«1993», фильм по одноимённому роману Сергея Шаргунова, вышел к тридцатилетнему юбилею резни на московских улицах, которую по российской трусливо-косноязычной традиции принято называть «октябрьскими событиями». 

Речь идёт о выступлении «красно-коричневой» оппозиции в поддержку Верховного совета в сентябре-октябре 1993 и его подавление милицией, войсками и парамилитарными формированиями, верными президенту Борису Ельцину.

Этот эпизод, при всей его эпохальной важности, российские киноделы три десятилетия обходили на цыпочках. В изобилии снимали провальные картины про певцов ртом, футболистов ногами, убогие сиськопердельные комедии, ремейки советской «классики», несчётное множество силовицких самохвальных сериалов. Но одна из важнейших точек бифуркации новейшей истории оставалась без внимания. 

И вот перед нами — первое воплощение кровавой осени в художественном кино.

Виктор, главный герой — бывший засекреченный инженер, а ныне член бригады ремонтников, чинящих канализацию (а? какой символизм: ещё недавно трудился на Космос, а теперь загнан в срамное и смрадное подземелье!). От происходящего в стране в тихом аху… изумлении, не до конца понимает, кто прав и кто виноват, но для себя решает — «я за народ, за справедливость». Тем временем его красавица дочка тусует с молодым бандитом, а пока ещё красавица жена мечтает о «бизнесе» (неважно каком), и пытается войти в мир капитала половым путём (наставляет супругу рога с нефтетрейдером), а потом открывает в посёлке филиал похоронной конторы (опять символизм: страна в развалинах, процветает лишь Смерть и все, кто кормится от неё). В кульминационных сценах герой лежит под пулемётными очередями в Останкино, а его жена оказывается на митинге демократов у Моссовета… 

Простой человек в жерновах истории — и трагедия семьи, разделённой баррикадами: ситуация совершенно реалистичная, миллионы раз повторявшаяся у разных наций.

С такими козырями мог бы получиться пусть не шедевр, но нестыдный фильм об одной из кровавых и путаных страниц новейшей истории.

Мог бы, да.

Тем не менее, общее впечатление от фильма… 

Ну, как бы помягче сказать… 

Провал.

Начнём с того, что главный герой какой-то невразумительный. О его славном космическом прошлом известно лишь то, что он поставил свой отпечаток пальца на луноход. Как-то маловато для гениального технаря, не так ли? В новой реальности он не нашёл себе ничего лучше оранжевого жилета и разводного ключа — но не попытался работать по специальности в странах, уже прошедших период первоначального накопления капитала. Между тем в девяностые, когда бывшие коммунисты, комсомольцы и чекисты весело пилили госсобственность, многие математики, естественники, врачи и инженеры из бывшего Союза нашли себе применение на Западе. А некоторые «релоцировались» ещё до эпохи гласности, здраво рассудив, что основание натурального логарифма одинаково по обе стороны Атлантики, но на Западе образованному человеку поуютнее, чем в пролетарском раю. 

При условии, конечно, если его образование выше кроссвордной эрудиции, как у нашего героя.

Семья бывшего покорителя Луны — сам Виктор, его жена Лена и дочь Таня — живёт в ближнем Подмосковье, в благоустроенном посёлке, в двухэтажном коттедже. Правда, выясняется, что усадьбу получили в промен на московскую квартиру. Что предпочтительнее — отнорок в асбоцементном человейнике или собственный дом — вопрос дискуссионный. Сосед, ресторатор Янс — меметичный старый еврей, ставший «новым русским» — приятный тип, совершенно свободный от классово-сословной спеси, равно как и его супруга и дочки. Ему не зазорно пригласить на семейное торжество «инженеришку» с женой. Да и его балованные дочки не дерут нос перед «простушкой» Таней, общаются с ней по-приятельски.

Тем временем шестнадцатилетняя Таня очарована молодым бандитом Егором. Сердобольные зрители ждут трагичного совращения несчастной интеллигентной девочки бессердечным «быком» — что-то вроде лайт-версии «Ворошиловского стрелка». Ничуть не бывало: томимая гормонами юница лихо отбивает привлекательного парня у подруги и дарит ему самое дорогое, что есть у девушки. Да и Егор отнюдь не напоминает туповатого «быка» или сцукоопасного отморозка-психопата: не гопотень с пограничным IQ, не сволочной мажорчик, но и не потомственный почётный лузер. Просто — нормальный парень…

Не знаю, случайно так получилось или нет, баг это или фича, но пресловутый «ужас девяностых», от которого заходятся лаем пропагандоны стабильности, не дышит с экрана. Нет ощущения разрухи, бардака, всеобщего озверения и безнадёги. Закрадываются совсем уж крамольные мысли: да ладно, хватит народ пугать, нормальное было время (на самом деле — так). 

