Глава 8

    Виктор прекратил бушевать в своей комнате, спустился вниз и налил себе стакан излюбленного виски. Залпом осушил и хряпнул стакан об стол. Стекло жалобно звякнуло, но не разбилось. В этот раз он себя уже контролировал.

    На кухню зашел Дмитрий и покосился на разозленного шефа.

    — Хозяйка приказала вызвать ремонтника, — доложил он.

    — Ну так вызови, — отрезал Виктор, печально глядя на бутылку с виски. Напиваться прямо сейчас было паршивой идеей. Но и не напиться просто невозможно. — Дим, она догадается раньше или позже.

    Дмитрий был единственным посвященным в истинное положение дел, Виктор доверял ему и всегда полагался на его мнение. Вот и в этот раз он хотел получить совет или подсказку от верного соратника. То, что Дмитрий оставался человеком, было его личным выбором и пожеланием. «Хочу умереть, как подобает» — однажды сказал Дмитрий, и Виктор уважал его желание.

    — Ну так скажи ей, — отрезал тот, с завистью глядя на виски. Уж ему на службе пить на полагалось. Хотя обстановка в доме способствовала.

    — Ага, и выслушай в очередной раз кучу нелестных слов о том, какая я скотина, монстр, тварь и вообще, — Виктор вздохнул и взглянул Дмитрию прямо в глаза. — Надо было брать ту Свету… но она же тупая, как мой ботинок.

    — Тебя не поймешь. Тупую не хочешь, умная не нравится, — добродушно заворчал Дмитрий. — Определись, чего ты хочешь — умную самостоятельную женщину или очередную дурочку, мотающую тебе нервы.

    — Мне и умная нервы мотает, — махнул рукой Виктор.

    — Так ты же сам ей ничего не объясняешь. Даже бреда какого-то не придумаешь, — Дмитрий открыл холодильник и достал палку колбасы. — Вот зря ты, конечно, кровососом стал. Так бы и ел нормально, и с девочками проблем бы не было. Ты бы с ними спал, а не грыз.

    — И умер бы я еще в семидесятых годах, — парировал Виктор. — Твои родители бы еще даже не познакомились, наверное, в школу бы ходили, а Лиды в проекте не существовало.

    — Зато ты бы прожил простую человеческую жизнь. А то ты похож на человека, который хочет сесть на два стула — и вечную жизнь тебе подавай, и хочешь остаться простым парнем. Так не бывает, — Дмитрий нарезал колбасы, достал нарезной хлеб и пачку масла, соорудил себе бутерброды. — Вот что я тебе скажу — или придумай внятную байку, которую скушает твоя жена, или скажи ей правду. Иначе она сама придумает такое, что правда покажется тебе детской сказкой. Уж поверь мне.

    — Я знаю, что у женщин богатая фантазия. Она по одному волосу целую теорию построила. И даже недалеко ушла от правды.

    — Ну так грыз бы свою зазнобу в гараже, на кой черт ты ее в ванную потащил?

    — В ванной проще отмыть кровь, — отмахнулся Виктор.

    — Ну да, и ты забыл, что ванная теперь общего пользования, — Дмитрий довольно жевал бутерброд.

    Хлопнула кухонная дверь. Виктор пораженно обернулся — на пороге стояла Лида, полностью одетая и с сумкой.

     — Я — к брату, — пояснила она.

    — Поедешь с Сашкой, — тут же решил Дмитрий и стал набирать номер в телефоне.

    — Не слишком ли поздно для поездок? — Виктор смотрел в упор на Лиду, пытаясь представить, как будет выглядеть этот разговор. Да уж, кажется, она его пошлет. Нет, не разведется, но хоть на какое-то подобие отношений рассчитывать не придется.

    — Шесть часов вечера, у меня есть три часа, чтобы съездить туда и обратно, — Лида демонстративно подняла старенький телефон. — Тем более на машине быстрее, чем на маршрутках с пересадками.

    — Ладно, будь осторожна. Если что-то пойдет не так — сразу звони, — Виктор так же демонстративно положил телефон на стол. — Я буду дома.

    Лида кивнула и вышла.

