Так сложилось, что прогресс в фантастическом мире — технологический, а тем более общественный — дело попаданца. Это может быть умный, жёсткий и успешный Язон дин Альт, может быть технически подкованный и любознательный, но опасно доверчивый Тилорн, а может быть мечтательный психопат дон Румата (который закономерно провалит все благие начинания). Но в любом случае это чужак, пришелец из иного, несравненно более развитого мира. Без подсказки попаданца, отца и благодетеля, местные тысячелетиями будут бегать с заточенными палками, точно яномами или бонобо ;) В лучшем случае, с мечами, луками и копьями, но уже на арбалет будут смотреть косо.

Всеобъемлющий застой в мире фэнтези стал общим местом; впрочем, есть мнение, что как раз в нескончаемом Светлом Средневековье и заключается прелесть этого жанра. Поэтому незастывших фэнтезийных миров гораздо меньше.

Я решил выбрать непопулярный путь. Поэтому мир «Найдёны Чужестранки» не только вышел за пределы, дозволенные Светлому Средневековью (уже существует огнестрельное оружие, механические часы), но и продолжает развиваться. Там проводят эксперименты по созданию паровых двигателей и обсуждают женскую эмансипацию:

...Дорнит рассказывал, что при дворе риксиньи-правительницы Ауларии устроили забавную меленку, которую приводит в движение не ветер и не вода, а струя водяного пара из крепко склёпанного котла. Меленка седмицу забавляла двор, обеспечивая его тонкой мукой, из которой риксинья самолично пекла булочки, а потом котёл взорвался, покалечил троих слуг и едва не убил риксинью, которая показывала это чудо научной мысли заморским гостям.

— Баловство это, — приговорил дед. — Мало того, что взрывается, как гремуха, она наверное стоит, как отлитая из гривен.

— Говорят, риксинья заплатила изобретателю сорок золотых ардов, — сказал Дорнит.

— А теперь его ищут по всему Ардалло, — усмехнулся второй ардалоец, которого звали Гримтен. Ему было под пятьдесят, свои рыжие волосы, тронутые сединой, он по роданской моде стриг кружком; на левой руке у него не хватало трёх пальцев, но два оставшиеся, словно в утешение, он украсил золотыми перстнями с самоцветами.

— Я и говорю — блажь, — припечатал дед.

Гости не стали возражать: Драг был не только старше всех, но ещё и господарь этого дома, а значит, спорить с ним нельзя.

— А тут из посадничьей палаты просочилось, — заговорил наревгардец, которого все называли Невид. — Крут Белович, стольник, предложил дать право голоса владетельным вдовам, у которых есть своё господарство, но нет взрослых сыновей. Негоже, говорит, чтобы господарства в городе и пригородах не имели голоса.

— И на великое вече выборными посылать? — прищурился дед.

— Нет, — серьёзно сказал Невид. — Только говорить на уличанских вече. Ни в кончанское, ни в городское, ни в великое вече земли...

— Ну, а посадник что? — спросил дед.

— Сказал, что дело непростое, и сказал, что выдвинет на ближайшем великом вече.

— Владетельным вдовам, значит, право голоса, — проворчал дед.

— Да.

— А давайте сразу холопку-портомойку посадником всея земли посадим! — рявкнул дед. — С глузду съехали вы там, вот что скажу! Я не учу свою старуху, как репу парить да борщ варить...

— Ещё бы ты меня поучил! — вставила баба Зоря. — У печки жёнка воевода, и всё!

— ...так и она не учила меня, как вепря бить, как крышу крыть и что на сходке молвить. Мужам — мужское, жёнам — женское. Война и правление — мужское дело, мы за это перед Богами отвечаем. В старые времена, когда мой дедко Бойша мальцом был, на великое вече выбирали только тех владетелей, кто в ополчении был, да чтоб вся полная воинская справа на своё серебро куплена!

— В те времена, дедушка, считали за счастье, если три года подряд военной грозы не было, — заметил Видан.

— Правильно, — сказал дед. — Но тогда владетели умели и пахать, и серебро считать, и рогатину держать. Потому и живём в земле Роданской, а не утащили нас на сагырнаки на верёвках на рабские рынки, и не кланяемся вандейским жупанам, и говорим по-родански, а не по-ардалойски... не обессудьте, господа, в старину между нашими краями всякое бывало.

Навий хутор