Утро началось с того, что какая-то тварь вопила за стенкой. Генрих только уснул, наконец-то разъяснив ученику формулу, солнце уже поднялось и вообще, было самое лучше время, чтобы выспаться. Но увы. Оказалось, что ближе к утру в соседний номер заселилась любвеобильная парочка и решила выдать концерт экстра класса для всех нежелающих. Генрих сомневался, что нашелся бы хоть один разумный, желающий слушать эти наигранные вопли в семь утра.
Чуткий вампирский слух никак не удавалось приглушить ни подушкой, ни наскоро сооруженными затычками из найденной в шкафчике в ванной ваты. Генрих подозревал, что там просто неорганизованная аптечка первой помощи, поскольку кроме ваты обнаружил еще и йод — русское лекарство от половины болезней — и спирт, который долечивал оставшиеся болячки.
Проследивший за его страданиями Максим лишь тихо фыркнул, пряча ухмылку.
— Тебе повезло, что ты в притоне не ночевал… Мне как-то дня три такие концерты терпеть пришлось — кошки орут мелодичнее!
— В притоне за это хотя бы деньги платят, — вздохнул Генрих и положил на голову подушку. Помогло плохо. — А тут бесплатно орет так, как будто рожает, а не трахается… Ну ее к черту, — он пробормотал еще пару ругательств на немецком и наконец довольно прикрыл глаза.
Парочка угомонилась через полчаса, и наконец-то стало возможно выспаться.
Вечером, когда солнце окончательно зашло, Генрих пребывал в весьма бодром состоянии духа. Пока что у него не было особых планов, поэтому он предложил Максу самому выбирать, что именно они станут делать.
И тот озадаченно поскреб макушку. После помывки в нормальных условиях волосы казались не просто пшеничными, а откровенно золотистыми, пушились и лезли в глаза.
— Знаешь, я бы сходил за своими вещами, но до моего завода пилить пять километров дворами, ну нафиг… Может, ещё поучишь меня магии? — в его глазах блеснула чистая надежда.
— Я не большой спец в магии крови, но кое-что придумать можно, — Генрих уселся на стул задом наперед, пытаясь вспомнить то, что может пригодиться. — Сначала я бы хотел понять твой уровень знаний, чтобы иметь возможность определить нужные тебе заклинания. Основное, что тебе нужно знать — все смертны. Убить можно любого, нужно знать только способ и количество сил. Анатомия же у всех примерно одинаковая, поскольку маги — это такие же люди, только со способностями, а вампиры — это обращенные люди. Поэтому скажи, ты примерно представляешь себе кровеносную систему человека? Сердце, сосуды, костный мозг, печень, селезенку?
— Ну в пределах школьной программы. У меня всегда были лучшие отметки по биологии, — задумчиво протянул парень. — Я же хотел стать криминальным репортёром, а на такой факультет почему-то требовалась биология…
— Что ж, хоть что-то, уже неплохо, — Генрих решил не язвить, но если вампиреныш учил биологию точно так же, как и историю, то дело дрянь. — Тогда ты и без меня знаешь, что кровь — это жидкость, и на нее влияют как внешние, так и внутренние факторы. Внешние — это давление, температура окружающей среды, влажность. Внутренние — питание человека, количество выпитой жидкости, наличие заболеваний тела, скорость передвижения, прием лекарств, скорость обмена веществ. Тебе для эффективного использования магии нужно сразу определить кто перед тобой — просто человек, скрытый маг, явный маг, слабый или сильный вампир или оборотень. Хотя оборотней я тут еще не видел, но не факт, что их здесь нет. Еще все зависит от возраста — организовать быструю смерть от остановки сердца будет проще старику и больному человеку, чем ребенку или молодому здоровому парню. У женщин состав крови отличается от состава крови мужчин из-за половых гормонов и колебания цикла. У беременных тоже иной состав крови. И все это нужно учесть до того, как ты начнешь колдовать. Теперь едем дальше.
