным тоном произнес: – Сдайте оружие и можете войти.

Так мы и поступили.

Первое, чему я поразился, как только оказался внутри, были размеры, коих кабинка совсем не предполагала, но которые получились с помощью буров, углубивших ее в сам астероид. Серая и испещренная рытвинами порода служила стеной и своеобразным украшением. Ниже шли мягкие диваны с высокими, обитыми кожей незнакомого мне зверя спинками; в центре – приземистый столик с убегавшим к потолку пилоном для приватных танцев. В данный момент пилон пустовал, зато столик ломился от еды и напитков. Не на всякой станции столько найдешь. Хотя чего еще ожидать от контрабандистов? Шум главного отсека сюда практически не проникал. Даже музыку почти не было слышно. Прямо-таки чудо занавески.

Помимо нас с Дианой, здесь обнаружились и другие гости. Один синекожий анаки, смачно посасывавший трубку, пара зулланов, нагло пялившихся на мою спутницу, низкорослый курсу с зеленым ромбом на лбу и, похожий на откормленного мурафу, здоровяк в грязно-желтом шахтерском костюме. Он один занимал целый диван. Вместо правой руки из плеча здоровяка торчал механической протез, которым он весьма ловко орудовал, набивая свою утробу едой. Кого из них следовало называть Желтым Малышом, было неясно.

– Ты не похожа на проститутку, – проницательно заметил один из зулланов в сторону Дианы, едва мы вошли. Судя по сморщенному выражению, это обстоятельство его расстроило.

– Сочту за комплимент, – невозмутимо откликнулась она, обвела присутствующих взглядом и спросила: – Где Желтый Малыш?

– Сейчас появится, – нетерпеливо ответил здоровяк с протезом. – Присядьте-ка. Представление вот-вот начнется!

Ничего не понимая, я уставился на Диану, но та только кивнула, указав на один из незанятых диванов, куда тотчас же уселась сама.

Я не двинулся с места, пытаясь разгадать суть затевающегося фарса, но Диана прошипела:

– Риши, сядь!

Я подчинился.

Едва моя пятая точка коснулась скрипучей и неприятной на ощупь кожи, и без того неяркий свет в кабинке сделался еще более тусклым. Заиграла динамичная мелодия, под пилоном вспыхнули белые лампы и высветили полуодетую точеную фигурку, скатившуюся к нам через отверстие, проделанное в потолке.

Брат заядлого игрока и бабника, я был свидетелем множества пикантных моментов мекетовской частной жизни и пребывал в уверенности, что меня уже ничем не смутить. Я ошибался.

– Если бы здесь вдруг погас весь свет, твое лицо заменило бы лампу, – склонившись к моему уху, насмешливо шепнула Диана.

Всецело поглощенный невообразимыми пируэтами, которые вытворяла маленькая, но невероятно гибкая и грациозная представительница народа хэфу вокруг пилона, я едва слышал ее слова. Более того, практически позабыл, зачем вообще сюда явился. Все происходящее напоминало сон. Удивительный, безумный и вместе с тем завораживающий. Таинственный танец, таинственное освещение, таинственная музыка – словно часть колдовского ритуала, уводящего куда-то за горизонт событий, в иную реальность.

Когда музыка стихла, удивительная танцовщица грациозно спустилась со столика, чудом не перевернув ни одну из стоявших там плошек, и под слегка разрозненные аплодисменты малочисленной публики по-хозяйски устроилась на противоположном от нас с Дианой диване. Даже не подумав хоть как-то прикрыть чересчур откровенный наряд, расшитый многоцветными кристаллами, она закинула одну изящную ножку на другую и осведомилась неожиданно низким грудным голосом:

– Чем обязана визиту дочки великого лорда Орры? Или мне по-прежнему называть вас Винтерс, дорогая?

Вот тогда-то я и уронил челюсть на усыпанный объедками пол. В переносном смысле, разумеется. Но шок от того, что передо мной практически в чем мать родила предстала личность, в определенных кругах известная под именем Желтого Малыша, меньше не стал.

