Глава 2. Череда озвезденительных сюрпризов
— Фью-у-у! — присвистнула Ярка, пока они по спирали облетали высоченный колоннообразный дом, похожий на бобовый стебель, с висящими отдельно друг от друга капсулами-квартирами. — Ты, похоже, впрямь избавился от своих головокружений?
— Не то, чтобы совсем, но я над этим работаю, — ответил Нюк, приземляя аэроцикл на посадочную площадку у своей первой собственной квартиры. По просторности она, честно говоря, была немногим больше каюты «Дерзающего», но много ли надо привычному к корабельной тесноте холостяку? А нянюшке и вовсе.
— Нами, мы дома! — крикнул он, стаскивая шлем. Рори отлип от машины и помчался скрестись в прозрачную дверь на террасу, как самый заправский пес.
— Добро пожаловать в мое птухарово гнездо, — самоиронично пригласил парень, обернувшись к слезающей с аэроцикла Соколовой, но в этот момент ее голубые пуговки округлились до размера иллюминаторов, а мелкие, но крепкие кулачки грозно сжались.
— Беги, я ее задержу! — крикнула она, подпихивая друга назад к транспорту.
— Куда беги, кого задержу? — искренне удивился он.
— У тебя там дардаирская пантера! — заорала Ярка, на полном серьезе готовясь к бою. Черная дыра подери…
— Это няня, — вздохнул Нюк.
— Какая няня?!
— Моя! Ярк, успокойся. Это Нами — она робот. Никаких пантер. Извини, я просто забыл предупредить, что она этот… антропоморф*, а не гуманоид.
— Метеоритный рой тебе в корму! — зашипела Соколова, ширнув его в бок кулачком, чтоб добро зря не пропадало, значит. — Что ты еще забыл мне сообщить, мийсийский лепетун-забывайка с черной дырищей вместо файлов памяти?!
— Ваше злодейшество — новая королева Адориана! Корона в карантине болтается, — огрызнулся тот, потирая ушибленное место. — Ты должна мне новую почку, мелкий кучерявый террорист.
Дверь на террасу распахнулась, гибкая фигура нянюшки выскользнула на площадку, и Нюк поспешно вернул на лицо улыбку. Напрягаться для этого ему не пришлось.
— Здравствуй, мой мальчик, — своим гортанным мурлыкающим голосом произнесла она, оглядев обоих светлыми глазами с тремя продолговатыми зрачками в каждом. — Здравствуйте, Ярка. Нюк предупредил, что вы не любите, когда вас называют полным именем. Не ожидали, что у меня такой облик?
Нянюшка улыбнулась, обнажив крупные клыки. Высокая, сильная, а все полимерное тело покрыто мягкими волосками, такими же серебристыми, как ее глаза. Скуластое лицо раскрашено ритуальным узором. В больших низко посаженных ушах позвякивали ряды колец, на крепких запястьях и щиколотках — браслеты, короткая тога из искусственной шкуры рапанга переливалась на солнце. Дардаирская «пантера» в традиционном наряде и украшениях, как она есть, только без плазменного копья. И убивать и свежевать она их вовсе не собиралась.
С удовольствием обняв Нами, Нюк прижался щекой к ее бархатистой кошачьей скуле и аж зажмурился от удовольствия. Тот, кто тебя вырастил с любовью: родитель или нет, человек или не совсем — это особая связь навсегда.
— Тебе во-о-т такой огромный китовый привет от Сьюзи, — произнес он.
— О, очень мило. Как поплавали?
— Озвезденительно, — не то отвечая на вопрос, не то просто выражая свои впечатления от облика нянюшки, отозвалась Соколова. Она уже сменила боевую стойку на более мирную позу и с любопытством вертела кучерявой головой по сторонам, рассматривая резиденцию. — Ты снова растер подошвой гравиботинка мои устоявшиеся стереотипы, Стратитайлер.
И добавила, расшаркавшись перед нянюшкой:
— Рада познакомиться, Нюк много о вас рассказывал. Прошу простить мне некоторое… э-э-э… замешательство. Просто мое раннее детство прошло под эгидой бабушек и робота-няньки, переделанного из сломавшейся поливальной машины. Он был обучен рассказывать страшные сказки, менять после них штанишки и выпалывать наиболее агрессивную флору в радиусе младенческих поползновений, но выглядел, как сливной бачок на колесиках. Это наложило неизгладимый отпечаток на мои представления о классических нянях.
