Глава 2

Яр-Габаж

Средний уровень

На втором ярусе города, если посмотреть вверх, можно было увидеть небо. Не такое, как сейчас, бурое с рыжиной, а как в древности, нежно-голубое с белыми, такими неправдоподобно лёгкими облаками.

Небо срисовывали художники со старых фотографий. Когда Яр-Габаж только строился, они вручную расписывали потолок второго, жилого яруса города-башни. Оттенки синего живописцам достались разные, и потому небо у обители Атриарха, расположенной в центре, было самым светлым, будто над ним всегда светило солнце, а облака почти сливались с бледной лазурью. Свет словно растекался от обители к окраинам города, где цвет неба становился более насыщенным, синим, сиреневым и даже немного зелёным. Просто синей краски хватило не всем. Искусственное небо подсвечивали уличные фонари, в дрожащем свете которых казалось, будто облака движутся, особенно, когда воздух под действием воздушных фильтров приходил в движение.

Леди Линлис любила разглядывать это необычное синее небо. Оно совсем не походило на ту грязно-коричневую кашицу, какую можно увидеть, поднявшись на верхний ярус. И потому девушка не верила, что некогда небо, в самом деле, было таким, как на росписи. Никто из ныне живущих не помнил прежнего неба. Для них оно всегда было похоже на ржавое железо. Да и пахло так же, окислившемся металлом.

Ровно в восемь вечера в Яр-Габаж фонари начинали гаснуть. Линлис быстрым шагом преодолела площадь и почти успела добраться до дома наступления темноты. Юной леди не пристало находиться на улицах города без сопровождения. А уж за блуждания после отключения света можно и епитимью схлопотать.

Каблучки Линлис быстро, словно сердечный пульс, застучали по мощеной плиткой улице. Она суетливо озиралась, опасаясь наткнуться на всевидящее око Атриарха.

Фонари отключались один за другим за спиной девушки. На улицах стало невыносимо тихо и душно. Стих гул вентиляторов, фильтрующих воздух, и кожа под платьем тут же стала липкой и влажной. Линлис нервно передёрнула плечами и побежала ещё быстрее.

К дому девушка пробиралась уже в полной темноте. Войти через парадную она не могла, камера бы зафиксировала позднее возвращение. Пришлось так же туфли снять, чтобы не привлечь шумом внимание. Осторожно обойдя округлое здание, Линлис остановилась у окна технического этажа.

Ещё раз оглянувшись по сторонам, девушка тихонько стукнула в окошко.

За её спиной послышалось жужжание электродвигателя. На шум среагировало всевидящее око и теперь приближалось. В висках застучали назойливые молоточки, Линлис присела на корточки, будто это помогло бы скрыться, но в этот момент окно распахнулось и из него высунулась металлическая голова няни.

– Программа выполнена, – тихо произнёс робот и тут же скрылся в темноте.

Линлис поставила туфли на подоконник, подпрыгнула и буквально ввалилась в подсобку. Яркая вспышка осветила помещение, и девушка прижалась к полу, замерла, хотя теперь всевидящее око не могло её тронуть. Но кто знает, что на уме у Атриарха? Пока она гостила у тётушки, вполне мог выйти очередной нелепый закон. Правила в Яр-Габаж постоянно менялись. Никогда не знаешь, чего ожидать от Атриарха и его вездесущих механических глаз.

Едва свет погас, юная леди поднялась с пола и увидела застывшую фигуру няни. В темноте робот казался почти живым. Такое же платье, как у самой Линлис, такая же пышная юбка до самого пола, те же руки в перчатках… Только голова отличала механическую няню от человека. Вместо лица у неё имелся лишь дисплей с текстом, а сама голова походила на кастрюлю.

Распоряжений роботу Линлис не стала отдавать, сама закрыла окно, взяла туфли и, покинув, техническое помещение, поднялась в комнату. Только теперь она воспользовалась пультом и велела няне явиться к ней, чтобы помочь переодеться.

Беготня по душному вечернему городу привела платья в негодность. Синтетическая ткань плохо впитывала в пот, оставалась почти сухой, но почему-то начинала издавать неприятный запах. Линлис хотела принять душ, но вспомнила, что израсходовала лимит на воду.

