Наконец уже заранее в означенное время Генрих переоделся, чтобы лезть вместе с Максом в коллектор, хотя понимал, что потом придется еще и отмываться. К счастью, в привокзальном туалете на такой случай имелся душ, поэтому ехать грязными им не придется. Но все же приятного было мало.
Макс и сам в восторге не был. Но пусть и благоухающие тем еще амбре они подоспели к паспортному столу вовремя…
Марина все так же коротала вечер за работой, хотя Генрих в упор не понимал, что можно было делать допоздна, если все коллеги давно ушли. Впрочем, это не его ума дело. Зато он получил свой паспорт, хоть и пришлось немного позагорать на уже практически не заходящем солнце. Генрих начал подозревать, что местные темные на эти полгода уезжали, иначе объяснить их выживание у него не получалось.
Новый паспорт не был похож ни на немецкие старой закалки, ни на советские паспорта. Украшенный замысловатым гербом и триколором, выглядел он на взгляд Генриха больше забавным, чем серьезным документом. Впрочем, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, поэтому он взял, что дали, добавил Марине за «помощь» и вышел, понадеявшись, что на этот раз Максу не придется спасать какую-то погрызенную девицу. Да и на месте старика-вахтера коротала поздний вечер бабка, жующая печенье из большого коробка. Похоже, или не его смена, или нервишки не выдержали.
Макса она тоже печеньем угостила, и тот, предвкушая повторение мучений, благодарно принял вкусняшку. Нет, приключений на свою задницу он не набрал. Но взамен наслушался ее историй троих детях и пяти внуках… К концу экзекуции он был готов расцеловать прервавшего сей ужас Генриха…
Генриху же хотелось помыться, а лучше покиснуть в ванной с часик, чтобы смыть с себя запах канализации, въевшийся, кажется, во все, вплоть до его костей. Чувствительный нос страдал. Он даже не представлял, как Макс спокойно ходил по коллектору. А сейчас с ужасом думал о том, что ему предстоял путь обратно той же дорогой. Хорошо хоть зачарованная Марина не задавала глупых вопросов. А они ведь напрашивались.
— Я так понимаю, несмотря на богатое прошлое, тебе повезло не шататься по таким местам, да? — улыбнулся Макс, спускаясь первым обратно в канализацию. Им еще повезло, что в контору они зашли с черного хода — у проходной крутился какой-то вампир.
— Большую часть сознательной жизни я провел в лабораториях, — вздохнул Генрих и зажал нос. Ему стало интересно — он тоже сможет не дышать или же тело все равно потребует воздуха. Увы, чтобы разговаривать, все же нужно было дышать. Он закрыл сверху крышку люка и постарался представить что-то, что будет отвлекать его от кошмарных запахов. — Сначала в качестве ассистента, а после и полноценного… гм… работника. Я закончил медицинское училище и думал, что смогу помогать раненым на войне — тогда это был только вопрос времени. Но мне не повезло, у меня пробудился дар. И вместо того, чтобы лечить, я стал убивать и калечить. Там тоже не было ничего приятного, особенно в немецких концлагерях, о которых до поры до времени молчали. Это уже во время Второй мировой выплыла о них информация благодаря беглецам. Но даже там так не воняло дерьмом, уж извини.
— Учитывая, что нам рассказывала об этих ваших лагерях наша историчка, Светлана Сергеевна… То уж не обижайся, ты эту канализацию заслужил в полном объёме, — нахмурился Макс. Он не любил напоминания, кем был в прошлом этот тип. Потому что равнодушным и объективным быть не получалось.
— Да я и не спорю, но разве тебе самому не воняет? У тебя же нюх должен тоже быть на высоте… — Генрих сам не любил вспоминать прошлое. Ему сейчас начинало казаться, что этот сон и пробуждение в новом мире — большой шанс для него начать жить сначала. Выбросить все то, что с ним произошло давно, и зажить новой, лучшей жизнью. Возможно, более праведной, хотя это на самом деле весьма проблематично для некроманта. Будь он просто магом крови, как Макс, то все пошло бы иначе. И даже если бы он никогда не стал магом, а просто вампиром, то тоже его жизнь сложилась бы иначе. Но нет, судьба или бог уготовили ему этот странный и мерзкий дар — способность поднимать мертвецов и уничтожать живых. — О, там впереди, кстати, живые, — он ткнул рукой, указывая на маячивший на приличном отдалении поворот. Переступив в мерзкой жиже для равновесия, он неожиданно поскользнулся и ухватился за стенку, чтобы не упасть в то, о чем даже думать не хотелось. Если бы там было только дерьмо… Стенка, кстати, на ощупь была не менее ужасной, чем пол.