Между тем, в фильме есть потешный анахронизм. Бригада ремонтников становится случайными свидетелями того, как менты разгоняют демонстрацию оппозиционной молодёжи, и спасают — прячут в своём фургоне — двух юных протестунов, парня и девчонку. Эти двое отчаянно косплеят Сида и Нэнси, но в целом выглядят как попаданцы из XXI века. Таких панков — чистеньких, сытеньких, с отбеленными зубами, в «неформальном» кожаном прикиде стоимостью в пять сотен баксов — в Москве 1993 года не было. Вообще левацко-протестная молодёжная субкультура, стильная и вестернизированная (именно так, несмотря на подчёркнутое антизападничество) в те годы не существовала. Она появилась значительно позже. А «Сид и Нэнси» как будто прибыли прямиком с марша «Антикапитализм-2005», или с навальновских митингов середины десятых.

Анахроничные левачата приводят Виктора в осаждённый Белый дом. Вернее, просят его провести их по подземным коммуникациям. Виктор соглашается и потом тусуется всю ночь среди баррикадников, потом уходит, а 3 октября, узнав, что в городе началось веселье, мчится в Останкино. Его жена тем временем отправляется по призыву Гайдара спасать демократию и реформы… 

Собственно, ради этого и стоило бы смотреть скучноватую семейную ретро-жвачку, но… но тут и начинаются стеснительные умолчания. Глазки в сторону и сбивчивые заикания. Историческая часть фильма производит особенно жалкое впечатление.

Ладно. Мы все люди. Понимаю, что режиссёру Александру Велединскому было не проще, чем герою неприличного тюремного мема про два стула. С одной стороны, восхвалять победу воинства «алкаша ЕБНа», радоваться триумфу прозападного либерального капитализма — в наше время неудобно. «Народ не поймёт» (да-да, мы все знаем этот народ по имени-отчеству). 

Но и воздавать почести защитникам Белого дома, слишком надрывно грустить по погибшим, слишком яростно обличать карателей — это тоже «не приветствуется». Почему? Да потому, что это был  МЯТЕЖ ПРОТИВ НАЧАЛЬСТВА. А мятеж — всегда зло, начальство же — всегда право. 

Поэтому эпизод на ночных баррикадах, на фоне чёрного Белого дома (вскоре после начала противостояния Лужков его демократично отключил от энергоснабжения), в кольце «спиралей Бруно» и звереющей от страха и неопределённости милиции, могли бы выглядеть величественно и жутко. В фильме это напоминает посиделки каких-то бомжей. Только красный флаг и имперка указывает на то, что здесь, вообще-то, собрались красно-коричневые фашистские мятежники — a.k.a. борцы против сионо-фашистской оккупации Советского Союза, готовые биться с еринскими псами (намеренно употребляю жаргон тех дней). 

Ещё более яркой и страшной сценой стала бы атака протестующих на телецентр «Останкино» и расстрел спецназовцами плохо вооружённых (а по большей части — вообще не вооружённых) мятежников. Но этот эпизод показан скудно и осторожненько. Немного нестрашной стрельбы, несколько аккуратных трупчиков, никакой паники, никакой истерики. Зато добавили фирменной расейской «всё-не-так-однозначности». 

Штурм Белого дома 4 октября, гуро и мясорубка, в том числе «фильтрация» пленных (Илья Константинов рассказывает об избиениях и выборочных расстрелах) в фильм не вошли. Не устаю восхищаться благоразумием тварьческой интеллигенции.

Словом, вместо попытки художественного осмысления проклятых вопросов истории (почему? Что двигало людьми, вышедшими на защиту парламента? Что толкнуло их в самоубийственную атаку 3 октября?) — на выходе очередное трусливое юление и виляние. Тварьческие деятели, прикормленные и припугнутые, на отчаянные выходки не способны.

Сергей Шаргунов, Александр Велединский, благодарю за впустую потраченное время.

Навий хутор