— Взаимно, Ярка. Ничего страшного, меня утешила ваша готовность защищать моего воспитанника от недружественных форм жизни, — промурлыкала Нами, приглашая Соколову в апартаменты.
— Я порой забываю, из какой ты глухой провинции, и не в курсе всех веяний и причуд нашего Министерства образования, — пробурчал звездный волк, потому как ощущение кулачка в почке все еще не попустило. — Нами из экспериментальной серии, кто-то там в высоком кресле решил, что будущим колонистам полезно с памперсов привыкать к ксенолицам в своем окружении, включая самые недружественные формы и расы.
— Озвезденеть еще раз! Может, у тебя и санаец кобровидный в воспитателях числился?
— Почему сразу у меня? У младшей группы, — пожал он плечами. — Это ж только с виду, программа-то на основе мнемограмм лучших воспитателей-землян прошлого и нашей с вами современности скомбинирована.
— А моя воспитательная программа была скомбинирована на основе бабушкиных пирожков и дедушкиной крепкой розги, — радостно заявила Соколова. — Правда, догнать ему меня так ни разу и не удалось, но он все еще не теряет надежды исправить это упущение!
«Кхара свидетель, как-нибудь я ему в этом подсоблю», — пообещал Нюк мысленно, и тут ему на помощь пришла няня, спросив, не голодные ли детки? Не то, чтоб голодные… но дозаправиться — оно ж никогда не лишнее, тем более что Нами заказала вкусняшек из любимой его закусочной. Кулинарных дарований, в отличие от Таси, ей прогеры не отсыпали, в столовке у них повара были. Хотя такой сложный и постоянно самообучающийся ИИ, наверное, легко и готовку освоит?
— Тогда шагом марш мыть руки, — напутствовала она их.
Скинув ботинки, Нюк с удовольствием сунул ноги в новенькие домашние тапки, предложив и Ярке парочку.
— Специально для тебя выбирал, из шерсти ваших славийских овечек. Чуешь родную мягкость?
— О, они еще и массаж делают, астероид мне во все сопла! Роскошно.
— А если за помпоны дернуть — еще и споют специальную песню для расслабления стоп и икроножных мышц.
Вдвоем в здешний санузел было не втиснуться, так что намывать конечности пришлось по очереди. Когда Нюк вернулся в свою микрогостиную, Ярка разглядывала ряды роскошных кристаллов на полке — нянино хобби. Его вещей тут было — раз-два и обчелся, вон, голо-фотка в простенькой рамке, они с нянюшкой как-то на ярмарке сфотографировались только вдвоем. Ему тогда лет восемь было.
— А ты почти не изменился, — заметила Соколова. — В высоту только вытянулся, раза так в три.
— Магия поцелуев солнца, — хмыкнул он. — С младенчества красавец. Нами, тебе помочь?
— Конечно, мой хороший. Буду очень признательна. Ты всегда отлично мне помогал, — медом по сердцу разлилась нянюшка. Звезды и кометы, это положительное подкрепление! Как же Нюк от него отвык под твердой и неласковой ручищей Вегуса. Побежал аж вприпрыжку на кухоньку размером чуть побольше санузла и подхватил купленные утром тарелки.
— Если перчику или горчички маловато — только скажи, я по ведерку ваших прикупил! — крикнул оттуда Ярке.
— Да дардаирский колорит покрепче нашей горчички, пожалуй, будет, — отозвалась та, с энтузиазмом изучая содержимое упаковок. — Эти ребята в первые годы контакта разбили весь земной корпус, как Ди-Дер-Сон — свои любимые портянки, и до сих пор так и не прониклись идеями всеобщего мира, равенства и братства. Скорее санайцы научатся наконец в шкуру колонистов аккуратно паковаться, чем дардаирские аборигены удержатся от соблазна нашинковать нарушителя границ. Оптимизм деятеля, протолкнувшего программу воспитания будущих покорителей космоса под крылышком ксенонянюшек, прям зашкаливал…
— Свои любимые что? — переспросил парень, а потом вспомнил: — А, прадедушки носков! Помню, видел в фильме про одну давнюю войну.
— Мой собственный пращур до сих пор чтит этих прадедушек и заставляет проштрафившихся новобранцев их наматывать, — сообщила Ярка. — Мол, это и для дисциплины полезно, и для моторики, и вместо курсов первой помощи по накладыванию повязки тоже сгодится.