— Откуда ты знаешь, что у меня хороший нюх? — удивился Макс и остановился, подозрительно глядя на поворот. — Я умею контролировать свои органы чувств. Еще с шестнадцати лет, когда встретил того вампира, который купил меня у родителей. Знаешь, как будто в голове что-то сдвинулось…
— У всех темных хороший нюх, особенно у оборотней. Даже лучше, чем у собаки, — тихо пробормотал Генрих, приглядываясь к мелькнувшим впереди теням. Идущие даже не скрывались. — Бомжи там, что ли, бродят?
— Да вроде люди… — задумался Макс. — Кстати, ты как-то уже говорил про оборотней. Я не знал, что они вообще бывают. У нас они считай сказки. Никто не говорил о них, как о чем-то существующем…
Генрих только покачал головой.
— Оборотни существовали, могу тебе точно сказать, как тот, кто их препарировал, — он взглянул на наконец-то показавшихся впереди людей и печально вздохнул. По коллектору шагала молодежь с фонариками на лбу и с рюкзаками, одетая в какую-то лютую дрянь. Ничего подобного Генрих еще не видел, поэтому притормозил, пытаясь понять, что дальше делать, вот только молодежь им ничуть не удивилась.
— О, смотри, еще диггеры! — весело заявил идущий впереди парень и осветил фонариком поморщившегося от яркого света Генриха.
— Я же тебе говорила, что не мы одни такие, — довольно ответила идущая следом за ним девушка, которую вампир смог определить только по голосу. Одета она была в такую же неопределенного цвета мешковатую куртку и штаны цвета хаки, в высокие сапоги и в плотную черную шапку, так что отличить ее от парней внешне было проблематично.
Макс фыркнул и улыбнулся, выйдя вперёд, после чего махнул ребятам рукой.
— О, привет! А я здесь давно диггеров не видел, вы в этой части коллектора недавно, да?
— Мы решили исследовать неизвестное, — пафосно заявил первый парень. Идущий за ними последний предпочел молчать, приглядывая за двумя «исследователями».
— Да, говорят, где-то в этой части города есть спрятанные катакомбы, — поделилась информацией девушка. — Но мы вам их не покажем, потому что они тайные и страшные.
— Ты их сначала найди, — отмахнулся первый.
Генрих только поморщился. В катакомбах этих молодых людей мог поджидать такой же спящий вампир, и вряд ли эта встреча закончится чем-либо хорошим.
— Ребят, вот сразу говорю — я в этом деле уже два года, тухлое дело. Находишь такой схрон, а в нем либо ловушек до самого потолка, либо воздух какой-то дрянью пропитан. А в награду кроме переломов, синяков и отравления — стеллаж просроченной тушёнки и кипа макулатуры, имеющей историческое значение, за которую есть все шансы умереть позже, — честно признался Макс. — Вот недели две назад нашел одно место. Так меня теперь так ищут, что из канализации фиг вылезешь, — продолжил он. Эти ребята были его ровесниками, жалко таких…
— Вот именно, — поддакнул Генрих, не став распространяться о том, что молодым людям может грозить смертельная опасность. Таким скажи — побегут в катакомбы даже без фонариков. А так скука и пыль с грязью могут отбить желание лазить там, где не положено. — Что ж, нам пора, удачных вам прогулок по этому дивному месту и будьте осторожны, тут балки на голову падают, — он сдавленно кашлянул и потянул Макса дальше. Не стоило слишком привлекать внимание, они и так заболтались, а время и поезд не ждут. Тем более, что перед посадкой придется вымыться до скрипа.
Дальше до вокзала, а в том числе и до душа, добрались без приключений. Максим только надеялся, что с этими диггерами не случится какая-то хрень.
Помывка едва не затянулась из-за того, что вонь никак не убиралась, а одежду, в которой они по коллектору лазили, вообще пришлось оставить, как и обувь.