Не веря глазам своим, я в изумлении оглянулся на Диану. Но та, ничуть не смутившись удивительному разоблачению, спокойно отозвалась:

– Я должна впасть в ступор? Испугаться? Предложить деньги за молчание?

Желтый Малыш осклабилась, обнажив белоснежные зубки:

– Ну что вы, душа моя! Вы слишком ценный клиент, а я не занимаюсь глупым шантажом. Мое дело – знания, и вам это хорошо известно, дражайшая леди Орра.

Она и правда была желтой, примерно на полголовы ниже Дианы и выглядела настолько же дерзкой и беспринципной, насколько таковым казался ее наряд. Многие разумники, пожалуй, сочли бы хэфу настоящей красоткой: большие черные глаза (по-моему, чересчур большие относительно пропорций миловидного лица), шея слишком длинная и унизанная покрытыми купоросным налетом кольцами, но в остальном – идеал грации и женственности. Возраст только никак нельзя было определить. Но у хэфу для этого свои мерки.

– Вы признанный мастер своего дела, Желтый Малыш, – проговорила Диана.

– Дорогая похвала из уст тетийсской госпожи. – Протянув тонкую руку, хэфу взяла со столика одну из наполненных дымящейся жидкостью рюмок и, не моргнув глазом, опрокинула ее содержимое в себя. При этом блестящая лысая голова танцовщицы странно закачалась.

– И все же я стараюсь не переоценивать тех, кто на меня работает, – откликнулась Диана и будто бы невзначай глянула в мою сторону.

Причмокнув, Желтый Малыш вперила в собеседницу пристальный взгляд, будто впервые ее увидела:

– Какое интересное правило. – Желтый Малыш причмокнула тоненькими губками. – Угостить вас чем-нибудь? Хотите бульон трелапии? Продирает до самого жерла! – Не дожидаясь ответа, она кивнула громиле с протезом.

Но едва тот успел пошевелиться, Диана отрицательно качнула головой:

– Благодарю за предложение, но я не пью.

– Это для меня не новость, – хмыкнула Желтый Малыш, влив в себя еще одну порцию, и неожиданно переключила внимание на меня: – Должна сказать, неплохо выглядишь для мертвеца, которого насадили на штырь. Отчего ж решил представиться не своим именем? Или это тоже своеобразная проверка моей осведомленности?

Постаравшись изобразить на лице скуку, я признался:

– Мне показалось, мое имя вам не очень понравится.

Слегка удивившись, она выгнула тонко очерченную бровь:

– Вот как? И почему же ты так решил, позволь узнать?

Однако вместо того, чтобы порадовать Желтого Малыша ответом, я с тем же скучающим выражением заметил:

– У вас очень занятное хобби. Для информационного брокера.

Расправив плечи так, чтобы ее и без того примечательная грудь стала еще заметнее, танцовщица подалась вперед и заявила:

– Ну и что с того? Я разносторонняя личность. Не только просеиваю инфополе в поисках драгоценных крупинок, но и танцевать. К тому же дополнительный заработок еще никому не вредил, да и мальчикам нравится. Правда, ребята?

На ее призыв «ребята» тут же угодливо закивали, а сама хэфу продолжила:

– Я здесь уже столько лет, что и вспоминать страшно. На Дей-Прим часто некогда скучать, но временами выдаются долгие дни безделья. Приходится развлекать себя всеми доступными способами.

– Могу заверить, у вас неплохо получается, – сказал я.

Мечтательно закатив глазищи к потолку, Желтый Малыш саркастично вздохнула:

– Ах! Комплимент от сопливого человеческого юнца! О чем еще мечтать?!

Группка инородцев громогласно заржала. Но вместо того, чтобы стыдливо вжать голову в плечи, я только чуть улыбнулся и предположил:

– О чуть более понимающей аудитории, возможно?