— Я б поучился. Никогда не знаешь, куда тебя закинет судьба, юный штурман и адорианские капризы… Нянюшка, а ты б сильно расстроилась, если б я в космосе навсегда сгинул?
— Конечно, милый. Ты всегда был мне дороже всех, — с очаровательнейшей улыбкой отозвалась Нами, и, положив на стол приборы, нежно поцеловала питомца в макушку.
— Однако, контраст между ИИ и Абдували Петровичем в плане позитивного подкрепления разительный, — уважительно прошептала Ярка, когда няня вернулась на кухню. — Хотя опять же — никогда не знаешь, куда закинет судьба и какой опыт подкрепления окажется полезнее. С Врагусиком все же зонды и швабры рулят, а не теплые слова и пирожки.
— О, как раз мои любимые. Налегай, — надкусывая один, подпихнул к ней контейнер гостеприимный Стратитайлер. — Дым из ушей, как от ваших, не повалит, но ты приперчивай, если тебе пресновато…
— Пофти как у бабули, — с полным ртом одобрила Соколова, бухая щедрую порцию специй, способную спалить пищевод большинству гуманоидов, не прошедших суровой закалки славийской кухней. — Соскучилась уже по пирожкам. Автоматический пищеблок в общаге — эт вам не бабуля и не Тася, баловать не приучен.
— Кушайте, детки. Вам еще расти, — подперев серебристую щеку крепким кулаком, умильно промурлыкала Нами. Кхара Пятикрылый, вот оно — счастье! Отвалил-таки, божок всех лузеров и неудачников. Не зря столько поминали всуе. Свой дом, нянюшка, вкусняшки и компания доброго боевого товарища. Мог ли молодой непутевый бортинженер год назад даже просто мечтать о подобном? Не сдохнуть на Ниме среди линяющей от стресса саранчи, когда кислородные фильтры закончатся — вот был потолок его мечтаний.
— Мофет, новофти вклюфим? — ударными темпами расправляясь с пирожками, пробубнила Ярка и, одолев за явным преимуществом очередного румяного противника до последней крошки, добавила: — С этой зубрежкой вообще от реальности оторвалась. Вдруг там уже плазмюки мир захватывают тихой сапой… или Шухеровы фитовоспитанники в президенты Союза выдвигаются.
— Точно! — спохватился Нюк, и велел младшему домашнему собрату Бо врубить им какой-нибудь местный новостной канал. Голографическая фигура ведущей мигнула пару раз для порядка радужным ореолом, обрела устойчивые контуры и сообщила голосом, полным трагического пафоса:
— …глубоким прискорбием сообщили о безвременной кончине долгожительницы, благотворительницы, миротворицы, докторессы по психологии питания, матриархини всей кондитерской промышленности Млечного Пути, Марты Каролины Луизы Кокшон-Рубенбаум, более известной под именем Матушки Кокору.
Рядом с ведущей незамедлительно материализовалась и сама покойная собственной персоной — низенькая, дородная, в старомодном фартуке в цветочек, с рядами крупных седых буклей на голове и сладкой, однако отчего-то немного неприятной, улыбкой. Нюк от неожиданности чуть не подавился. Нянюшка заботливо похлопала его по спине.
— Маленьким боялся ее так, говорил — Баба Яга! — улыбнулась она.
— Готова побиться об заклад — у нее и нога костяная, — поддержала приятеля Ярка. — Кстати, моя бабуля уверяла всегда, что если съешь ее печенье, куреночком станешь. Ну, просто бабушка не терпит конкуренции на кухне и в таких вопросах не гнушается черного пиара.
— Есть в ней… что-то жутковатое, — буркнул Нюк, прокашлявшись. И переключил канал.
Наевшись до отвала, отправились на террасу — любоваться видами и играть в настолки. Когда солнышко покатилось к горизонту, Ярка вздохнула и сказала, что тут, конечно, роскошнее, чем в резиденции адорианских королей, но ей пора в общагу.
— Ща, — подмигнул Нюк и скрылся в своей крохотной спальне. На террасу он явился в форме Корпуса косморазведки, вызвав у Соколовой тяжкий вздох зависти.
— Да блин-печенюха, не ты вздыхать должна! Это для сбитого дыхания и сердечной аритмии твоих подружек, сокурсниц и соседок по общаге, — пояснил он. — Пусть треснут от зависти, соврешь им, что я твой парень. Погнали!
