Глава 11

Яр-Габаж

Домой Линлис больше не вернулась. Даже вещи собрать господин Энриот не позволил. Так и пришлось ей тащиться до жилища супруга в неудобном платье. Хозяин дома Ууросс держал девушку за локоть и быстрым шагом вёл в сторону другого дома. Совсем не похожего на то величественное здание, где Энриот устраивал приём. Жилище едва ли можно было назвать скромным. Скорее, убогим.

Строение представляло собой лишь один этаж — треугольная пирамида, сложенная из неровных кирпичиков, с усечённым верхом и маленькими окошками-иллюминаторами. В таких домах потолки столь низкие, что выпрямиться в полный рост можно лишь в центре дома — обыкновенно там располагается гостиная. В спальню же приходится входить ссутулившись, а с кровати и вовсе не встать так, чтобы не удариться об потолок.

Линлис недоумевала, зачем жить в таком маленьком домишке, если у тебя имеется вполне комфортное жильё со множеством комнат и коммуникаций.

Энриот открыл дверь простым ключом. Никакой системы распознавания лиц или отпечатков пальцев тут не было. Даже робот-привратник не спросил, кто пришёл. А ведь Энриот вполне мог позволить себе всё это. В доме Линлис и то имелась система безопасности, хоть и не совсем исправная. А здесь всего лишь замок с ключом. Такую дверь и сломать можно. Хоть снаружи, хоть изнутри. Железный засов крепился на тонком пластике, деформируя и дверь, и коробку.

Темнота внутри пахла пылью и старьём. У Линлис в носу засвербело, будто невидимые частицы все разом попытались прорваться в ноздри.

— Электричество нужно экономить, просто так свет не жги. Если выходишь из комнаты, поверни выключатель. Вот так. — он протянул руку в темноту и крутанул круглую ручку — очень старая модель. У Линлис в комнате свет зажигался автоматически при движении.

Под потолком вспыхнула желтоватая лампочка. Такая тусклая, что в углах прихожей всё ещё копошилась тьма.

— Не могу поверить, что вы живёте здесь, — пробормотала Линлис, окидывая крошечную комнату взглядом.

— Не нравится? — равнодушно произнёс Энриот. — Привыкнешь.

За спиной девушки пискнул робот. Его так и не перепрограммировали в помощника, но Линлис решила, что это сделает после заключения брака. Она повернулась к няне-роботу и прочла сообщение на экране: «Невозможно подключиться к системе домоустройства».

— Мой робот не может подключиться, — пожаловалась она Энриоту. — Я привыкла управлять комнатой с его помощью. Вы мне дадите коды доступа? Или мне пользоваться вашими машинами?

— Здесь нет никаких машин, — он толкнул дверь в следующую комнату и нагнулся, чтобы туда пройти. — Погаси свет, — не оборачиваясь, приказал супруг.

Линлис подчинилась, выкрутила ручку, но темнота оказалась недолгой. Энриот зажёг свет в следующем зале.

Это помещение оказалось больше прихожей, но почти повсюду стояли ящики с неизвестным содержимым. Разные ящики, побольше и поменьше, с крышками и без, набитые гайками или тряпьём. Зачем это всё в доме, Линлис не понимала, но ящиков было столько, что из них можно было бы построить ещё один дом. А так приходилось будто через узкий коридор протискиваться.

Позади Линлис послышался стук, а следом жужжание. Робот наткнулся на ящик и застрял. Теперь он тщетно пытался прорваться вслед за хозяйкой.

— Мой робот не проходит, — пожаловалась она.

— Он тебе больше не потребуется. Ты ведь не ребенок уже, зачем тебе нянька?

— Его можно перепрограммировать до помощника.

— Зачем? Тебе не потребуются помощники.

— А кто же будет тогда меня сопровождать везде? И вообще, где ваши роботы? Кто наводит порядок? Кто подаёт еду? Что это, вообще, за дом такой? — Линлис не сумела сдержать возражения.

— Сопровождать тебя буду я. Покидать одной жилище ты больше не сможешь, — Энриот обернулся, когда коридор из ящиков стал чуть шире, и оказался слишком близко к Линлис. — Но не переживай, ты не будешь скучать. Как ты заметила, здесь нет роботов. Поэтому следить за домом будешь ты и только ты. Работы тебе будет предостаточно. А если всё удастся, ты переселишься в специальное место. Впрочем, об этом потом.