Но, как ни странно, а на поезд они не опоздали, придя на нужный перрон даже с запасом времени. Генрих кутался в куртку и ежился от порывов холодного ветра. Тучи, нависшие над головой, давали спасение от солнца, полностью отказывающегося заходить, но одновременно и обещали высыпать за шиворот путешественникам приличную гору снега на прощание.
И естественно удрать так просто ему никто не собирался позволять. Даже Макс ещё до прибытия поезда ощутил присутствие сородичей поблизости. Подходить к ним пока не спешили, но менее зловещей ситуация не становилась.
Генриха же больше интересовал современный поезд, чем чужие темные. Да, пришли «проводить», но он все же сомневался, что на них будут нападать при всем честном народе да еще и при видеокамерах, которые уже так просто не разобьешь. Он насчитал как минимум три камеры у вокзала, наверняка для ловли карманников и мошенников, но все же… Светиться темным властителям города было ни к чему.
Макс ничего не сказал. Но это было слишком просто. Темных, как их называл Генрих, было слишком много. Десяток. И это были не птенцы. От чьей-то ауры вообще тряслись поджилки.
Но всё отступило назад, когда раздался громоподобный гудок. Поезд наконец прибыл. Люди двинулись к проводнику предъявлять билеты, и Макс, широко улыбнувшись, ринулся за ними. Сердце забилось от радости. Радость переполнила.
Вот он наконец покинет этот клятый ледяной край! Наконец он будет жить как человек, а не крыса… Сердце пропустило удар. Дыхание перехватило. Он как раз нащупал билет в кармане куртки, когда кровь в его теле словно потекла вспять. Жгучая боль пронзила бок. И грудь. Кто-то управлял его кровью. Макс захрипел, оседая на асфальт. Так вот оно что… Генрих покинет этот город без него. Крысе не пристало рваться в город…
Генрих едва успел подхватить Макса, чтобы тот до кучи не разбил голову. А дальше завертелось. Первым делом он осмотрел парня, отбиваясь от доброхотов, желающих вызвать скорую, и объясняя, что это обычный приступ, такое бывает, нужно только успокоиться и найти лекарство в сумках. Нащупав билеты в нагрудном кармане куртки Макса, он заодно выявил заклинание, поддерживаемое аж тремя вампирами-магами крови, и тихо прошипел заковыристое проклятие на немецком. В голове изрядно помутилось. Пытаться снять враждебное заклинание — только зря терять время, которого у них просто не было. Поэтому Генрих сделал то, чего по идее делать не стоило. Он просто остановил и так едва бьющееся сердце парня и заставил кровь в его венах застыть на месте. Частичный стазис, можно сказать, очень тонкий паралич. Очень быстрая и аккуратная смерть. Вот только Генрих знал, что свое собственное заклинание он успеет снять всегда, а Макс уже слишком темный, чтобы от этого умереть окончательно. Но байки про туннель со светом в конце рассказать сможет.
Втянув потяжелевшее тело в выбранное им купе, Генрих наконец-то сел и спокойно вытер взмокший лоб. Пожалуй, так он не волновался со времен войны и первых своих опытов. Макс ведь ему не чужой, это фактически его сын. Да, не родной и даже не кровный, но уже достаточно близкий.
Шумиха постепенно улеглась, пассажиры успокоились, проводница убедилась, что скорая не нужна. Поезд потихоньку тронулся. Генрих дождался пока все разбредутся по своим местам, понял, что попутчиков у них пока не будет и занялся Максом. Первым делом ему пришлось восстановить лопнувшие от чужого заклинания сосуды. Пока он это проворачивал, то видел, как спадает чужая магия. Похоже, его враги удивились такому поступку — зачем бы тащить мертвое тело в вагон? — но сделать уже ничего не смогли. А мнимая смерть убедила их, что все получилось. Закончив с сосудами, Генрих внимательно осмотрел всего Макса на предмет повреждений органов и снял стазис с крови. И только когда убедился, что ученик практически не пострадал, а легкие расправятся сами с первым вздохом, осторожно запустил небольшой импульс в сердце, заставляя его слегка затрепетать. Действовать следовало почти ювелирно, поскольку иначе можно было угробить столь нежный орган. После второго краткого импульса сердце Макса забилось. Генрих приготовил большой носовой платок на всякий случай, чтобы убрать выкашлянную кровь или еще что неблаговидное и стал ждать, пока птенец очнется.