— Красавец какой! Косморазведчик! Дождалась, могу гордиться всем сердцем, — всплеснула руками Нами. И облобызала воспитанника, как всякая любящая мать.
Утро в день выпускных экзаменов началось для Соколовой куда раньше, чем ей хотелось бы. Ни свет ни заря пневмопочта смачно изрыгнула первую посылочку. Любящий прадедушка выслал внучке наилучшие пожелания и крепкую розгу — на случай, если та не оправдает возложенных на нее высоких ожиданий. Ярка собралась было запнуть сувенир под кровать, но в последний момент, уже занеся над ним ногу, резко передумала. А вдруг дедуля навестил родину и вырезал экологичное средство педагогического воздействия из местной флоры? Не то чтобы у Соколовой конечность на такой привет из дома не поднималась, но некоторые славийские деревца отличались на диво мстительным норовом и даже после кончины могли еще выпустить дозу жгучего сока или облачко удушливого газа. Так что она крайне аккуратненько убрала дедушкин подарочек подальше с глаз.
Не успела Ярка умыться и взяться за плотный завтрак, как прилетел еще один презент, на сей раз — от Шухера. Письмо на семи страницах она пробежала по диагонали: бывший док был крайне многословен в выражении пожеланий удачи и безграничной веры в ее способности. И конечно же, половина письма была традиционно посвящена его сложным отношениям со злоязыким хвостом. Милостями адорианцев Врагусик оказался в заднице в полном смысле этого слова, но и это не смягчило его неукротимого и мерзопакостного характера. К посланию прилагалась какая-то раскоряка, отдаленно напоминающая самого Шухера. Может, он навострился статуэтки вырезать из корней? Ярка пошарилась в сбивчивом, путаном послании и нашла фразу про подарок на удачу. Продолжение ей дочитать не удалось: пневмопочта выплюнула следующую посылку, и Соколова машинально запихнула фиговину в карман.
Пока она была занята распечатыванием нового сувенира, изрядно вытянувшийся на июньском солнышке Сеня успел перехватить ее бутерброд. В пакете оказались просто-таки нанопирожки. В недоумении Ярка повертела микроскопические фиговины и только тогда обнаружила записочку от бабушки: «Сублимированные пирожки, твои любимые. Кушай, деточка, а то совсем исхудала с этой учебой. Только воды добавь побольше». Реальность превзошла ожидания: политые водицей крохотулечные, точно видимые невооруженным глазом звезды на окраине галактики, фиговинки моментально раздулись до размеров красных гигантов. Пожертвовав Сене и второй бутерброд, Соколова с энтузиазмом принялась исполнять бабуленькин наказ.
Остальные послания пришли через Старнет от родителей, братьев, Баса, экс-Рекичински и Нюка. Но если первые содержали лишь пожелания успехов на экзаменах, то бортинженер подогнал еще какой-то файлик, который должен был открыться лишь в заданное время. Так что, заряженная позитивом, любопытством и пирожками, Ярка подхватила сумку, затолкала в нее то, что не удалось утромбить в желудок, и отправилась в Академию, штурмовать последний Эверест знаний. Экзаменаторы в этом году свирепствовали и решили сразу начинать с профильного предмета, хотя выпускники прошлых лет и уверяли, что первым для раскачки поставят что-нибудь полегче. Впрочем, Соколовой ли было страшиться навигации после организованного собственными (частично) умелыми ручечками гиперпрыжка в затерянную галактику? Как говорится, астероидов бояться — в космос не летать.
Лучась жизнерадостной улыбкой, Ярка ввинтилась в толпу однокурсников. Ее тут же сотрясла мощная вибрация от десятков дрожащих рук, сжимавших отчаянной хваткой учебники навигации, созданные по старинным технологиям для развития моторики и укрепления памяти. Кто-то буркнул, что не иначе как Соколова лучше обычного замаскированный кобровидный санаец, потому как ни один нормальный гуманоид не способен так весело скалиться за полчаса до казни. Уверенная в себе, точно Шухер — в возможности перевоспитания Врагусика, Ярка прошествовала к аудитории, где экзаменаторы поджидали будущих светил навигации. Приглашения на экзекуцию ждать пришлось недолго, и спустя несколько минут Соколова, чеканя шаг, выдвинулась к столу с билетами. Академия славилась традициями, поэтому все здесь было по старинке — даже псевдобумажные экзаменационные билетики, которые курсантам предстояло тянуть потеющими от ужаса конечностями.
