Ну что ж, Самайн, он же Хэллоуин, уже совсем близко, а потому — бум! — вот вам еще одна старенькая статейка.

Так все таки: Самайн или Хэллоуин?

На самом деле, древнее название этого праздника в современном ирландском и гаэльском звучит примерно как Савинь или Сауинь, но в русском языке закрепилось слово Самайн. Обозначает Самайн или Сауинь попросту «конец лета», или даже «смерть лета». Самайн праздновали все кельтские народы, и, хотя исторических свидетельств этому почти не сохранилось (все по той же причине нелюбви кельтов к письменности), праздник пережил не только римское влияние, но и пришествие христианства.

Не в силах истребить народный обычай, в девятом веке Западная христианская церковь учредила свой праздник: День Всех Святых, назначив его празднование на тот же день, что и старинный кельтский Самайн. Канун Дня Всех Святых на английском назывался All Hallows’ Eve или просто Hallows’ Eve, что со временем (во многом — благодаря шотландскому произношению) превратилось в Хэллоуин.

Дело в том, что у древних кельтов год, по сути, делился на две большие половины: темную и светлую, зиму и лето. Заканчивалось кельтское лето где-то на полупути между осенним равноденствием и зимним солнцестоянием. И, поскольку галльские календари совмещают в себе солнечный и лунный циклы, а начало каждого галльского месяца, предположительно, выпадало на день (или, вернее даже, вечер) новолуния, скорей всего, на новолунье приходился и Самайн.

Есть основания полагать, что в этом году Самайн отмечали бы 28 октября. Но, со времен перехода кельтов на юлианский, а после и григорианский календарь, дни стали считать по Солнцу и дата Самайна и Хэллоуна закрепилась за ночью с 31-го октября на 1-е ноября.

Кельты в ночь Самайна праздновали, прежде всего, завершение сезона вольного выпаса скота на летних пастбищах, а также окончание сбора урожая зерна. Скот, который было обременительно кормить до следующего лета, забивали и отмечали смену сезона щедрым пиршеством. Считается, что в эту же ночь могли приносить подношения богам, дабы умилостивить их и, благодаря этому, пережить грядущую зиму.

Христианский же праздник Всех Святых, от которого пошел современный Хэллоуин, был учрежден как день почитания тех святых, которым не хватило отдельного дня в календаре, и заодно день поминовения умерших вообще.

Самайн в кельтских верованиях считался «пороговым временем», когда различия между реальным и потусторонним миром, миром живых и миром мертвых как бы смазываются. В сущности, у кельтов эти миры соприкасались и в любое другое время года, но на Самайн они уже практически смешивались в единое целое, и, выйдя из дому в ночь Самайна, можно было запросто угодить в мир мертвецов, или забрести в гости к обитателям волшебных курганов — сидам или Туата Де Дананн. Мертвецы тоже могли заблудиться и прийти к домам живых — не всегда с добрыми целями. Да и самих Туата Де Дананн в Средние Века в Ирландии понемногу стали считать пришельцами с того света. А уж как они любили вредить смертным! В общем, от фейри добра не жди.

А им и было страшно. Так что пугали в древности вовсе не соседей, ну, или «соседей», да не тех. Шкуры и маски надевали именно для того, чтобы выглядеть страшнее самих мертвецов. Увидят, подумают: «Ого, тут демоны хуже нас!» и пойдут своей дорогой. В крайнем случае, решат, что это «свои», такие же мертвецы, злые духи и фейри, а своих зачем обижать? Кстати, и пили кельты без меры в ночь Самайна для того, чтобы страх заглушить. Ну, и еще подношения мертвецам снаружи дома оставляли, как когда-то, вероятно, богам. Еду, питье, сладости. Поедят, попьют, и, может, оставят людей в покое.

Так и есть. Предполагают, что это тоже древний обычай и когда-то ряженые ходили из дома в дом, изображая тех самых гостей из загробного мира, для которых подношения. Однако, думается мне, возникнуть он мог только, когда вера в настоящих злых фейри уже стала понемногу угасать. И, полагаю, первые такие «шутники», воровавшие угощение мертвецов, могли и по шее получать.

Не было. В Самайн было принято зажигать костры, да пожарче, чтобы тьму развеять да богов почтить жертвами. После размах стал поменьше, но связь с живым огнем осталась. Огонь в очаге, огонь в лампе, свеча, фонарь — да что угодно! Фонарик же в виде оскаленной маски, скорей всего, стал заменой более древнему и мрачному атрибуту Самайна: черепу. Поскольку человеческая голова у кельтов считалась едва ли не самым сильным оберегом от любого потустороннего зла. И, конечно, до того, как из Америки в Европу завезли красавицу тыкву, имитацией черепа, по большей части, служила выдолбленная репа.

Боюсь, что никакого. Хотя, может быть, перестав бояться Туата Де Дананн, сидов, фейри и языческих богов, люди нуждались хоть в какой-то замене? Ну, или кто с нечистью знается, тот и сам нечисть!

А черная кошка?

Вот с кошкой вопрос сложный. Может статься, что это — реинкарнация фейского Кат Ши, черного кота из волшебных холмов. А Кат Ши — это тебе не черный кот за углом!