Глава 16

– Ты веришь Главному?! – Розен светил своими голубыми глазами как фонарями – словно внезапно вернувшаяся в октябре голубизна просторного неба аккумулировалась в его голове и подсвечивала взгляд изнутри.

– Герман, я работаю под его началом уже очень долго, и у меня нет причин… – терпеливо начал Гранин.

– При чём здесь доверие?!! – звонкий розеновский голос разнёсся в этот момент, наверное, по всему этажу. – Ты понимаешь его слова буквально! Ты не догадался, чего он хочет на самом деле?!!

– Чего же он хочет, по-твоему, «на самом деле»? – смиренно вздохнул Гранин.

Розен широко распахнул глаза, словно такую детскую наивность во взрослом человеке видел впервые, и это поражало его до онемения.

– Он хочет использовать тебя, – жалостливо, как провинившемуся ребёнку, принялся растолковывать он. – И твоё служебное рвение. Вот он сказал: либо мы, либо они, и ты, что же, пойдёшь теперь и всех зачистишь?

– Не я, – сухо ответил Пётр Яковлевич. – Для этого есть ребята этажом выше.

Розен задохнулся от возмущения. Воздел руки кверху, бессильно потрясая ими над головой. Прошёлся по гранинскому кабинету взад-вперёд.

– Значит, ты соберёшь сейчас этих ребят, озвучишь им задачу, раздашь ориентировки и будешь вычёркивать из списка тех, кого успешно устранили? – стараясь быть спокойным, доброжелательно уточнил он. И склонил голову набок таким бессознательно-кокетливым невинным движением, что Гранин невольно подобрался – как в присутствии женщины, чьи желания нужно предупреждать, за которой нужно ухаживать и вообще быть перед ней джентльменом, чтобы не опозориться навеки во мнении света.

Проклятые рефлексы! Или это профессиональная деформация вечного защитника? Точно пора менять род деятельности.

– Сначала я выслушаю тебя, Герман. – Пётр Яковлевич устало выдохнул. – А потом приму решение, как поступить. Потому что здесь решения принимаю я, – веско добавил он. – Так на что ты хотел открыть мне глаза?

Розен невольно хохотнул – так снисходительно, по-взрослому это прозвучало.

 – Петь, ну сам подумай, – подходя поближе и заботливо оглаживая лацканы гранинского пиджака, душевно проговорил он, – что будет, когда ты примешься за дело?

– Что?

– Жертвы! «Что», – добродушно передразнил его Розен. – А это значит, что они испугаются. А если испугаются, значит, запросят пощады. Вот тут-то и появится Главный. И заключит с ними перемирие на тех условиях, что устраивают его, но сейчас вызывают у противной стороны только смех своим неоправданным замахом.

– Хороший план, – машинально одобрил Гранин. И обмер под уничтожающим взглядом Розена, из глаз которого от возмущения, казалось, посыпались искры. Руки от гранинского пиджака тот сразу отдёрнул.

– Хороший?! Ты пошутил?! – пронзительный как сирена розеновский голос снова резанул слух похлеще ультразвука. Гранин поморщился – хорошо, что до таких децибел Розен докручивает его крайне редко.

– Я чисто теоретически – с точки зрения эффективности… – виновато забормотал Пётр Яковлевич, с опаской глядя на искрящего гневом Розена.

– Вы здесь все, что ли, такие – с дефектом?! – давясь возмущением, вытолкнул из себя Розен. И крепко потёр пальцами лоб. Выдохнул. Прошёлся. – Значит, так. Слушай, что я думаю по этому поводу, Груня. С каждым – С КАЖДЫМ! – надо разбираться индивидуально. Это долго. Зато такой подход решает проблему – раз и навсегда, а не блокирует её. Понимаешь?

Гранин дисциплинированно кивнул.

