Людовик вопросительно смотрел в блестящие чёрные глаза Олимпии, угадывая по её смущенной улыбке, что и сам выглядел также - взволнованным и едва не со слезами в глазах. И нет, он не боялся показать слёзы. Не перед той, кому он всецело доверял.

- Вообще-то, это больше, чем дружба, - прошептал он, решив наконец откровенно высказать всё и до конца. - Мне кажется, что это больше.

- Я знаю, - прошептала она, бесповоротно решив признаться первой, что бы за этим не последовало, но он перебил её:

- Вы знаете? Потому что тоже чувствуете это?

- Да, - прошептала она, но то самое слово застряло в горле, словно в последний момент волшебство их признания в самом сокровенном в жизни чувстве могло растаять и прекратиться.

- И вы знаете, что я люблю вас? - этим вопросом он признался ей, наконец-то произнеся те самые слова, и тут же повторил их ещё раз твёрдо, уверенно и во весь голос:

- Я люблю вас.

- И я! Я люблю вас... - она чуть было не произнесла "сир", но с губ слетело нежное и самое дорогое для её сердца имя:

- Луи.

- Олимпия, - произнёс он, чувствуя, как в груди всё загорелось при упоминании его имени, которое было произнесено так нежно и интимно, - никто и никогда ещё не обращался к нему так.

***

Среди кадок с готовыми к весенней посадке деревцами, которым предстояло украсить новые аллеи в садах на склонах у набережной, было сыро и особенно неуютно. Не спеша оставить влюбленную парочку слишком далеко позади, Лаура всё же решилась пройти дальше по аллее. Громкий вскрик Олимпии испугал пажа - Лаура даже почувствовала, как напряглась рука, на которую она опиралась. Она с улыбкой посмотрела в лицо юноши.

- Всё в порядке, шевалье, - сказала она и прошла вперёд ещё несколько шагов, когда вновь почувствовала, что мускулы на его запястье напряглись. - Поверьте мне, дорогой Кретьен, это всего лишь порыв души. Олимпия самая темпераментная из всех Манчини и Мартиноцци вместе взятых. Настоящая римлянка - гордая, сильная и независимая. Вы можете не опасаться за неё, шевалье. Она себя в обиду не даст. Никому.

- Простите меня, мадам. Я и не подумал. Вовсе нет, я даже не посмел, - пылкие оправдания юноши вызвали недоверчивый взгляд герцогини. - Нет, я и подумать не мог. Ведь его величество не может огорчить девушку! Это немыслимо!

Мадам де Меркёр улыбнулась этому заявлению, которое скорее свидетельствовало о душевном благородстве самого шевалье, нежели о его знании людей. Хотя...

Она мягко надавила на локоть Кретьена, заставив его остановиться, и обернулась.

Нет, решительно ей не следовало беспокоиться за тех двоих. Перехватив ладонь пажа, она повела его до ближайшей аллеи, пересекавшей дорожку, по которой они прогуливались, и они свернули за кусты самшита, так что за плотной стеной этой естественной ограды влюбленная парочка была скрыта от их глаз. Лауре было достаточно увидеть лишь мельком Людовика, который привлёк Олимпию к себе и нежно коснулся губами её лба, чтобы представить дальнейшее развитие этого разговора. Обернувшись напоследок, прежде чем повернуть на аллею, Лаура заметила вздрогнувшие плечи Олимпии, которая поднялась на цыпочках с тем, чтобы ответить на первый поцелуй.

"Час Купидона. Часть II. Купидон и тщетные терзания любви"