Тафари повезло. Десятник удачно отлучился, никого из товарищей по контубернию по дороге тоже не встретилось, и он на какое-то время оказался предоставлен сам себе. Распрягши колесницу и отпустив лошадей пастись, Тафари с чистой совестью отправился отдыхать – разумеется, не в казарму, а в укромный уголок за гарнизонной баней, подальше от офицерских глаз. Там он улегся прямо на землю в тени высокого куста и блаженно прикрыл глаза.
Со стороны могло бы, пожалуй, показаться, что молодой солдат утомился от тяжелой службы и заснул. На самом деле ничего подобного не было и в помине. Особой усталости на сей раз Тафари не испытывал, а сна у него не было ни в одном глазу. Сейчас он предавался совсем другому занятию – пожалуй, даже более приятному, чем дремота.
Тафари мечтал. Он вообще был мечтателем – иначе вряд ли занесло бы аксумца по доброй воле в Мавретанию, почти на другой конец света. А тут у него и вовсе появился особый повод погрезить наяву. Похоже, перед Тафари открывались невероятные, поистине блистательные перспективы. И показал их ему странный оборванец с волосами цвета недозрелых кофейных ягод и красным, обгоревшим на солнце лицом.
«Касис Тафари... – бормотал солдат, рисуя себе в воображении роскошный не то храм, не то дворец посреди Аксума, столицы его родного царства, носившей то же самое название, что и вся страна. – Нет, пожалуй, даже так: Тафари, глава церкви! Рас Тафари!»