Девушка хотела возразить, но только рот раскрыла. Энриот был так близко, что теперь она ощущала не затхлую вонь старых вещей, а запах его дыхания. Такое горячее, будто он огнём дышал. Линлис задрожала, будто её не дыханием обожгло, а наоборот окатило ледяной водой. А мужчина вместо того, чтобы отступить, коснулся рукой её лица. Линлис попыталась отстраниться, но задела головой колонну из коробок. Дыхание перехватило, пульс застучал по вискам, а ладони стали влажными.

Энриот от лица девушки руку отдёрнул, но тут же схватил её за запястье. Сжал с силой. Глаза его сделались безумными, зрачки расширились, и Линлис хотела закричать, но голос будто в камень превратился, застрял в горле и теперь не то, что кричать, даже выдохнуть не получалось.

Мужчина резко притянул её к себе.

— Пожалуй, приступим, — в голосе Линлис почудились интонации хищника, хоть лицо Энриот держал по-прежнему равнодушно спокойным.

Он втолкнул девушку в следующую комнату. Здесь уже не было ящиков, но Линлис споткнулась и упала на что-то мягкое.

— Считай это первым экспериментом, — произнёс Энриот и расстегнул брюки.

Девушка попыталась отползти, но запуталась в юбке. И корсет мешал извернуться так, чтобы убежать.

— Так нельзя! — голос вдруг прорезался, но возглас вышел жалобным и слишком тонким. — Договор! Я не подписала! Не подпишу! Пусти!

Энриот ухватил её за лодыжку и потянул на себя. Юбка задралась. Затрещала ткань.

Корсет не позволял даже подняться. Линлис дёргала ногами, пыталась вырваться, а лучше ударить побольнее, но ничего не получалось.

— Помогите! — крикнула она в пустоту.

Помощи ждать было не откуда.

Руки Энриота казались Линлис таким мерзкими и липкими, будто он измазал их свежей, ещё горячей кровью. На ноге сомкнулось пластиковое кольцо. Хватка ослабла, но девушка оказалась подвешенной к потолку. Пока за одну ногу, но та же участь ждала и другую.

— Просто расслабься, Линлис, — происзнёс Энриот с насмешкой. — Это совсем не больно. Но если ты окажешься способной к воспроизводству потомства... — он не закончил фразу. Что-то хрустнуло, а затем стукнулось об пол.

— Ребенок в опасности, — послышался голос робота. — Приняты меры. Опасность устранена.

— Освободи меня! — крикнула Линлис. — Освободи! — сама она лишь сумела сбросить с головы юбку, но выпутать ноги из браслетов не могла. Вместо этого стала расстёгивать жёсткий корсет.

— Фиксаторы, — прокомментировал робот. — Применимы при обнаружении провинности.

— Нет-нет! Не было никакой провинности! Освободи! Помоги же! Ну!

Няня-робот молчал, проверял данные. Ему нужно было связаться с матерью девушки, чтобы уточнить, снято ли наказание или нет. Но связи не было. И Линлис не знала, какое решение примет робот. Освободит ли? Или же так и оставит в подвешенном состоянии?

— Определён вред здоровью. Голова ребенка ниже ног, — выдал, наконец, робот.

— Да-да! Устрани опасность! — закричала Линлис.

В следующее мгновение её ноги рухнули вниз. Девушка взвизгнула от испуга, но быстро совладала с собой. Села на кровать и только теперь смогла окончательно избавиться от корсета и отдышаться. Вот только босые ноги коснулись чего-то тёплого и мокрого.

Возле кровати лежал Энриот. Глаза его смотрели в потолок так внимательно, будто там сурвизор располагался. Линлис тоже глянула наверх, но ничего интересного не увидела.

Первой мыслью было, что нужно уходить, пока он в себя не пришёл. А то ведь снова подвесит её за ноги. Но потом она подумала, что неплохо было бы в эти кольца самого Энриота засунуть. Чтоб погоню не устроил. И только затем она поняла, что тёплая лужа возле головы её несостоявшегося мужа — это кровь. Много крови. И пленять Энриота больше не требовалось. Он был мёртв.

Она никак не могла вспомнить, случались ли в Яр-Габаж убийства. В рабочем посёлке случались. И строго наказывались. Но то в посёлке, в Яр-Габаж ведь другие правила. Однако если уж непослушание мужу считалось провинностью, то и за убийство этого самого мужа вряд ли лишний миллилитр воды дадут.

Теперь Линлис даже порадовалась, что в этом доме не оказалось ни роботов, ни системы безопасности. О смерти Энриота узнают не быстро. Возможно, что не сегодня и не завтра. Это пока его хватятся. А, значит, она может просто вернуться домой. Договор не подписан, её не должно было быть здесь.