Генрих прокашлял горло — он давненько не читал лекций. Точнее, он вообще до этих пор не читал лекций.
— Ты должен решить, что ты хочешь сделать с противником. Есть два типа заклинаний, которые я знаю. Первое ты видел в действии. У него есть вариации — можно создать, например, тромб в ноге и убить врага медленно, он даже не узнает, что умер из-за тебя, а не по естественным причинам. Можно создать тромб сразу в мозге, в сердце, в легких и убить врага быстро. Кстати, от тромба в легких умрет человек и маг, но не всякий вампир. Старые темные не дышат или дышат по желанию, поэтому тебе нужно учитывать этот фактор. Второй вариант — разжижить кровь и устроить кровотечение. Тут все зависит от количества силы, вложенной в заклинание, и направленности действия. Школьнику-хулигану хватит юшки из носа, чтобы испугаться, а вот кого помощнее надо будет обескровить полностью и то это не убьет вампира, только вгонит его в паралич или спячку. Кровотечение бывает внешнее и внутреннее. Внешнее — кровь под действием магии потечет из носа, глаз, рта, ушей, половых органов и тд в зависимости от пола человека и силы заклинания. Внутреннее — кровь потечет или в полость органов, например, в желудок или кишечник, или же в брюшную полость, что тоже вызовет смерть. К тому же, если ты маг крови, то тебе не составит труда создать прямо в крови противника яд или смертельное химическое вещество, которое тоже приведет к гибели. Увы, я так не могу, но у тебя другая специфика. Также ты можешь, например, вскипятить кровь в жилах, что убьет любого. А еще ее можно просто остановить. Тоже гарантированная смерть. Или медленная пытка, как пойдет.
Макс поёжился. Да, это было полезно. Безусловно. И он был уверен, что в скором времени испробует сие на практике, но всё же! Для такого гуманиста с пацифизмом головного мозга, как он, это было слишком.
— А исцеление? Ты ведь это умеешь? Есть какие-то способы на случай, если повторится вчерашнее? Всё же было бы неплохо знать, как остановить такое кровотечение, не истратив все силы…
— С исцелением еще сложнее, — усмехнулся Генрих, — поскольку надо не просто сломать абы как, а починить уже сломанное. Ты должен знать глубинные процессы, происходящие в теле, чтобы исцелять. Должен четко видеть ранение или болезнь внутренним зрением. Можешь потренироваться на мне — просто посмотри так, чтобы видеть. Не спеши, смотри внимательно, прочувствуй. Я не болен, но тебе пока не нужно видеть болезнь, тебе нужно научиться видеть самого пациента. После того, как научишься, будем учиться исцелению. Посмотри на норму, — вампир поднял правую руку, — а теперь посмотри на ранение, — он чуть царапнул кожу заострившимся ногтем, показывая алеющую и тут же подживающую царапину. — Не спеши, я повторю сколько нужно, это не тратит сил.
— После того, как ты научишься видеть, ты должен научиться чувствовать изменения и различать патологии. Не только кровотечения, но и все прочие. Отличать заразную болезнь от незаразной, видеть опухоли, переломы, любые изменения тела. И только тогда, когда ты точно сможешь сказать, что у человека перелом, а не трещина в кости, или женщина беременна, а не с опухолью матки, тогда ты будешь учиться исцелять. Поверь, это намного сложнее, чем убивать. Некоторые болезни не поддаются лечению, в том числе лучевая болезнь. Радиация просто уничтожает человека, как бы ты не пыжился. Некоторые же не стоят того, чтобы на них тратили силы, например, насморк, который пройдет сам по себе через неделю. Но опять же нужно отличить просто насморк от смертельных форм болезней, тяжелого течения гриппа и что там еще было? — Генрих наморщился, пытаясь вспомнить, чем там люди болеют. Увы, получалось плохо. Обычно те люди, которые доставались ему в распоряжение, просто не успевали заболеть.
