Глава 15

Гранин немного помедлил, прежде чем щёлкнуть по ссылке, которую прислал ему Розен. Он был практически уверен, что увиденное не поднимет ему настроения.

Сайт назывался «АНТИЗЕЛАНД». Посетителей встречал яркий баннер: «ПРОШЛА ЗИМА, НАСТАЛО ЛЕТО – СПАСИБО ЗЕЛАНДУ ЗА ЭТО!»

Пётр Яковлевич на секунду прикрыл глаза рукой. Кошмар! Детский сад! Хотя по сути верно – с этим не поспоришь.

На главной странице сайта была выложена большая подробная статья, в которой разбирались все зеландовские ляпы и давались ссылки на источники зеландовского вдохновения, о которых сам Зеланд скромно умолчал. Текст статьи был также разбит на небольшие – минут по десять-пятнадцать – видеоролики, которые, как догадывался Гранин, уже разошлись по интернету (краем уха он слышал что-то про вирусную рассылку, которую предлагал Розену стажёр).

Пётр Яковлевич кликнул по одному из роликов, который был озаглавлен «Намерение не работает. Почему?». Видеоряд был абстрактно-нейтральным, закадровый голос – хорошо поставленным и отстранённым. По общей стилистике и атмосфере всё это напоминало голливудскую «Матрицу», а местами (особо слащавыми и приторно-идиллическими) – буклеты «Свидетелей Иеговы». Так же как и ролики самого Зеланда, впрочем.

«Практика Трансерфинга предлагает нам управлять реальностью посредством манипуляции Намерением. Но многие ли могут похвастаться тем, что им это удалось? Давайте попробуем разобраться, нет ли в этой простой технике какого-либо нюанса, который не сумел донести до своих последователей Вадим Зеланд.

Для этого следует вспомнить, что само понятие о Намерении он позаимствовал у Карлоса Кастанеды, в концепции которого Намерение – сила внешняя и объективно существующая. Те, кто читал книги Кастанеды, наверняка обратили внимание, что ему – человеку в мире магов не случайному – пришлось немало потрудиться, чтобы увидеть энергетическую основу мира, пройти долгий и нелёгкий путь, чтобы понять суть идеи Намерения и научиться соединять своё намерение с Намерением внешним. Именно это и выбросил из кастанедовской концепции Вадим Зеланд – Путь – ту работу, которую необходимо проделать, чтобы оказаться в состоянии управлять своей жизнью и своей реальностью…».

В дверь постучали, и Пётр Яковлевич нажал на паузу. В кабинет опасливо заглянул Розен. Было забавно видеть, что он волнуется, ожидая реакции на свой шедевр.

– Ну как? Посмотрел? – Розен по обыкновению не вошёл, а просочился внутрь. Несмотря на отсутствие уверенности в его взгляде и позе, пульсирующее в нём радостное возбуждение от содеянного было настолько очевидным, как если бы он светился изнутри и переливался разноцветными лампочками как новогодняя ёлка.

Гранин, подперев голову кулаком, некоторое время глядел на это чудо молча.

– Ты зачем полностью передрал у Зеланда формат подачи материала? – вздохнул он наконец.

– Так это ж пародия! Так и должно быть. – Розен прищурился близоруко, пытаясь понять выражение лица собеседника, и, доверчиво улыбаясь, подошёл к гранинскому столу поближе.

– Начальство, скорее всего, не оценит, – усмехнулся Гранин. – Не бросишь меня, когда я вылечу из Конторы с волчьим билетом?

Розен азартно блеснул глазами – ну, конечно, для него же борьба как наркотик!

– Я всегда с тобой! – пылко заверил он.

Гранин на это только натянуто улыбнулся – на деле отвечать за всех (как всегда) он будет перед начальством один.

Розена подобная реакция заметно расстроила – видно, почувствовал себя виноватым. Он повздыхал, помялся, глядя на Гранина сочувственно и жалобно одновременно, а потом просто наклонился и влажно чмокнул его в губы.

Тот растерянно облизнулся. Странное тепло растеклось от этого поцелуя в груди – будто что-то внутри растаяло. И оказалось, что беспричинная розеновская жизнерадостность передаётся воздушно-капельным путём, потому что губы сами собой растягивались теперь в улыбку и съезжаться обратно не желали.

– Спасибо.

Что сказать ещё, Гранин не знал – все слова и даже мысли куда-то разбежались. Он просто смотрел на сияющего Розена, как дети глядят на первый снег – с бескорыстным восхищением, понимая, что такое чудо не прикарманить – и улыбался. Даже трезвон подключённого к внутренней линии телефонного аппарата не развеял очарование момента.