Торквемада хищно улыбнулся было фирменной плотоядной улыбкой, призванной деморализовать недостойных школяров, но, узнав Соколову, слегка поскучнел. Правда, ненадолго. Ровно до той минуты, пока его ноздрей не коснулся манящий аромат бабуленькиных пирожков, прихваченных запасливым будущим штурманом.
— Позволю себе полюбопытствовать, что это у вас? — ткнув пальцем в сумку, осведомился инструктор. — Маяк для альтернативной прокладки курса по запаху? Или вы на досуге Красной Шапочкой подрабатываете и разносите пирожки бабушкам?
— Не, наоборот, это мне бабушка прислала утром! — радостно ответствовала Ярка, охотно демонстрируя содержимое сумки, где учебник навигации мирно соседствовал с пирожками. И кажется, они все продолжали расти, поскольку до выхода из общаги их румяные бока определенно не выпирали наружу, преодолевая сопротивление застежки.
— Сумку, индивидуальные средства связи оставляйте у входа и милости прошу к столу, выбирать билет, — пробубнил другой член комиссии, у которого, должно быть, был заложен нос: он даже головы не повернул в сторону пирожкового Эльдорадо. От внедренных прямо в организм чипов и передатчиков, типа Нюковых, работала специальная глушилка. Соколова дисциплинированно водрузила сумку на полку и решительно ринулась к билетам. Как потомственный пионер космоса она алкала борьбы с трудностями и надеялась вытащить самый заковыристый вопрос, поэтому аж просияла, выцепив искомое методом штурманского тыка. Торквемада подозрительно сощурил глаза, пытаясь понять, где кроется подвох: за годы службы в Академии у него выработался стойкий оборонительный рефлекс на проявления курсантской радости. Но, так и не обнаружив никаких наношпаргалок, он вынужден был с сомнением в душе и неприятным предчувствием в районе кормы отпустить Соколову готовиться.
В тот самый момент, когда Ярка уже открыла было рот, чтобы бодро отчеканить теоретическую часть ответа, и предоставить экзаменаторам рассчитанный курс гипотетического корабля, в ее сумке что-то щелкнуло. Вопреки ожиданиям, это не неприлично распухшие пирожки заставили треснуть ее по швам. Это из оставленного внутри ИСС вырвалась вдруг голомувка в виде искрящегося шара, развернулась в нескольких шагах от экзаменационного стола, и перед озадаченными экзаменаторами предстало изображение длинной, нескладной девицы в коротеньком, вызывающем наряде чирлидерши. Конопухи на ее носу сияли голубоватым неоновым светом. Тряхнув блестящими помпонами, девица писклявым голосом заорала подбадривающую речевку, в конце дав петуха и сорвавшись на приличный мужской баритон:
— Кто тут штурман круче всех?! Кто ксенолог круче всех?! Соколова-лова-лова! Давай-давай-давай!
На «лова-лова» девица обрисовала помпонами очертания огромного сердца и принялась выделывать дикие танцевально-гимнастические па, вскидывая тощие ноги с острыми коленками и вращая циклопическим бюстом в крохотном топике. Тугие белокурые кудряшки, похожие на молочные сардельки, подпрыгивали в такт скачкам и крякающей на все лады музыке**.
— Кто лакийцу даст звезды? Кто корабль ушлет в трынды? Ты, ты, ты! Наша Ярка круче всех, Соколову ждет успех! Пиу!
Девица, отставив едва прикрытую юбчонкой корму, томно закатила густо накрашенные глаза, послала озвезденевшей публике воздушный (а может, и вакуумный) поцелуй, свернулась обратно в шар и рванула разноцветным фейерверком. Можно было не сомневаться — к постановке номера приложила свою полимерную ручечку Тася.
Соколова, изо всех своих славийских сил пытавшаяся сдержаться, таки не сдержалась и смачно хрюкнула. Лишенные дара речи экзаменаторы продолжали таращиться на то место, где только что изгалялась сестрица Нюкия собственной персоной. Глаза у них выпучились, словно у согрешившей с коборуком птухары, безуспешно пытающейся снести плод запретной межвидовой страсти. Первым пришел в себя Торквемада: в конце концов он, в отличие от коллег, уже имел дело со Стратитайлером и мгновенно опознал того и в дамской ипостаси.