— Я понял, отличить насморк от туберкулёза, — криво улыбнулся Макс и прислушался к своему чутью. — Не выходит со зрением… Можно, я к тебе дотронусь, так должно быть проще. Главное, кровь не задеть. А то смотреть твои воспоминания мне не хочется совершенно, — парня явственно передёрнуло.
— При туберкулезе кашляют обычно, но принцип ты понял верно, — Генрих пересел ближе и подал руку птенцу, чтобы тот тренировался. Он не боялся, что Макс сможет с ним что-то сделать — кишка тонка причинить реальный вред. Да и вспоминать всякую дрянь из прошлого не хотел. Не было в его прошлом чего-то хорошего и приятного, чтобы этим можно было поделиться.
— Итак, пока ты будешь тренироваться, вспомним состав крови. Кровь состоит из эритроцитов, лейкоцитов и тромбоцитов. Тебе для эффективной работы придется изучить свойства всех. Эритроциты переносят кислород, и воздействуя на них, можно как вылечить человека, так и убить, попросту убрав весь кислород из них. Да, это очень кропотливая работенка, но я знавал мага, способного это сделать. М-да… — Генрих поморщился, некстати вспомнив того придурка. — Редкостный был урод, но способный. Впрочем, я отвлекся. Для создания тромба тебе будут нужны тромбоциты. Научившись управлять ими, ты сможешь сгущать кровь противника, устраивать ему закупорку вен и артерий, нагнетать давление и убивать по своему желанию. Также ты сможешь исцелять людей с тромбозом вен, разжижая кровь. Лейкоциты же помогают избавиться от инфекционных болезней, поэтому управляя ими ты сможешь исцелить заразного больного. Но увлекаться не стоит, поскольку если их будет много и им станет нечего делать, то лейкоциты станут жрать клетки собственного тела. Это приводит к серьезным заболеваниям, которые в мое время не лечились, не знаю, как сейчас.
Генрих взглянул на чуть побледневшего Макса и поморщился — похоже, тот таки уловил что-то из его прошлого.
Макс и уловил. Ему хватило лишь коснуться уже засохшей капельки крови на чужом запястье. Но руки парень не отдернул. Стиснул зубы, стараясь не сосредотачиваться на зыбких и нечётких картинках из прошлого. Помогло плохо. Но зато от ощущения вызванного видениями лаборатории подстегнулись эмоции. Довольно легко он ощутил ток крови, ее состав и скорость. Мерно, ровно. Идеально. Макс выдохнул и отстранился. Голова кружилась.
— Достаточно, — Генрих отодвинул руку и на всякий случай убрал ее за спину, чтобы не смущать Макса. — Да, у меня дерьмовое прошлое, но ты как птенец и мой ученик можешь его видеть. Особого вреда не будет, я так считаю. Не знаю, как сейчас воспитывают птенцов, но раньше те вовсю подчинялись старшим. Были даже такие практики, как птенцы-слуги — полное подчинение и преданность. Но я такого делать с тобой точно не буду. Но все же надеюсь на твою адекватность.
— Но я не могу быть твоим птенцом, — покачал головой Макс и потёр глаза. — Меня обратил какой-то мудила, и я даже сам смог разорвать связь. Знаешь, он меня подчинить пытался. А я решил, что лучше сдохну… — поделился наболевшим Максим. Ему казалось, что только искренностью можно загладить вину за подсмотренные воспоминания. — У нас птенцов либо бросают, либо используют как хотят. Могут даже промывать мозги. Ну а что, они же создатели… Им всё можно, — с горечью добавил парень.
— Приемным будешь, — усмехнулся Генрих. — Есть же приемные дети, почему не может быть приемных птенцов? Я все равно не вижу очереди из желающих тебя обучать. Плюс учеником будешь, как и положено у магов. Надо же и мне кому-то передать накопленные знания. Даже если они не нужны миру, то пригодятся тебе. Будем взаимно обмениваться опытом, авось как-то и выживем в этом дурдоме. Что ты еще хочешь узнать, пока мы свободны? А то я хотел немного почитать газеты.