    В больнице Лида привычно облачилась в выданный халат и натянула маску. В онкоотделении требовалось соблюдать режим и защищать больных от бактерий, принесенных на одежде и на теле. Саша пошел за ней, хотя она и предложила ему подождать в машине. Больница — не лучшее место для молодого здорового парня. Но тот не согласился просто ждать, тем более вечером, «когда может случиться много чего». О чем шла речь, Лида не поняла, но решила, что охраннику виднее. Впрочем, она так и не поняла, кем на самом деле являлись эти ребята — охранниками или телохранителями — ведь они по очереди исполняли все приказы Виктора и могли быть даже курьерами при необходимости.

    Когда Лида поднялась на третий этаж, то увидела нездоровую активность. Возле одной из палат суетились врачи, медсестры, санитары. А потом из нее вывезли каталку с накрытым белой простыней телом. Сердце Лиды ухнуло куда-то в пропасть, когда она подумала, что это может быть Сережа. Она рванула по коридору, оставив далеко позади Сашу, не понявшего ее порыва. К чести охранника, нужно сказать, что он сразу же побежал следом, добавляя суеты в творящийся организованный хаос.

    — Сережа?.. — растерянно выкрикнула Лида, глядя на тело в каталке. Она подскочила ближе и откинула простынь.

    На каталке лежала старуха, худая, изможденная, с запавшими глазами, лысая, лишь редкие волоски на висках торчали в разные стороны.

    — Женщина, отойдите, — крикнул кто-то из санитаров и отпихнул в сторону Лиду. Та покорно отползла к стене, пытаясь прийти в себя. Она поверила, что там может быть ее брат. Она сдалась.

    — Лид, все нормально, Сережа стабилен, — одна из медсестер, кажется, Таня, подхватила ее под руку. — Это твой мордоворот? — спросила она, отводя девушку к палате.

    — Да, это охранник, приставлен женихом, — вяло пояснила Лида. Она все еще глубоко дышала, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Сердце стучало, как бешеное. Теперь, когда начало отпускать, Лида поняла, что у нее дрожат ноги.

    — Ну тогда пусть тут подождет. Там твоя мама, — Таня открыла дверь соседней палаты, где и лежал Сергей.

    Лида сейчас никак не была готова к встрече с матерью, но покорно вошла внутрь. На узкой больничной койке лежал Сережа — такой же худой, изможденный и лысый после химиотерапии. Он уже неделю был без сознания, врачи подключили его к аппаратам, все это пищало и подмигивало, показывая кардиограмму и пульс, но Лида не разбиралась в аппаратуре. Она только знала, что ее брат был стабильно плох уже длительный срок и не собирался выздоравливать несмотря на все усилия.

    Рядом с кроватью на трехногом стуле сидела мать — сгорбленная от горя, рано поседевшая, усталая и замученная двумя работами. Ей лишь недавно исполнилось сорок пять лет, но выглядела она, казалось, на все шестьдесят. Потемневшая, замученная постоянными переживаниями, нехваткой денег и попытками сделать хоть что-то для сына. Она медленно подняла голову и взглянула куда-то сквозь Лиду.

    — Явилась-таки.

    — Да, — Лида шагнула ближе, боясь нарушить покой в палате. Хотя Сережу уже мало что могло потревожить.

    — Что нового? — равнодушно проронила мать, словно бы ничего нового ее на самом деле не интересовало.

    — Я замуж выхожу в среду, — тихо ответила Лида, сжимая сумку. В голове билась шальная мысль — не совершает ли она ошибку, которая может стоить ей жизни? Но шанс у Сереги еще был. Он ведь всегда боролся, всегда дрался до конца. Даже когда его побили соседские мальчишки, он дрался, пока не упал. Даже когда в школе заступился за какую-то девчонку и был избит пацанами из старших классов.

    — Нашла время. Тут брат больной, а ты надумала заниматься личной жизнью, — горько проговорила Марина, глядя на сына с любовью и нежностью.

    — Я делаю это ради него. Если ты не помнишь, я тебе уже это говорила. Человек, за которого я выхожу замуж, оплатит его лечение, — Лида постаралась держать себя в руках и говорить шепотом, но сорвалась на шипение.

    — Ну да, нужно это ему, как же. Скажи правду — тебе осточертела больница, тебе надоели мы с Сережей, ты не хочешь работать и не хочешь давать деньги, чтобы его вылечить. Поэтому ты нашла богатенького папика и скоро укатишь из города на острова, — мать говорила со злостью, почти с ненавистью, хотя в ее глазах светилась любовь. Любовь к сыну, а не к дочери.