– Эффективно обезвредить потенциальную опасность – это не уничтожить и не закрыться, – с напором продолжил Розен, – это перестать представлять интерес. Желание – это топливо, оно даёт воле импульс, который прочерчивает вектор движения человека. Нужно рассеять это желание, то есть – трансформировать того, кто по другую сторону границы. И он сам уйдёт. Вот это – эффективно. Потому что он уже не вернётся, как обязательно случится, если ты его уничтожишь. Ты же понимаешь, что уничтожить можно лишь здесь и сейчас – то есть это кратковременная мера – и через время всё вернётся и тебе снова придётся иметь с этим дело. И – да – нам следует стать ещё менее заметными. Так я вижу проблему. И если ты планируешь воплощать в жизнь план Главного, я сейчас же разворачиваюсь и ухожу. Совсем. Ты меня понял?

Пётр Яковлевич заволновался, и это было очень заметно по обозначившимся на лбу морщинам и растерянному взгляду. Он машинально схватил Розена за локоть.

– Не надо уходить, Герман! Я уже говорил тебе – мы работаем вместе, и твоё мнение для меня очень важно. – Под удивлённым розеновским взором он опомнился и руку убрал. – Кроме того, я согласен с тобой, – уже более сдержанно продолжил он. – У нас другая задача. Те радикальные меры, которые предложил Главный, проблему отнюдь не решают. За нами должно оставаться чистое полотно, а не колтуны и разрывы, которые потом всё равно придётся кому-то распутывать и штопать.

Розен сначала недоверчиво, по-птичьи склонил голову набок, прищурился. Потом, видимо, что-то решил для себя.

– Рад это слышать. Надеюсь, это не просто слова?

– Я похож на того, кто не отвечает за свои слова? – нахмурился Гранин.

Розен понял, что перегнул палку, устыдился и, видимо, не найдя сразу нужных слов, с виноватой улыбкой потянулся указательным пальцем и попытался разгладить глубокую складку меж гранинских бровей.

– Ты похож на человека, который давно не брал отпуск, – решил пошутить он.

– Вот закончим дело, поженимся и – в отпуск! – зло отшутился Гранин в ответ. Какого чёрта Розен позволяет себе всё, а его заставляет чувствовать себя виноватым за каждое непротокольное прикосновение?!

– В свадебное путешествие, ты хотел сказать?

– Да! Именно это я и хотел сказать. – Гранина начала раздражать даже розеновская щепетильность в отношении терминов, которая всегда была так близка его порядколюбивому сердцу. – Пойди пока посмотри рекламные буклеты. Мне нужно работать.

– И платья? – Розен уже с трудом сдерживал смех.

– Герман, если ты захочешь красивую церемонию и платье, я не буду против. Иди, иди, – взмолился он.

– Хорошо, дорогой. – Розен игриво чмокнул воздух и порхнул к двери. – Как ты думаешь, голубой мне пойдёт? – театрально задумался он, взявшись за дверную ручку.

– Почему голубой? – не сразу сообразил Гранин, а когда понял, сплюнул в сердцах и сдержанно рявкнул: – Да, это, несомненно, твой цвет. И перья не забудь!

Розен глянул с наигранной укоризной и наконец вышел.

Балаган, а не контора!

***

– Герман Львович, а писатель-то женился! – бодро сообщил стажёр.

– Да ты что?! – радостно вскинулся Розен, опуская на диван пачку мятой бумаги, в которую превратились в его руках стажёрские отчёты. – Откуда узнал?

– Так он фотки в сеть выложил и пост соответствующий разместил.

– Покажи, – потребовал Розен, в два шага оказываясь рядом и заглядывая в монитор. – Ты ж моя прелесть! – умилился он, отмечая про себя цепкий взгляд невесты. – Можешь писательское дело в архив отправлять – от такой не рыпнешься. Будет теперь гнездо вить под её чутким руководством.

Он задумался, прикусив губу, нерешительно вытянул из кармана телефон и скользнул пальцами по экрану, но так и не открыл список контактов.