— Ну-с, курсант Соколова, а теперь проверим, в какую «трынды» вы услали свой корабль в задаче. А то, может, вам стоит присоединиться к своему другу и товарищу и вместе с ним отправиться на кастинг в Первый межгалактический цирк? — сдвинув брови, изрек инструктор и попытался испепелить свою головную боль взглядом. Но та, как и в предыдущие пять лет, стоивших Торквемаде седых волос и нервной икоты, не испепелилась.
— Прошу прощения, сэр, больше не повторится, сэр! — добросовестно встав навытяжку, гаркнула Соколова в лучших традициях прадедушки и немедля отбарабанила теорию. К задаче никто придраться тоже не смог: уж что-что, а гиперпереход после прошлогодней стихийной практики она теперь рассчитывала четко и даже по штурманским канонам элегантно. Экзаменаторы, отошедшие от культурного шока после шоу сестрицы Нюкии, даже заулыбались, и лишь Торквемада не расслаблялся. Впрочем, как оказалось, внедренная в корму интуиция его не подвела. Когда Ярка пространно ответила и на дополнительные вопросы, один из членов комиссии одарил ее благосклонным кивком и потянулся к графину с водичкой.
И в этот момент бабушкины пирожочки замедленного действия таки сработали: застежка сумки не выдержала напора, и суровая славийская выпечка изверглась, точно вулкан. Пироги ударили в потолок, и начинка с отборными специями обрушилась на комиссию. Вопли экзаменаторов и еще парочки жертв, добросовестно готовившихся отвечать после Ярки, затмили атмосферу легендарной гибели Помпеи. Тем более, что и начинка ничем не уступала раскаленной лаве. Но, как выяснилось, это было лишь начало глобальной катастрофы: когда грянул пирожковый апокалипсис, рука проверяющего с графином дрогнула, и вода плеснула в Соколову этаким мини-цунами. Самой жительнице Славии это ничем не повредило, зато из ее кармана с неимоверной скоростью полезли стремительно удлиняющиеся щупала неизвестной твари.
Когда они заполонили всю аудиторию, душевно приобняли каждого члена комиссии и курсанта, а затем принялись с завидным аппетитом засасывать останки пирогов, Ярка сразу поняла, чей геном там зарылся. И пожалела, что не дочитала письмо Шухера до конца: может, в нем все же говорилось о свойствах и характере этого фитомонстра?
— Стоп, отставить! — заорала Соколова, тщетно пытаясь свернуть щупальца в компактный клубок и наваливаясь на них всем крепким славийским организмом. — Лежать! Фу! Нельзя!
Лианы и не думали слушаться: они азартно подчищали начинку со стен и потолка, а заодно обсасывали и макушки попавших под извержение бабулиных пирожков гуманоидов. Через три минуты аудитория была вылизана до блеска, какой и не снился роботам-уборщикам, и удовлетворенные щупала обернулись обратно безобидным корешком и занырнули в Яркин карман. О происшествии напоминали лишь стоящие лакийскими гребнями мокрые шевелюры и вытаращенные глаза экзаменаторов и ошалевших выпускников.
— А ваш близкий родственник по гастрономической линии слов на звездный ветер не швыряет, — мрачно изрек Торквемада. — Но я же не ссылал вас ни в какой архив! Пока что.
— Эт-то не он, сэр, — глядя честнейшими голубыми глазами-блюдечками на инструктора, приложила руку к сердцу Соколова. — Это был подарок от одного лимбийского агронома. Эм-м… на удачу.
— И вот что делать? — слабым голосом спросил другой член комиссии. — Предмет курсант, безусловно, знает… Но нельзя же оставить вот это все просто так?
— Конечно, нельзя, — с готовностью согласился Торквемада. — Чем быстрее мы выдадим этому курсанту диплом и выпроводим с Земли-матушки, тем дольше протянет колыбель человечества. Предлагаю устроить экспресс-экзамен по всем остальным предметам прямо сейчас. В другой день нам всем может так сильно не подфартить, и мы останемся без конечностей, а Академия — без парочки корпусов.
Предложение поддержали единогласно, и спустя несколько часов неожиданно для себя Соколова стала почти дипломированным специалистом. Практику все же решили отложить на другой день: она-то будет проходить за пределами планеты и наблюдать за ней экзаменаторы смогут дистанционно. Кроме одного, конечно… который вытянет короткую соломинку и будет сидеть в кабине корабля вместе с кучерявой бедоносицей.
*Антропоморф — животное, предмет, явление природы, персонаж, имеющие человекоподобный облик.
**https://www.youtube.com/watch?v=AWpLZtdeBgQ