Макс задёргался и, выгнувшись дугой, согнулся пополам, хватаясь за грудь и заходясь в надрывном кашле. Его несфокусированный полубезумный взгляд заметался по купе и остановился на Генрихе. Фокус пришел в норму, а сами глаза заблестели.
— С днем рождения, сынок, — Генрих аккуратно приложил к лицу Макса платок, чтобы убрать выкашлянные сгустки крови. — Спокойно, все уже закончилось. Теперь мы в безопасности.
Макс выдохнул, но ничего сказать не успел. В купе заглянула проводница, обеспокоенно глядя на бледного, практически белого Макса, полулежащего на своей нижней койке, и сидящего на краю Генриха.
— Все нормально, лекарство помогло, — почти ласково произнес тот, глядя на серьезно переживающую немолодую женщину. Еще бы, кому ж захочется, чтобы в его вагоне случилась смерть пассажира да еще и молодого парня.
— Точно скорая не нужна? — переспросила та, недоверчиво рассматривая Макса.
— Нет, все в порядке. Мы доедем. Принесите, пожалуйста, чая и чего-нибудь к нему… ему сладкого, мне — покрепче, — как мог спокойнее проговорил вампир, стараясь действительно убедить ее в своей правоте. Не хватало только, чтобы их ссадили с поезда, когда выход так близко.
— Кофе, — прохрипел Макс. После своей практически смерти травиться чаем у него не было ни малейшего желания. — Пожалуйста, у меня давление упало… — и ведь не соврал же?
И когда проводница вышла, Макс пробормотал что-то неразборчивое и, немыслимым усилием сев на койке, схватил Генриха за плечи и ткнулся ему носом в плечо.
— Если ты сейчас скажешь, что я теперь твой должник — я нахрен вскроюсь, — признался он. Нет, он понимал, что Генрих не большинство, он бы не стал спасать его только ради выгоды, но выбить из себя нормы общества темных, привитые за два года, было не так просто.
— Нет, скорее сынок, — усмехнулся Генрих и потрепал его по волосам. Ситуация казалась нелепой и слишком трогательной. — Не хочу тебе врать, поэтому скажу сейчас и прямо — я тебя убил, я тебя же и вернул. Другого быстрого способа снять то заклинание я не знал, а от долгого ты бы умер уже наверняка. Поэтому тебе решать, хочешь ты дальше иметь со мной дело или нет. Я пойму, если по приезду наши дороги разойдутся, — он выдавил грустную улыбку, прекрасно зная, что обычно у некромантов нет ни друзей, ни родных. И даже спасение могло обернуться жестокой ненавистью. Но Генриху действительно не хотелось врать Максу и обелить себя, как спасителя. Он сделал то, что посчитал нужным в данной ситуации.
Макс замер, намертво стиснув зубы.
— Умертвил, да… — он словно попробовал эти слова на вкус. — Я же теперь не стал каким-нибудь вурдалаком или зомби? А то мне дико хочется твоей крови…
— Нет, не стал. А крови тебе хочется, потому что твое тело потратило кучу энергии на восстановление. И ел ты последний раз два дня назад, — напомнил ему Генрих. — Но в поезде ловить кого-то опасно, здесь не спрятаться толком…
Проводница принесла поднос с чашками и бутылкой как раз вовремя, чтобы прервать странный разговор. Генрих взял дешевое вино, хотя под ситуацию как никогда лучше подошла бы водка, а Максу вручили чашку с горячим кофе, из пакетика, конечно, и с химическим запахом, но хоть такой. Рядом на столик женщина поставила пиалу с печеньем и чашку с чаем.
— Если что-нибудь еще нужно — зовите, — сказала она, сочувственно глядя на болезного парня.
— Спасибо вам, — улыбнулся Макс и, дождавшись пока дверь купе закроется, тоскливо посмотрел на кофе. Эту химическую дрянь его организм мог переварить разве что из-за количества щедро всыпанного туда сахара.
— Можем тихонечко вылить в окно, — шаловливо подмигнул Генрих и откупорил бутылку. В нос ударил не слишком приятный запах, но в данный момент это не играло роли. Руки наконец-то дрогнули от осознания того, что он только что убил, а после поднял собственного ученика. Вампир поморщился и отхлебнул с горла. Раньше ему как-то не приходилось спасать близких существ. Да и этих самых близких фактически и не было. Поэтому ощущения в душе были весьма паршивыми.