Смех инородцев и ухмылку Желтого Малыша стерло, точно тумблер переключили. Посмотрев на Диану с некоторым вызовом, она осведомилась подчеркнуто деловым тоном:

– Зачем все же пожаловали ко мне на огонек, уважаемая леди?

Прежде чем ответить, Диана многозначительно покосилась на прислушивавшихся к каждому слову дружков танцовщицы. Мгновенно поняв намек, хэфу кивком указала тем на выход.

Даже не подумав возражать, пятеро инородцев поднялись с нагретых мест и выскользнули за ширму.

– Итак? Я слушаю.

– У нас есть несколько вопросов о Сивере и его так называемых друзьях из Ордена куатов, – тщательно подбирая слова, проговорила Диана. – После своей внезапной смерти, он оставил много незавершенных дел, и мне нужно прояснить некоторые из них. А, кроме как к вам, Желтый Малыш, обратиться некуда.

Невысказанная просьба заставила вернуться самодовольное выражение на нетривиальное личико хэфу:

– Если ты решила, что после его смерти я стану открыто трепаться о наших с ним сделках, то ты и вполовину не так умна, как считаешь. Те, кто приходит ко мне за помощью, нередко ценят молчание гораздо выше информации, которую получают. Уж такая подкованная в сфере интриг девица, как ты, должна понимать, что в подобном деле, когда конкуренты плодятся, точно боиджийские навозные мухи, репутация часто играет наиважнейшую роль.

Слова танцовщицы должны были, вероятно, задеть самолюбие Дианы, но если подобное и произошло, то внешне она никак этого не показала. Лишь улыбнулась:

– А мне казалось, у знаменитого Желтого Малыша совсем иные принципы.

– Что ж, ты ошиблась, – недобро сощурившись, отрезала миниатюрная хэфу.

Впрочем, Диану это не смутило. Она, очевидно, знала, о чем говорила. И с кем. Поэтому в ответ уверенно возразила:

– Сомневаюсь. Просто все дело в цене.

Желтый Малыш воззрилась на нее с куда большим вниманием и неожиданно усмехнулась:

– Неужто папочкины денежки настолько жгут карман, что ты так спешишь с ними расстаться?

– Как бы ни жгли, к делу это не имеет отношения и вас волновать не должно, – спокойно заметила Диана.

– Меня и не волнует, – с прежней ухмылочкой отозвалась танцовщица. – Выкладывай, чего надобно, и я назову свою цену.

Диана повернула голову ко мне и подала молчаливый сигнал. Она не знала, что о Сивере я говорить не собирался, поэтому, когда задал Желтому Малышу первый вопрос из тех, что держал в уме все это время, удивил сразу обеих:

– Зачем вы отправили леди Винтерс к Мекету Динальту?

Выражение лица хэфу сделалось ошарашенным:

– Что?

Трудно объяснить, почему я спросил именно об этом. Каким-то образом я чуял, что данное обстоятельство просто необходимо прояснить. Даже несмотря на то, что сам Мекет наверняка выспросил у нее обо всем прежде. Но он-то делиться секретами не спешил, зато слишком часто оказывался ключом ко многим загадкам из прошлого, так или иначе связанным с делом Дианы, а потому его никак нельзя было не брать в расчет.

– Ты о чем это, молокосос? – переспросила Желтый Малыш намного более резким тоном, в который раз демонстрируя не самый богатый словарный запас.

– Это ведь вы посоветовали Диане обратиться к нему, – напомнил я. – Вот и объясните, почему?

Хэфу занервничала и какое-то время молча переводила возмущенный взгляд с меня на Диану и обратно. Было видно, она не просто не ожидала такого вопроса. Он ей не нравился, и это наводило на дополнительные размышления.

– Причем здесь этот немытый китхожор? – поспешила спросить она.

Услышав весьма меткое определение Мекета, я постарался не улыбнуться.

– Просто ответьте на вопрос.

– А она сама разве этого сделать не может? – подобравшись, Желтый Малыш указала на Диану.