– Снять одежду. Гигиена, – девушка отдала приказ робоняне, едва та появилась в проёме двери.

Металлическая голова изобразила кивок, а на экране появилась надпись: «Принято».

Избавившись от платья, Линлис вошла в камеру очистки, где прошла процедуру дезинфекции ультрафиолетом. Вонь тут же исчезла, но чистой себя девушка не почувствовала. Кожа оставалась липкой и неприятной.

Можно было попросить мать поделиться лимитом на воду, но тогда пришлось бы объяснять своё позднее возвращение. То, что всевидящее око её не заметило, для них оправданием не являлось.

Линлис лишь вздохнула и принялась обтирать себя влажной салфеткой. Затем расчесала выкрашенные в сине-зелёный цвет волосы. И только после этой нехитрой процедуры она вновь почувствовала себя человеком.

По щелчку пульта включился сурвизор, а сама Линлис забралась в постель, предварительно облачившись в домашнее платье, простое и удобное.

– Данные переданы, – вдруг произнес робот.

– Что? – удивлённо посмотрела на няню Линлис.

– Не понимаю команду, – ответил механический голос.

– Какие данные переданы? – строго спросила девушка, продолжая переключать каналы сурвизора.

– Ты пропустила ужин. Я передал данные, и ужин будет подан в покои.

– Вот, железяка безмозглая! – вскрикнула Линлис, отбросив пульт. – Кто тебя просил?!

– Выполняю инструкции. Ребенок не должен пропускать приём пищи. Если приём пищи пропущен, разослать уведомления ответственным лицам.

– Значит, мама уже в курсе, – вздохнула юная леди. – Я уже не ребенок, няня. Тебя ведь перепрошивали!

– Правильное питание важно в любом возрасте, – парировал робот.

Работы в поселке уже завершились, и сурвизор отображал лишь пустые улицы. Линлис продолжала переключать камеры, пока на экране появилась фигура молодого человека. Он просто стоял на улице, несмотря на то, что небо уже стало тёмным. В это время рабочие обычно не покидали свои жилища, но этот отчего-то вышел на улицу. Он смотрел куда-то вверх, но Линлис не могла видеть, за чем именно он наблюдал. Ей вдруг пришло в голову, а вдруг он тоже её видит. Может, там, наверху есть такой же экран, транслирующий улицы в Яр-Габаж?

Девушка слегка улыбнулась и заметила такую же полуулыбку на лице незнакомца. Тут же смутилась и завернулась в одеяло, чтобы он не увидел её домашнего платья.

Сурвизор транслировал всё, что происходило в рабочем посёлке. Пульт позволял переключаться между камерами, наблюдать за рабочими полей или угольной шахты, увидеть, как производятся платья из переработанного пластика или как собирают домашних роботов на фабрике. Конечно, особой популярностью у зрителей из Яр-Габаж пользовались не производственные сюжеты, а конфликты и потасовки, которые в рабочем посёлке случались нередко. Можно было даже сделать ставку на ту или иную сторону.

Сама Линлис никогда не воспринимала движущиеся картинки в экране как живых людей. Для неё они были лишь фоном для повседневных дел. Включишь сурвизор и занимаешься рукоделием или же танцами. Звуки фабрик казались ритмичными, и девушке хотелось двигаться в такт. Но теперь она смотрела на стоящего в полной тишине человека, и внутри у неё поселилось странное ощущение узнавания. Парень вдруг перестал быть просто картинкой, он стал живым и знакомым, будто живёт он не где-то в рабочем посёлке, а здесь по-соседству.

От просмотра сурвизора её отвлёк стук в дверь.

– Прошу, войдите, – ответила девушка.

Леди Аннес держала спину настолько прямо, будто проглотила трубу и теперь при всём желании не могла согнуться. Она вошла в покои дочери с абсолютно ничего не выражающим лицом. Отсутствие эмоций считалось признаком высокородности. Именно так должна держать себя истинная леди. Походить на ледяную статую, чтобы никто не догадался, что у неё внутри. Но леди Аннес всё равно выглядела злой. Не то из-за глубоких, появившихся слишком рано, глубоких складок у рта. Не то из-за холодного взгляда, подходившего больше мертвецу, нежели живому человеку. Губы она сжимала так плотно, что рот её походил на тонкую прорезь.