– Гранин слушает. Да, конечно. Сейчас подойду. – Пётр Яковлевич встал, застегнул пиджак, пригладил волосы. Жесты его были по-военному экономны и словно бы заучены. – Начальство вызывает, – коротко пояснил он.

– Давай я с тобой пойду! – взволнованно предложил Розен.

Герой!

– Нет. Сиди здесь и жди меня. Каждый делает свою работу. Ты свою уже сделал. – Проходя мимо Розена, Пётр Яковлевич ободряюще похлопал его по плечу.

Розен в ответ полез обниматься. Пётр Яковлевич сильно слукавил бы, если бы сказал, что подобная непосредственность его раздражает. Нет, он даже поймал себя на мысли, что с удовольствием никуда бы не пошёл, а остался бы обниматься с Розеном и дальше, но – работа…

– Не исчезай, – строго приказал он Розену перед тем, как выйти за дверь.

Тот только руки к груди прижал и головой замотал – мол, ни Боже мой! И Граниным вдруг овладела странная уверенность – всё будет хорошо! И даже лучше.

***

Тонкая фарфоровая чашечка в руке Главного словно бы хрупнула, когда он ставил её на блюдце. Свою Гранин опустил на крохотную тарелочку в форме устричной раковины почти беззвучно – в его руках вообще всё тонкое и мелкое смотрелось уместно. Ему хотелось доверить и младенца, и часовой механизм, и тонко вылепленную фигурку из необожжённой пока глины, которую так легко смять в кулаке.

Главный не был человеком ни резким, ни злым. Он не был громилой. Рядом с ним хотелось почему-то уснуть – все впадали в какое-то оцепенение и тягучую покорность. И, тем не менее, за предметы в его руках было страшно. И, наверное, если бы не гипнотическое воздействие его присутствия, то и просто было бы страшно. Хотя и не было в его довольно-таки заурядной внешности ничего ни пугающего, ни зловещего.

– Не могу не отметить, что и замысел, и исполнение фееричны, – весело говорил Главный. – Герман Розен несомненный талант – мы все прекрасно об этом знаем. Но, Пётр Яковлевич, положа руку на сердце – разве у нас есть силы и время на эти сложные игры?

– Вы предлагаете запереть их всех в одном сарае и разом поджечь?

Гранин сам ужаснулся своей дерзости, но удержаться от язвительного замечания не смог – похоже, Розен поселился внутри него уже окончательно и периодически на правах совладельца уверенно подавал голос.

Главный посмотрел на Петра Яковлевича с интересом.

– Смелое решение. Но неэффективное.

– Разве?

– Конечно. Ясно же, что если обезвредите этих, появятся следующие.

– Значит, будем искать Архитектора? – не удержался от шпильки Гранин.

Главный захохотал – мягко так, добродушно, безо всякого там рокота и демонических обертонов.

– Вы даже шутить научились! – умилился он.

Гранин покраснел. Его личность под воздействием Розена мутировала так стремительно, что он не успевал маскировать очевидные изменения.

А Главный продолжал посмеиваться.

– Что дальше? Отпустите волосы до плеч, наденете брюки клёш и рубашку в цветочек и отправитесь бродить по свету, призывая всех заниматься любовью, а не войной? 

Гранин сразу вспомнил про устав – выпрямился, задрав подбородок, и ответил безликим:

– Виноват. Исправлюсь.

– Ну-ну! Так сразу и виноват! Просто не забывайте, дорогой мой Пётр Яковлевич, что ваша основная задача – страховать Розена. А то ведь он по крыше ходит, под ноги не смотрит… Эйфория – его естественное состояние, но вы должны оставаться трезвым. Понимаю, это сложно. Но вы… дозируйте. А так – вы идеальные напарники. Ну, это вы и сами знаете… Лично я в вас верю.

– Разрешите идти?

– Ступайте, конечно. Мы ведь всё уже обсудили. И не стесняйтесь других сотрудников к делу привлекать. Помните, что в безопасности мы только в двух случаях: либо нет нас, либо их. Как видите, мирно сосуществовать они не желают.

Гранин сдержанно склонил голову в знак согласия, пожал протянутую ему руку и собрал в папку свои бумаги. Уже у двери он нерешительно остановился, откашлялся и с надеждой спросил:

– А что насчёт моей отставки? Вы обещали подумать.

– Обещал, значит, подумаю, – по-отечески улыбнулся ему Главный. – Не переживайте, Пётр Яковлевич. Я помню о вашей просьбе и ищу вам замену. Но – сами понимаете… А вы, значит, всё-таки хотите – в брюках клёш?..

Гранин покраснел так красноречиво, что и без слов стало понятно – Главный видит его насквозь.

– Вы считаете, что я совершаю ошибку?

– Не считаю. Всему своё время. Возможно, для вас пришло время покинуть эти стены. Но если это случится, то точно не в разгар такой ответственной операции!