Я качнул головой, проговорив:

– Речь вовсе не о том, правда ли это. Я спросил, почему именно Динальт? Вряд ли во всей необъятной Галактике он единственный путный сыщик, которого вы могли столь любезно прорекламировать.

Желтому Малышу потребовалось несколько мгновений, чтобы обдумать мой вопрос. Ответила она, однако, с видимой неохотой:

– Он непросто хороший сыщик. Он – лучший. Это все знают.

– Все, кроме Серой Стражи, очевидно, – обронил я.

Не стану отрицать, было приятно наблюдать за тем, как чванливая спесь медленно сползает с ее желтого лица. Ненавижу, когда меня пытаются выставить наивным сопляком.

– А это ты сейчас к чему?

– Разве вы не знали, что Мекет некогда был одним из серых?

– Разумеется знала. Потому и помогала ему скрываться от них, как могла. Когда-то мы неплохо ладили. Можно сказать, даже дружили. Но с тех пор слишком много дерьма через шлюзы утекло… – Танцовщица замолчала, видимо, что-то прикидывая в голове, после чего подозрительно прищурилась: – А тебе какое дело?

– Я и не предполагал, что вы были настолько близки, – вместо ответа проговорил я, но это замечание было адресовано, скорей, самому себе, нежели собеседницам. Сколького же еще брат мне не рассказывал и будет ли конец его постоянным недомолвкам?.. Впрочем, быстро взяв себя в руки, я продолжил: – Все, чего я хочу, это знать, что именно Мекет сказал вам, когда был здесь в последний раз? Ведь из-за этого вы довольно сильно повздорили, не так ли?

Лицо хэфу пошло крупными пятнами, а глаза засверкали недобрым огнем. Казалось, Желтый Малыш вот-вот набросится на меня. Это настолько хорошо читалось на ее лице, что даже стало жутковато.

– Не твое это дело, мелкий проныра! – злобно прошипела она.

– Возможно, – уступил я, теперь с осторожностью. – Зато это дело леди Дианы. Вот ей и ответьте.

– И не рассчитывай! – отрезала Желтый Малыш. – С самого начала вы заявили, что хотите знать о Сивере. Так и спрашивайте о нем! Не смейте приплетать сюда и Динальта!

Стало ясно, продолжать выпытывать из нее что-либо бессмысленно. Ни угрозы, ни подкуп тут помочь не могли. И пусть мне удалось вывести ее из себя, Желтый Малыш все же оставалась слишком опытной по части ведения переговоров и, если не желала о чем-то говорить, склонить ее к этому силой было невозможно. Другое дело, что я вовсе не собирался сдаваться так скоро. Мне требовался ответ, и я в любом случае готов был его получить. А как еще это можно было сделать, не прибегая к тайному ящику, который всегда меня выручал?

Все случилось само, спонтанно и легко. Намного легче, чем когда-либо прежде.

Как только почуял брешь в психической защите хэфу, я ударил по ней со всей силы. И, сдается мне, Желтый Малыш даже не поняла, что произошло.

Едва приоткрылась крышка и невидимые щупальца Тени метнулись к ее возмущенному сознанию, мгновенно подавив любой намек на сопротивление, я получил возможность заставить танцовщицу развязать язык.

Стараясь не терять зрительного контакта, я повторил предыдущий вопрос:

– Что сказал вам Динальт?

Моргнув несколько раз, Желтый Малыш рассеянно произнесла:

– Он просто предупредил меня.

– О чем?

– О ведьме.

– О ком? – изумленно переспросил я, едва не разрушив хрупкую связь.

– О ведьме, лейре, – монотонно повторила хэфу, словно находясь в некоем трансе. – Той, что была зачинщицей всего творящегося среди куатов двадцать с лишним лет назад.

Услышав последнее, я с трудом удержался, чтобы не отвернуться и не посмотреть в глаза Диане: догадалась ли она, о ком речь? Но постарался отставить личные чувства в сторону.

– Что именно он сказал?