Макс криво улыбнулся и, вздохнув, опрокинул внутрь кофе. Да. Растворимый. Но слава всем богам, не моднявый «три в одном»! Иначе живот точно вспучило бы.
Взгляд невольно зацепился за Генриха, а в частности остановился на крохотном участке шеи, выглядывающем из-за ворота куртки. Рот моментально наполнился слюной, а клыки зачесались. Никогда ещё ему не было настолько тяжело заставить себя просто отвернуться!
— Хочешь? — Генрих взболтнул бутылку, будто бы там была бражка, а не вино, хотя по вкусу и качеству одно от другого плохо отличалось. Ну а что еще ему могли принести в обычный вагон, а не какой-нибудь «для богатых»?
Макс едва успел заткнуть себе рот ладонью и отсел подальше. Жажда набросилась с новой силой. Он едва не ляпнул: «Тебя — да». Он бы за эти слова позже точно отгрыз себе язык. Голова кружилась, а чувство чужой мерно текущей крови, наполненной силой крови, обволакивало и удушало, словно кольца гигантского удава.
— Пойду прошвырнусь, вдруг кого и найду, — загадочно объявил Генрих и вышел из купе, чтобы проветриться. Он сомневался, что сможет найти здесь хоть кого для Макса, не проводницу же кусать в самом деле, но дать тому привести себя в порядок было нужно. Блестящие от голода алые глаза сразу выдали парня, но Генрих постарался не акцентировать на этом внимание, чтобы не раздражать его сверх меры. Да, после такого Макса мучил голод, а кого бы не мучил на его месте… И бедняга еще держался, за что ему полагалась отдельная благодарность.
Увы, девиц легкого поведения или чего-то в этом роде Генрих не нашел. Половину вагона занимали едущие домой с вахты работяги, замученные тяжелым трудом и диким климатом севера, а вторая половина вагона делилась поровну между старушками и тетками с баулами — торговки не упускали свою выгоду и везли на север то, чего там не хватало, а с севера то, чего не было в других местах — и обычными пассажирами. Возможно, кто-то навещал родственников, кто-то ездил по делам, а кто-то искал приключений на свою пятую точку. В любом случае выманить кого-либо из его купе не представлялось возможным. Генрих решил дождаться хоть какой станции, на которой будет длительная остановка, и прошвырнуться по перрону. Если Макс дотерпит до этого момента.
Вернулся он не слишком довольным и внимательно оглядел сидящего в самом углу Макса.
— Ты как — дотерпишь до остановки или нет?
— Не знаю. Но попробую, — сдавленно пробормотал парень, заставляя себя закрыть глаза. И вспомнил совет одного из знакомых искателей сокровищ. Тот говорил, что если совсем сил нет терпеть, а очень надо, можно собственную кровь использовать. Да, это не насытит и не даст сил. Если так подумать, полнейшее извращение. Но пока Генриха рядом не было, жажда почти отступила, а сейчас по новой вгрызлась в него. В голове словно поселилась новая и откровенно неадекватная личность. Зверь, нашептывающий ему о том, как сладка должна быть эта наполненная магией кровь. Парень скрючился в комок, утыкаясь лицом в колени.
Генрих присел рядом и протянул Максу руку.
— Пей, но немного, привыкать нельзя, — он чуть коснулся свободной рукой плеча парня и едва смог удержаться, чтобы не отшатнуться, когда тот поднял голову. В глазах Макса плескалось что-то очень похожее на безумие. Генрих никогда не мог подумать, что обычный возврат приведет к подобным последствиям. Раньше он возвращал людей, и с ними ничего дурного не происходило. Жаль, что возвращал не тех, кого следовало, но это уже больше вопрос этики и морали, чем физиологии. Но с Максом определенно было что-то не так. Возможно, виной тому стало вражеское заклинание, ведь сам он ничего не напутал и все сделал правильно даже несмотря на панику и попытки окружающих помешать.
Да… До сих пор Макс ещё держался. И будь маг подальше, он бы, возможно, вытерпел до следующей остановки.