    Лида нервно переступила с ноги на ногу. Такой версии от матери она не ожидала. Марина всегда была себе на уме, но придумать столь жестокую историю могло только совершенно больное воображение.

    — Я все делаю ради брата! — громко зашептала она. — Не веришь? На тебе деньги, иди, трать на него, на себя, — она достала из сумочки пачку купюр, снятых в больничном банкомате и положила их на кровать рядом с ногой Сергея. — Я пожертвовала своей всей будущей жизнью, я буду жить с нелюбимым человеком, который никогда не позволит мне сбежать. Он приставил ко мне своих мордоворотов, он прослушивает мой телефон. Он знает, где я и что делаю круглые сутки. Ты серьезно думаешь, что я этого хотела всегда?

    — А тебе разве плохо? Я видела, чем ты вчера набила наш холодильник! — взвилась Марина, буквально подскочив со стула. — Там мясо, рыба, сыры, там куча масла, пять пачек масла, Лида! Там банки с консервами. В шкафу полно круп и макарон. Ты думаешь, я слепая и не отличу дешевые макароны от дорогих?! Думаешь, я не понимаю, как ты заработала эти деньги?

    Она обвиняюще наставила на дочь палец. Лида медленно отступала, чувствуя себя оплеванной. Она же искренне хотела помочь брату и матери, а в ответ получала лишь тонну презрения и ненависть. Правду говорят — младших детей родители любят больше. И к сожалению, их семья не стала исключением.

    — Ты, дешевая шлюха, продалась за макароны и колбасу! — выкрикнула Марина, сверкая глазами. — Так иди к своему любовнику и больше не беспокой нас с Сережей.

    — Возьми деньги, — холодно обронила Лида, подавив слезы. — Купишь ему лекарства.

    — Куплю, — отрезала Марина, — а теперь пошла вон, потаскуха. Видеть тебя не желаю. Чтобы моя дочь и стала шлюхой! Вот как, значит, мы тебя воспитали!

    Лида выскочила из палаты и поспешила вниз. Она едва не забыла вернуть халат и выбросить маску. В душе кипел гнев. Даже родная мать считает ее шлюхой. Теперь еще и всем растрезвонит о том, что дочь пошла зарабатывать понятно чем вместо того, чтобы достойно мыть полы или прислуживать за столом богатеям. А ведь она даже ни разу о таком не помышляла, да и Виктору плевать на нее в постельном плане, ему блондинок подавай.

    Саша, примчавшийся за нею, едва успел распахнуть дверцу машины прежде, чем Лида ворвалась внутрь.

    — Тяжелый разговор? — тут же спросил он. Лида и так знала, что он подслушивал под дверью, поэтому только кивнула и смахнула выступающие слезы. Плакать нельзя. Нужно быть сильной вопреки всем. Вопреки матери, обожающей Сережу, вопреки Виктору, получившему очередную игрушку, вопреки проклятому Нестору, темному колдуну современности. Черт побери, она влезла в какое-то тухлое дерьмо ради брата, а теперь еще и виновата в том, чего не совершала.

    — Мать считает меня проституткой, обслуживающей Виктора за деньги, — шмыгнув носом ответила она, поскольку не видела смысла скрывать что-то от Саши. Он все равно доложит о произошедшем Виктору или Дмитрию.

    — Плохо дело, — Саша завел двигатель и включил дворники, поскольку пошел мелкий, больше похожий на крупу снег.

    Когда они выехали из больничного двора, Лида обернулась назад. Ее чутье обострилось до предела, девушка не выдержала и стала рассматривать едущие позади машины. Для традиционных пробок время уже было достаточно позднее, но все равно народ ехал домой или на работу в ночную смену. Она некоторое время таращилась назад, пытаясь в темноте и свете чужих фар рассмотреть творящееся позади, а после тихо произнесла:

    — Саш, за нами едет черная машина.

    — Какая именно? — охранник смотрел на дорогу прямо, не оглядывался, но Лида решила, что он так ее проверяет.

    — Черная… большая. Ну не разбираюсь я в марках… — девушка нервно оглянулась еще раз, но искомая машина не отставала, проигнорировав два поворота. Она стабильно держалась от них после двух дешевых иномарок.