Продолжая смотреть на меня остекленевшим взглядом, Желтый Малыш проговорила:

– Он сказал, что она раскрыла наш с ним секрет, и хотел убедиться, что не я стала тому причиной. Он решил, будто я нарочно навела дочку Орры на него, а затем с той же легкостью сдала Сиверу, который изо всех сил старался защититься от ведьмы и был готов продать любого, лишь бы та его не тронула.

– Сивер знал эту ведьму?

– Он был ее ближайшим союзником много лет, пока не струсил и не сбежал.

Дышать стало тяжело. В голове пронеслось: «Неужели эта ведьма была той, о ком я думаю?». Грудь сдавило невидимыми обручами, но психической связи я не разрушил. Только спросил:

– Но вы ему Динальта не сдавали?

Хэфу отрицательно качнула головой:

– Хоть я и недолюбливаю Мекета, но не стала бы вот так подставлять. Пусть он и ублюдок, каких мало, а участи быть пойманным куатами вовсе не заслужил. Так что нет, я его не сдавала.

– Как насчет фебовцев?

– А что с ними?

– Им вы тоже ничего о Мекете не говорили?

– Они бы и сами не стали о нем расспрашивать, – откликнулась танцовщица. – Знаю, меня считают не слишком разборчивой в делах, однако рамки все же есть. От клана Феб я стараюсь держаться подальше. Даже на Дей-Прим нет более беспринципных и алчных подонков, чем эти гнилоеды.

Благодаря Тени, сомневаться в том, что все сказанное Желтым Малышом – правда, не приходилось. Однако мне не давал покоя еще один вопрос, и я не смог удержаться от того, чтоб не задать его:

– Если так, то каким образом ведьма узнала обо мне?

Недоуменно моргнув, хэфу смешалась.

– О тебе? – нахмурила она тонкие бровки.

Я тут же понял, что сплоховал. Ментальный мост, с такой простотой установленный с сознанием Желтого Малыша, вдруг начал стремительно истончаться, будто лед под палящими лучами солнца. И не было никакой возможности восстановить его вновь.

– Кто ты такой, китхи тебя задери?! – выдохнула танцовщица, почувствовав свободу воли.

Казалось, обогрев в кабинке врубили на всю. Лоб покрылся испариной, а шея взмокла настолько, что насквозь пропитала воротник туники. Ладони тоже вспотели. Тень снова убралась в ящик, а я сглотнул.

Диана, все это время в молчаливом напряжении наблюдала за происходящим, обеспокоенно поинтересовалась:

– Риши, что-то не так?

Я не ответил и продолжал сверлить Желтого Малыша пристальным взглядом, тщетно стараясь вернуть контроль над ситуацией.

Услышав мое имя, хэфу изумилась еще больше и переспросила:

– Риши?!

Я понял, что оно ей знакомо, отчего забеспокоился сильнее, поскольку не знал, чего ждать в следующий момент.

– Ты – Риши Динальт? Тот самый Риши, которого этот засранец скинул на мою шею, пока сам прятался от стаи серых псов? Тот, ради которого мне пришлось целый год разыгрывать из себя заботливую мамашу, кормить смесью и менять грязные подгузники?! И все это, чтобы тот хмырь спокойно отсиделся в занюханном гадюшнике, а потом, без каких-либо объяснений, просто нарисовался и забрал ребенка с собой?!

Не зная, что ответить, я лишь недоуменно смотрел в совершенно незнакомое лицо танцовщицы с приоткрытым ртом. Новость была похожа на удар молнии по макушке. И, несмотря на то, что шокировала далеко не так сильно, как недавние признания Аргуса, все равно нанесла ощутимый урон стене моего самообладания. Какие уж там попытки вернуть ментальный контроль!

Наконец я пробормотал:

– Что-то не припомню я вас совершенно.

А Желтый Малыш сорвалась с места, приставила дуло вдруг откуда-то взявшегося у нее в руках бластера к моему лбу и злобно прошипела:

– Когда он забрал тебя, я переживала, потому что слишком сильно привязалась к маленькому Риши. Я смирилась с этой болью и решила думать, что мой малыш умер. Пусть лучше так оно и будет!