– Линлис, изволь объясниться, – процедила она.

– Это всё няня, – заговорила девушка. – У неё что-то с программой, рассылает уведомления почём зря. Я не нуждаюсь в ужине. Мама, в самом деле, мне уже не нужен робот-няня. Может быть, пришло время заменить его на компаньона? Я уже чересчур стара для няни.

– Мои программы в порядке, – вставил реплику робот.

– Ты чересчур болтлива, Линлис. Не вынуждай меня просматривать записи. Лучше сама признайся, ты снова была у неё?

– Я ходила днём. Мне ведь позволено гулять днём? Почему я не могу ходить к тётушке?

– Неужели ты не боишься закончить свои дни так же, как она? – глаза леди Аннес сделались круглыми, как лампочки на потолке. Этикет вполне позволял выражать негодование подобным образом.

– Разве безумие заразно? – Линлис выгнула брови.

– Мы не знаем этого наверняка, но ведь моя сестра где-то подхватила сей недуг. Возможно, из-за старых книг. На страницах мог сохраниться какой-нибудь вирус… А ведь она их так и не выбросила.

– Тётя совсем не похожа на безумную, – попыталась возразить девушка и сморщила нос.

– Я не могу запретить тебе видеться с ней по закону, Атриарх не выдаст такого запрета из-за родственной связи. Но я хочу, чтобы ты подумала своей головой, зачем тебе общаться с безумицей? Она дурно на тебя влияет. Только взгляни на своё лицо. Оно живое до отвращения.

Линлис опомнилась и постаралась придать лицу как можно более отрешенное выражение. Но из-за чрезмерного расслабления у нее сам собой открылся рот.

– Мне кажется, она вовсе не безумна, – теперь уже гораздо менее уверенно и намного тише произнесла Линлис.

– Если она не безумна, ответь, почему же моя сестра прожила пустую жизнь в одиночестве? Почему даже не пыталась дать потомство? Почему ни один мужчина не взглянул на неё?

– Возможно, ей просто не повезло?

– Нет-нет, Линлис, так не бывает. Нет никакого везения, это глупый миф из старых книг, которыми чрезмерно увлеклась моя сестра. Когда человек следует своему предназначению и выполняет инструкции Атриарха, с ним не случается никакого невезения.

Взгляд Аннес скользнул по экрану. Трансляция продолжалась, и молодой рабочий всё ещё стоял, задрав голову вверх. Никаких действий более не происходило, все говорило о том, что работы в посёлке завершены, а этот странный парень отчего-то не в бараке, а тратить время попусту. Хорошо сложенный, без физических изъянов, но, очевидно, разум его был слаб настолько, что он даже инструкций не понимал. Иначе с чего бы ему выходить на улицу одному? Зачем смотреть в небо?

– Кого он ждёт? – спросила вслух Аннес. – Наведи око на то, куда он глядит, – приказала она дочери.

Линлис взяла пульт и сдвинула джойстик вверх, ощущая внутреннее сопротивление этому простому действу. Ей совсем не хотелось знать разгадку странного поведения рабочего. В груди заклокотал страх, сейчас око изменит угол, и девушка увидит наверху экран и саму себя в домашнем, совсем не подобающем для публичности платье.

Но экран отобразил только землистого цвета небо. Ничего, что хоть немного могло заинтересовать рабочего, не отобразилось. Только тусклое мерцание звезд, пробивающееся сквозь пелену ядовитых облаков.

– Отобрази его номер, – попросила Аннес.

Линлис вновь нехотя нажала кнопку пульта. У всех рабочих имелись лишь номера, никаких имен. И этот номер был уникальным. Зная номер, можно сделать ставку. Но мать явно не с этой целью запросила идентификацию.

Око вернулось в прежнее положение, и теперь внизу появилась надпись РГ-19.

– Один безумец может нарушить всю работу. Это опасно. Нужно доложить, – произнесла Аннес, а затем покинула покои дочери.

Стоило Линлис остаться одной, как она быстро погасила экран. Ей отчего-то показалось, что так этот рабочий спасётся. Она понятия не имела, что делают с безумцами, но подозревала, что парню ничего хорошего это не предвещает. И хорошо бы мать забыла о нём прежде, чем дело дойдёт до исповеди перед Атриархом.