    — Тот большой джип, да? — только теперь Саша соизволил оглянуться назад и слегка прибавил скорость.

    — Кажется, джип. Сейчас попробую рассмотреть номера, — Лида зарылась в сумку и достала чек из аптеки и обгрызенную ручку. Писать на чеке было не лучшей идеей, но блокнотов у нее сроду не водилось.

    Когда авто, едущее за ними, повернуло в какой-то переулок, Лида с горем пополам смогла разглядеть часть номера джипа. Но и только, все остальное оказалось скрыто другой машиной, едущей за ними. Лида чертыхнулась, понимая, что это не ее дело. Она должна сидеть тихо. Должна беспокоиться о своей безопасности. Но Саша был занят рулем и дорогой впереди, а ей чертовски хотелось понять, что происходит и разобраться в сложившейся головоломке. Поэтому Лида собралась с силами, перелезла с горем пополам на заднее сидение, от души стукнувшись головой о крышу, и наконец-то устроилась с чеком на коленях.

    — Хочешь, попробуем оторваться? — предложил Саша.

    — Нет, лучше сделать так, чтобы я смогла записать номера. Давай попробуем притормозить и свернуть куда-нибудь, чтобы та машина, — Лида указала на синюю иномарку, — проехала мимо и не мешала.

    — Ну давай. Но что, если они нападут на нас?

    — В центре города? Ты с ума сошел! — Лиде мысль о нападении показалась безумной. Но если их кто-то преследовал, то раньше или позже… она вспомнила сцену из какого-то боевика, когда бандиты зажимали машину главного героя в коробочку, ругнулась и набрала номер Виктора. Это было единственным логичным действием в сложившейся ситуации.

    Голос в трубке показался ей чужим и бесконечно усталым.

    — Что случилось? — без приветствия спросил он.

    — Виктор, за нами едет черная машина, — четко произнесла Лида.

    — Какая машина? — тут же переспросил он.

    — Саша говорит, что джип, но я не разбираюсь в них. Я сейчас попробую записать номера.

    — Пробуй, но больше ничего не предпринимай, хорошо? Никакой самодеятельности. Едете прямо домой. Здесь тебя никто не тронет, — в трубке раздался глухой вздох.

    Лида нажала отбой и грустно взглянула на Сашу.

    — Он меня считает дурой, да? Вот с чего он взял, что я попру против наверняка вооруженных бандитов?

    — Шеф беспокоится о твоей безопасности. Из всех нас ты — самое слабое звено, хозяйка, уж прости за правду, — Саша удачно свернул в нужный переулок, позволяя едущим позади автомобилям проехать по главному городскому шоссе. Джип в переулок не поехал, а медленно потащился вперед, словно бы нарочно устраивал пробку. Лида едва не впечаталась лбом в стекло, но все же разглядела номер. В темноте это сделать было чрезвычайно трудно, но она постаралась и быстро записала на чеке.

    — Все, поехали домой, — решила она. — Никакой самодеятельности, — Лида скопировала интонацию Виктора. — Можно подумать, мы тут Джеки Чаны сплошные…

    Дома Виктор посмотрел на Лиду, на Сашку и коротко повелел:

    — До свадьбы ты из дома не выходишь. Никуда.

    Лида исподлобья взглянула на него, надулась, но лишь коротко кивнула.

    — Мне теперь никуда не надо выходить. Я поссорилась с матерью, а брат похож на мумию. Так что я согласна посидеть два дня под домашним арестом.

    — Это не арест, а меры предосторожности. Тебе еще что-то нужно? — Виктор всмотрелся в ее лицо и тут же сверился с часами. Было ровно девять вечера.

    — Ничего, кроме продуктов. Все остальное я куплю потом. Не посылать же парней за прокладками, — фыркнула Лида.

    — У тебя же закончились… или? — Виктор прикусил язык, понимая, что выдал себя.

    — Ты что, еще и мой календарик вести собрался? — обернулась с лестницы Лида, уже собиравшаяся честно завалиться спать.

    — Элементарно посчитал, Ватсон, — шутливо поклонился Виктор.

    Лида махнула рукой и отправилась на отдых. Да уж, посчитать он мог. Вот только зачем бы ему оно надо?