– Эй! Погодите-ка! – возмутился я, подняв вверх ладони. – А я-то в чем виноват?! Кроме, очевидного.

– Твоя вина в том, что из невинного младенца ты превратился в омерзительное по своей сути создание, чье существование – извращение природы! – заявила она. – Тени пятнают все, к чему бы ни прикоснулись. Но далеко не только лишь лейры да шаманы способны эти пятна замечать. Я тоже кое-что умею. Могу учуять движение потока Теней. Особенно, когда им так неумело пользуются. Да, ты не лейр, но нечто настолько близкое к ним, что разницы почти никакой! Готовься сдохнуть!

Пот уже сыпал градом. Сведя глаза к продолговатому черному дулу, упиравшемуся в центр моего лба, я все больше соглашался с мыслью, что приходить сюда не следовало. Стараясь, чтобы голос звучал ровно, я спросил:

– Вы, что же, хотите просто пристрелить меня? Вроде бы, ничего непростительного я вам не сделал.

– Разве? – неприятно оскалилась хэфу, чуть сильнее надавив на бластер. – А как же попытка управлять моим сознанием? Или ты решил, раз владеешь такой силой, значит, имеешь право делать все, что заблагорассудится? Ну уж нет, милый мой, за такие проступки надо платить. В твоем случае платой станет аккуратная черная дырка между глаз, которая заодно послужит отличным предупреждением Динальту, что прошлое всегда возьмет за жопу, сколько ни бегай! Думаю, леди Орре не затруднит доставить послание адресату?

Диана рядом со мной неуверенно заерзала, а затем сказала:

– А это как посмотреть. – В следующий миг она вытряхнула из рукава спрятанный в нем мини-бластер и навела его на танцовщицу.

– Надо бы приказать охране обыскивать посетителей тщательней, – с ложной досадой пробормотала Желтый Малыш.

– Знаете, если не уберете оружие и не оставите нас в покое, следующего раза может и не быть, – заметила Диана.

Хэфу снова широко ухмыльнулась. Она по-прежнему смотрела на меня и будто прикидывала, стою ли я риска собственной жизнью ради сиюминутного удовольствия.

– Хорошо, – наконец сдалась она, отвела оружие в сторону и отступила к дивану. Взяла со стола очередную рюмку и, выдохнув, залпом осушила ее. – Можете убираться отсюда ко всем чертям, лейрам или другим мерзотным тварям. Я вас больше не держу. Ребятам скажу, чтоб на выходе не трогали, но запомнили в лицо. С этой минуты, что бы там ни стряслось, дорога сюда вам заказана. И говоря «вам», я имею в виду вас обоих. Пусть вы и прибыльный клиент, леди Орра, зря приволокли сюда этого урода.

– Разве я урод? – удивился я.

– Валите! – взвыла Желтый Малыш.

Я думал, она вот-вот набросится на меня, и едва встал с места, чтобы бежать, но тут тяжелые портьеры, отделявшие кабинку от остальной забегаловки, с громким треском разорвались. Я, Диана и Малыш уставились на здоровяка с протезом, который, путаясь в тряпках, ввалился внутрь. Одутловатое лицо бедняги перекосило от ужаса, а посреди торса кровоточила сквозная рана.

– Мать, походу, мы нарвались, – пропыхтел он и тяжелым кулем замертво рухнул на пол.

– Это еще что?! – вскочила Желтый Малыш, снова хватаясь за бластер.

Снаружи доносились звуки отчаянной борьбы, в итоге занявшей не больше трех-четырех секунд. Сначала звонко взвизгнула певичка, затем в тон ей ответил какой-то инструмент. До этого момента ненавязчиво льющаяся музыка резко громыхнула и стихла. Еще несколько мгновений слышались чьи-то отчаянные вопли и звуки жуткого стрекота, после чего в баре воцарилась мертвая тишина.