— Иди к выходу, — приказала девушка роботу, затем быстро отыскала слетевшие туфли, снова натянула корсет, только затягивать не стала. Попыталась оттереть кровь со ступней об ковёр. В тусклом свете, проливавшемся в спальню из гостиной, она не могла толком разглядеть, запачкала ли она юбки. Ей предстояло теперь как можно быстрее добраться до дома, минуя всевидящие глаза Атриарха.

Линлис перешагнула мёртвое тело, протиснулась меж ящиков и вместе с роботом покинула дом господина Энриота.

«Никто не узнает», — твердила она про себя.

Только теперь она вдруг поняла, где находится. Пока её тащил под руку Энриот, девушка даже не задумывалась, куда они шли. Но теперь сориентировалась. Домой предстояло идти через оживлённую площадь, мимо обители Атриарха, по сути, через весь город. Но разве обязательно идти домой?

Тётушка Теамис жила гораздо ближе. Её ведь тоже поселили на окраине. И свой убогий домишко Энриот зачем-то установил в этой же части среднего уровня Яр-Габаж.

Линлис почти бегом помчалась к дому тётушки. Попалась она на глаза летающим наблюдателям или нет, она так и не узнала.

Она затарабанила в дверь, но в этот раз её поприветствовал не механический голос, а сама леди Теамис подошла к двери.

— Линлис? — она округлила глаза. — Что ты здесь делаешь? Энриот выгнал тебя? Почему ты... — тётушка окинула её взглядом, — ты в крови.

Девушка, не дожидаясь приглашения, оттеснила тётку и вошла в дома. За ней же проследовал няня-робот.

— Как это понимать? — Теамис захлопнула дверь за Линлис и жестом руки поманила в гостиную.

— Пить очень хочется, — промямлила девушка. — Он совсем не давал воды. А я уже давно хочу пить!

— Успокойся, — Теамис присела на диван. — И расскажи, что случилось. По порядку.

Робот-помощник передал Линлис стакан воды. Она сделала несколько жадных глотков, вздохнула и тихо произнесла:

— Энриот мёртв.

— К-как? — Теамис захлебнулась вдохом, закашлялась. — Нужно позвать кого-нибудь из медицинской службы, — продолжила она, едва приступ отступил. — Нужно всё зафиксировать. Договор он подписал. Поставим печать дома Ламар, и брак будет считаться действительным. Не волнуйся, ты ведь и не хотела этого брака. Хотя Энриот мог бы умереть и попозже, чтоб лишних пересудов не было. Но с этим уж ничего не поделаешь.

— Тётя, скажи, а какое наказание полагается за убийство? — немного успокоившись, спросила Линлис.

— Ты?! — Теамис вся побелела, губы сделались тонкими и бескровными. — Как ты сумела, Линлис?

— Не я, — выдохнула девушка. — Мой робот. Кажется, он разбил ему голову.

— Быть такого не может. Роботы не способны причинить вред людям. Так не бывает, Линлис. Такого просто не может быть.

— Я хотела, чтобы он перестал быть няней. Отключила некоторые функции. Но новую прошивку он не получил. И вообще, я думала, Энриот подарит мне нового робота-помощника, но он странный. Он совсем не пользуется роботами. И вообще, у него убогое жилище, какой-то сарай, а не дом.

— Это потому, что все свои средства он направил в новый проект. Впрочем, теперь это не важно. Робота, конечно, утилизируют, но если Атриарх узнает, что ты с ним что-то сделала... Линлис, ты ведь понимаешь, что ответственность за робота понесёшь ты.

— Я и хотела узнать, что мне грозит. Тяжела ли епитимья? Или вовсе в посёлок вышлют? Чего мне ждать?

— Убийство не прощается, Линлис. А как ни крути, это именно убийство. Не имеет значения, что совершено оно руками робота. А за убийство только одно наказание — утилизация. Публичная показательная утилизация. В Яр-Габаж уже долгое время не совершалось преступлений. Система безопасности следит за каждым. А уж убийств на моей памяти не случалось и вовсе. Людей и так осталось слишком мало, чтобы мы убивали друг друга.

— Что же мне делать? — к глазам Линлис подступили слёзы.

— Нужно избавиться от тела. Убрать все следы. Никто больше не должен знать, что господин Энриот мёртв.

— А если всё вскроется?

— Даже думай о том не смей. А теперь иди в душ. Платье придётся утилизировать. Наденешь что-нибудь из моих вещей. И никому ничего не говори. Даже матери. Ей в первую очередь.