— Перерыв не помешает. Читай газеты, а я телек врублю, хоть что-то будет кроме тех унылых спортивных каналов… — фыркнул Макс и, не тратя времени двинулся к маленькому гостиничному телевизору, что находился на большой тумбе.
Сидя на своей кровати было удобно видеть всё. К его счастью на третьем же канале обнаружились мультики, а точнее аниме. Какой-то пацан, вопя от восторга, летел по небу на огромном синем драконе.
Генрих только покачал головой, глядя на эти забавы и взялся читать новости. Телевизор ему не слишком нравился, возможно, дело было в изображении или громкости звука — в баре он орал намного громче, чем в номере — но сейчас смотреть ему не хотелось. Зато новости пестрили всякой ерундой. Типичные в духе ограбили-зарезали-изнасиловали в криминальной хронике, предупреждения про мошенников-вымогателей, политические новости о выборах в региональные власти и депутаты, новости мира звезд, о которых он совершенно ничего не знал, и прочая ерунда. Даже гороскоп нашелся, хотя толку от него.
— Значит, демократия, говоришь… — вздохнул вампир, читая о выборах. Да, мир перепробовал много разных видов власти, от вождей племен до императоров и диктаторов и сейчас остановился на демократии и выборах. Но ничего хорошего это не сулило. Руины городов как стояли, так и стоят, а властьимущие только делят казну и считают, у кого взятка крупнее.
— Ой, да какая в жопу демократия? — не сдержался Макс и громко фыркнул. — Вот взять хоть президентов — вместо того, чтобы хоть что-то полезное сделать, починить дороги, например, они набивают себе за срок правления кошельки и радостно уступают место новым пиявкам, после чего сваливают на Гаваи…
— Ага, Гаваи, — согласился Генрих. — Будь моя воля, я бы тоже свалил на Гаваи… Но увы, жарко там до ужаса. Ну что ж, значит, здесь разруха не только в стране, но и в головах уже много лет. И отчасти это даже хорошо. Патрулей нет, я у вас даже полицейских особо не видел, только когда к девчонке приезжали. Документы не проверяют, в дома не вторгаются, обысков по поводу запрещенной литературы тоже ведь нет, верно?
— Да не, у нас тут есть такая штука, как право собственника. Без ордера в чужую квартиру даже полиция не сунется. Не, это отчасти хорошо. Помогает избежать лишнего беспредела. Но, блин, презумпция невиновности: не пойман — не вор. Даже если все знают, но не могут доказать, что человек маньяк и режет у себя в подвале девок — его никто не будет трогать…
— Резать девок мы не будем, — подмигнул ему Генрих. — Разве что аккуратно покусаем. Я говорил о другом — о том, что можно не опасаться облав, постоянной проверки документов и риска быть упрятанным в тюрьму до выяснения обстоятельств или за компанию с каким-то придурком. Отчасти для нас эта демократия очень даже удачна, потому что при диктатуре было очень сложно скрываться. Особенно от всяких ищеек, как ты их не назови. У вас здесь было КГБ, если я не ошибаюсь. Но так как темные теперь захватили власть, я не удивлюсь, если нынешнее КГБ наполовину состоит из темных. Лучше расскажи мне о местных нравах и правилах, что лучше делать и чего не делать, чтобы не наступать на больные мозоли местных властей? Ну про убийства, черные ритуалы и все остальное понятно, я имею в виду мелкие незначительные поступки, которые могут привести к далеко идущим последствиям.
— Город поделён на охотничьи угодья. Например, у ночного клуба «Армагеддон» и ресторана азиатской кухни «Грисайя» запрещено охотиться всем, кроме птенцов главы города. За это, в принципе, могут и голову открутить. В буквальном смысле. Сам видел. Ещё нельзя охотится у всех гостиниц и ресторанов города. Эта территория тоже занята. Кинотеатры тоже отпадают. Да все увеселительные заведения тоже.