– Слушай, Жорик, а хочешь к соседям в гости со мной сходить? – натянуто улыбнулся он. – Ты же там никогда не был?

Георгий ожидаемо вдохновился и энергично закивал, с готовностью привстав в кресле.

Розен, видя такой энтузиазм, просиял.

– Ну, пойдём тогда. Прямо сейчас.

– А Петра Яковлевича предупредить? – насторожился Георгий.

– Никого мы предупреждать не будем, – недовольно отмахнулся Розен. – С чего бы это? Пошли. И дверь запереть не забудь.

Георгий послушался – любопытство оказалось сильнее боязни получить дисциплинарное взыскание от Гранина, который на самом-то деле чётко проинструктировал стажёра на случай подобных экспромтов со стороны Германа Львовича. Но, честно говоря, Георгий не придал особого значения этому пункту инструкции – что может случиться в стенах Конторы с её собственными сотрудниками?

Впечатлиться неуютом находящегося над ними этажа стажёр не успел – Розен своими длинными ногами преодолел расстояние от лестницы до единственной видимой двери молниеносно. С натугой оттянув дверь на себя, он с благодарностью принял помощь Георгия, который поспешил её придержать, шагнул внутрь, воздев патетическим жестом руки кверху, и зычно провозгласил:

– Позовите мне Вия!

– Сейчас, – буднично раздалось из полумрака.

Розен нервно выдохнул, оглянулся и вдруг крепко схватил стажёра за руку, подтягивая к себе поближе. Георгий заметил, что глаза у Розена возбуждённо сверкают во тьме и весь он напряжён так, что едва не вибрирует. Впрочем, Розен всегда был странным, поэтому особо рефлексировать Георгий на эту тему не стал. К тому же очень скоро его внимание отвлёк на себя весьма колоритный персонаж: длинный, весь в чёрном парень со змеиной улыбкой на тонких губах и гипнотическим взглядом бездонных чёрных глаз.

– Рисковый ты человек, Розен, – ласково пропел он, склоняя голову набок, – но сообразительный. – Он скользнул заинтересованным взглядом по коренастой фигуре стажёра. – Держи своего помощника крепче и не отставай. – Он стремительно пошагал вперёд, ловко петляя между неожиданно вырастающими из темноты стеллажами и столами.

Оказаться после этого хаоса и мрака в светлой и яркой гостиной было приятно. Золочёная мебель с красной обивкой, пышные драпировки на окнах, весёлый огонь в беломраморном камине и глянцевые блики наборного паркета смотрелись так нарядно и жизнеутверждающе, что недавние блуждания во тьме казались неясным путаным сном, не имеющим с реальностью ничего общего.

– Чего хотел? – с неподдельным любопытством спросил чёрный, жестом предлагая гостям усаживаться на диванчик. Сам он с комфортом устроился в кресле, протянув ноги в остроносых лаковых туфлях к огню.

– Поблагодарить, – широко улыбнулся Розен. Вопреки своему обыкновению он не сутулился, сидел ровно, выпрямившись как стрела, но при этом был напряжён так, словно ему вкололи дозу адреналина и он готов в любую секунду сорваться с места и пробежать марафон.

Чёрный, наоборот, был расслаблен – растёкся в кресле и зачарованно уставился на огонь.

– За писателя-то? Не стоит. Мы с ребятами прикинули, что так в самом деле будет проще. Работы нам и без того хватает. А чего ещё хотел? – понимающе усмехнулся он.

– Мне нужен аналитик, – твёрдо сказал Розен.

Чёрный разулыбался так елейно, так сладенько, как маньяк, пытающийся расположить к себе жертву.

– А мне нужен человечек дела в архиве разгрести, – умильно пропел он. – Дашь своего стажёра на подмогу?

– Не вопрос, – небрежно пожал плечами Розен.

У Георгия появилось ощущения, что его только что продали как крепостного. Это нормально?