— Нет, — прохрипел он, стараясь контролировать себя, но клыки выдвинулись настолько, что ранили губы, а жажда поднявшаяся, казалось, из глубин души, глодала эту самую душу. Он схватил запястье обоими руками, провел носом, вдыхая запах кожи и манящей крови. Это словно был не он, не Макс. Словно в тело вселился какой-то зверь. И этот зверь лизнул чужую кожу сухим и от того шершавым языком, с гортанным урчанием погрузил в нее клыки… Это было слишком неправильно. Слишком лично и слишком близко.
Генрих дождался, пока Макс сделает три глотка и мягко отстранил его за голову, не позволяя скатиться в безумие окончательно. Только теперь в глазах птенца появилась осмысленность и страх. Старший вампир бросил взгляд на прокушенное запястье, но ранки уже подживали, стремительно затягиваясь новой розовой кожей.
— Все нормально, Макс. Наверняка это побочное действие от смеси магии. Я не слышал о таком, но факт на лицо. Ничего, думаю, теперь мы спокойно доедем до остановки и найдем себе кого-нибудь, — он обнял птенца за плечи, поскольку тот выглядел совершенно растерянным и сбитым с толку. Да, вот так няньчиться Генриху еще ни с кем не доводилось.
Макс дернулся, сжимаясь ещё сильнее, словно силясь отрастить черепаший панцирь и залезть в него. Да, он смог наконец полностью вернуть себе контроль над телом и разумом. Но желание никуда не делось. Эта тяга. Развернуться, схватить наставника за ворот и повалить спиной на койку, навалиться сверху, рвануть ворот и обнажить шею. Макс лишь ешь сильнее сжался. Этот зверь никуда не делся.
До станции ехали долго, Генрих успел даже задремать, придерживая Макса на всякий случай. Ему так было спокойнее, хотя и не сказать, что ему нравились происходящие с учеником перемены. В любом случае, он пока ничего не мог сказать определенного, кроме того, что возвращение с того света на него сильно повлияло. Генрих даже начал сомневаться в собственных способностях, поскольку за свою многолетнюю практику никогда с таким не сталкивался. Он снова и снова прокручивал в голове случившееся на станции, а в мыслях долбился и крутился по кругу один и тот же вопрос: «Что он сделал не так?». Заклинание было идеальным, возвращение тоже. Ничего, кроме вражеской магии, не мешало.
В конце концов, когда поезд остановился, и проводница объявила, что остановка займет полчаса и можно выйти размять ноги, Генрих предложил Максу просвежиться на улице и заодно поискать кого-то пропитания ради.
Макс поспешно согласился, потому что находиться в купе вплотную к Генриху было мучительнейшей пыткой. Жестоким испытанием, которое словно вода камень подтачивало возобновившийся контроль.
И что удивительно, на улице, в окружении людей, ему полегчало. Если б ещё Генрих был подальше! Да, человеческая кровь манила. Также как и раньше. Ничего не изменилось. Эта звериная жажда вовсе не касалась любой крови. А именно этой. Такой густой, насыщенной, ароматной, от которой по всему телу шли мурашки…
Генрих запихнул птенца в мужской туалет и встретил там какого-то мужичка почти что с радостью. Задать дурацкий вопрос и после одурманить того было легче легкого, учитывая, что мужичок уже изрядно принял на грудь. Он с чистой совестью вручил Максу этот «подарок небес» и постарался абстрагироваться от запаха крови. Получалось плохо, но собственную жажду перетерпеть было легче, чем видеть чужие мучения.
Макс выпил положенные три глотка максимально аккуратно и на удивление спокойно. Да, жажда притихла. Но чем ближе находился Генрих, тем громче раздавалось в душе рычание зверя. Это было терпимо. Но и откровенно паршиво.
Макс выдохнул, отстраняясь от жертвы и стараясь держаться подальше от наставника.
— Хорошо, теперь нужно найти что-то тебе, да? — улыбнулся он, силясь не поднимать взгляд на шею и не смотреть в глаза. Да. Очевидно, у Макса всё было через одно место. Он уже привык.
Генрих только вздохнул и отправил мужичка проветриться, попутно залечив тому ранки. А после сверился с часами в телефоне — поезд скоро должен был отходить, потому задерживаться не следовало.
— Потом, на следующей остановке, — решил он и махнул рукой на выход.