— То есть, нам остается только слоняться по улицам в поисках пропитания, — Генрих представил себя с протянутой рукой и кружкой с надписью: «Подайте крови бедному вампиру» и зафыркал от смеха. — Печально, что к моему приходу уже весь вкусный стол разделен, но мы все же сможем себе стащить где-нибудь вкусный кусочек. А кстати, ты случайно не знаешь городов или даже пусть больших поселков, где очень мало темных и есть шанс закрепиться? Ну или где хотя бы адекватные темные… — вампир стукнул себя по лбу. — Что я несу? Адекватные темные… Но ты меня понял.
— В Москве нам точно делать нечего, там глава древний. И больной на голову, что почти синоним, — тут же заявил Макс. — Людей вообще за скот держит. Поощряет торговлю людьми как запасом крови.
— Нет, Москва — это вообще не вариант, — поморщился Генрих. — Нам бы такой городок, где можно жить спокойно. Не знаю, как ты, а я уже так устал от всего этого беспредела, что просто хочу пожить для себя. И работать для себя и своего удовольствия. Не хочу никаких опытов, геноцидов, пыток. Просто жить, как обычные люди. Хотя бы лет по десять на одном месте. Там со временем с документами можно разобраться или научиться самим подделывать, темные мастера по этому делу… Вот мне бы такой небольшой морг со всеми вытекающими, — мечтательно произнес он. — Работать буду на износ, все ночные смены себе заберу. Тихо, спокойно, покойнички мирно лежат, никого не трогают… Рай, а не жизнь.
Макс от подобной перспективы зябко поёжился.
— Жуть. А вообще можно бы в Красноярск или Питер — туда обычно рвутся все местные, — предположил парень и криво улыбнулся. — В Питере на удивление адекватный глава, а Красноярск очень обширен, и там у всех есть шанс приткнуться.
— Посмотрим, — вздохнул Генрих. — Ты, кстати, можешь узнать, где есть этот твой… в общем университет, в котором преподают криминалистику? Думаю, за пять лет ты выучишься, а я где-то приткнусь. Если не в морге, так на кладбище. А что, отличное место силы, тоже тихое и спокойное.
— Не прокатит. Я могу ходить под солнцем, но только в капюшоне. И в таких серьезных учреждениях не потерпят фрика, — погрустнел Макс. — Проще на архитектора. Мне это к тому же довольно близко.
— Тоже очень хорошая идея, — Генрих хотел было что-то добавить, но тут как раз в дверь номера постучались и в приоткрытую щель просунулась белокурая женская голова.
— Простите, у вас все в порядке? Вы заселились вчера ночью и с тех пор не выходили из номера… — девушка непонимающе уставилась на двух мужчин, спокойно беседующих о своем.
— Все в полном порядке. Если требуется убрать номер, мы можем выйти проветриться, — решил Генрих.
Макс же поспешил притвориться камушком. И девушка неуверенно улыбнулась и, извинившись, удалилась.
— Может, давай хоть выйдем в общий зал проветриться? А то реально странно выглядит. Заселились и так тихо себя ведём…
— А что, надо орать, как та оглашенная утром? — усмехнулся Генрих. — Ну пошли, погуляем, может, чего увидим хорошего.
В холле оказалось, что сменилась девушка на ресепшене и теперь там сидела та самая тихоня. Генрих сказал ей, что номер можно убирать, он даже дверь не запирал, все равно все самое ценное — деньги и телефон — было при нем. На столике рядом с диванчиком для ожидания регистрации лежали какие-то яркие журналы, которыми вампир и заинтересовался, поскольку ничего подобного пока не видел. Да, современная мода на тощих скелетин в купальниках его порядком покоробила. То, чего ранее они добивались месяцами мучений в концлагере, теперь женщины творили с собой сами, добровольно и с песней, да еще и называли это красотой.
— Учитывая жалость в твоём взгляде, ты явно поклонник творчества Рубенса, — ухмыльнулся Макс, подойдя к его месту, но присаживаться рядом не спешил. Было бы неплохо пройтись по всему первому этажу…
— Нет, я поклонник здорового естественного тела. Вот это, — Генрих поднял открытый на середине журнал с красоткой с торчащими ребрами, — не здорово и не естественно. Это сильное истощение, и подобного мы добивались… несколькими неделями голодовки для нормальных женщин, — он тяжело вздохнул. — Это была пытка, Макс. А сейчас женщины сами себя пытают и радуются этому. Это не здорово и не красиво. Не удивлюсь, если где-нибудь люди сами себя поджигают или проделывают дырки в теле ради моды. Это глупо, нелогично, дико, но тем не менее происходит. Когда-то женщины мучили себя корсетами, сейчас — диетами. Ни то, ни другое не приносит пользы для обычных не толстых людей. Да, согласен, красотке с сотней с хвостиком кило будет нелишним немного поголодать, но нормальной-то женщине зачем?
— Хах, не поверишь — я совершенно с тобой согласен… Меня, если честно, такая мода здорово кумарит, — хмыкнул Макс и всё же примостился рядом. — Знаешь, когда я учился в десятом классе, к нам посреди первого семестра перевелась девчонка. Тихая, книжная и пухленькая. От нее пахло молоком и свежей выпечкой, а не новомодными духами, и совсем не было косметики, — тихо проговорил он, резко погрустнев. Явно воспоминания были не из лучших.
— Она тебе нравилась? — Генрих внимательно взглянул в сторону Макса.
— Наверное. Она на фоне размалёванных куриц казалась такой настоящей! — признался он. Слова будто бы горчили на языке. — Но с нашими у нее не сложилось. Пацаны над ней угорали как имбецилы, а девчонки… Внешне делали вид, что им все равно. А я не вникал. Последние классы же я был с головой в учебе, шел на красный диплом. А потом эта тихоня начала проседать по учебе, и я удивился — ведь должна же была обвыкнуться. Я предложил ей помощь, но она разревелась и послала меня в грубой форме, — продолжил он, уже не понимая, на кой черт завел настолько личный разговор. Может, потому, что эту историю нужно было рассказать?
— Жаль… — вздохнул Генрих. — Быть может, если бы вы объединились хотя бы для дружбы, ничего этого не случилось бы. Ты жил бы нормальной человеческой жизнью… Но это теперь уже не важно. Знаешь, с этим обаянием можно получить сколько угодно женщин. Но они уже не интересны, вот в чем беда. Когда очередная красотка падает к твоим ногам, ты понимаешь, что это не твои заслуги. Точнее, твои, но не честные. Просто щелкнул пальцами — и вот она уже твоя. Хочешь пей, хочешь трахай, без разницы. В итоге это все надоедает и… в общем-то уже становится ненужным. Я не слышал, чтобы темные организовывали семьи. Браки — да, но вот чтобы семьи… Любовью там и не пахнет. А уж детей никто из нас иметь не может. Природа или бог были мудрыми, когда создавали вампиров… Знаешь, я бы не отказался от сына. Нормального сына, пусть даже с даром некроманта… Но увы. Не судьба…
Макс медленно кивнул и выдохнул.
— Может быть. Но знаешь, современные люди… — Макс резковато провел пятерней по своему лицу. И продолжил: — Понимаешь, уже сильно после я узнал, что суки одноклассницы зверски издевались над бедной Катей, и ей никто не пытался помочь. Я узнал это уже после того, как увидел, как одна из наших стерв толкает ее на лестнице. Они хотели посмеяться. А девчонка свернула себе шею. И… Им ничего не было! Мне никто не поверил! Ни полиция, ни родители. Наоборот травить начали уже меня и очень удивились, что я могу дать отпор в рукопашной.
Генрих молча обнял Макса и похлопал по плечу.
— Давай выйдем подышим на улицу? — предложил он, понимая, что нужно несколько сменить тему разговора, иначе ни до чего хорошего они не договорятся.