Я сбился со счёта, сколько разных книг я прочитал, заинтересовавшись ими из-за дневников и личной переписки Льюиса. Сегодня добрался до Джона Буньяна. Вышло здорово - снаружи грохотал эпичный гром, не одиночными ударами, а перекатами по всему небу, и я думал - надо же, как долго он гремит, никогда ничего подобного не слышал! И при этом инфернальный полусвет и нет дождя. А я сижу в своей гостиной и читаю "Путешествие пилигрима". Идеальная обстановка для христианской аллегории 17 века.

"Путешествие пилигрима", кстати, замечательный пример того, чем аллегорический подход к религиозному сюжету отличается от мифопоэтического. В аллегории важен только зашифрованный в ней смысл. Как только этот смысл раскрыт, сам по себе аллегорический образ автору не интересен, он не рассчитан на то, чтобы жить своей, отдельной жизнью. Когда люди говорят, что "Хроники Нарнии" - христианская аллегория, им следует взять "Путь паломника" Буньяна и сравнить... ну, скажем, Рипитчипа с Уповающим, который, в сущности, так же сильно стремится в Небесную страну, как Рипитчип - в Страну Аслана. Разница между ними в том, что Уповающий - аллегорический герой, его значение - функционально, и он не может существовать вне той сюжетной задачи, для которой автор вводит этот образ. А Рипитчип - не аллегория, он персонаж. Важнейшая история о нем и апогей его сюжетной линии - это, конечно, его путешествие на "Покорителе Зари". Но его индивидуальность простирается далеко за рамки этого сюжета, и его легко можно представить себе участником множества других приключений в Нарнии, которые просто остались за рамками основной истории (в "Хрониках Нарнии", как вы, скорее всего, помните, Рипитчип появляется в двух книгах, но едва ли кто-то станет сомневаться, что в промежутке между событиями этих двух томов он тоже что-то делал и как-то проявлял свой беспокойный, рыцарственный и романтический характер!)

Дети, которые читали книги Льюиса, и после этого писали ему письма, временами рисовали Рипитчипа, делая его героем самых разных приключений, и Льюису эти рисунки нравились и доставляли удовольствие, тогда как Буньян, скорее всего, был бы крайне озадачен, если бы какой-нибудь читатель вздумал бы нарисовать его героя - не в качестве прямой иллюстрации описанной в романе сцены, а _просто так_. Поскольку "просто так" ни Уповающий с Христианином, ни другие персонажи этой книги, в принципе существовать не могут. Этим и отличается образ аллегорический и обычный художественный образ.

Отсюда и особенности текста. Хотя я помимо воли то и дело увлекался приключениями персонажа, и, даже заранее настроившись на полемический религиозный текст, помимо воли начинал внезапно _сопереживать_ герою и испытывать обычный читательский интерес к развязке какой-нибудь сцены (например, в момент сражения ГГ с Аполлионом и в другие напряжённые моменты), автор ни разу не сделал ничего, чтобы усилить или поддержать во мне подобные эмоции.

Скажем, когда ГГ и его спутник оказались под судом на Ярмарке Тщеславия, и спутника ГГ судили, а потом казнили, было бы легче всего увлечь внимание читателя историей о том, как сам ГГ избег подобной участи. Но в планы автора это не входит, и поэтому он просто скупо замечает, что ГГ освободился и продолжил путь. Точно так же, когда герои спаслись из плена великана по имени Отчаяние, который мучил их и пытался довести их до самоубийства, великан хотел броситься за ними в погоню - и тут могла получиться очень драматическая сцена, но автор этого не пожелал, и скупо обронил, что великану помешала погнаться за беглецами его давняя болезнь. Предполагается, что интерес к сюжету не должен ни на минуту заслонить истинный смысл текста. И в самом деле, в аллегории ничто не существует само по себе, а каждое событие что-нибудь означает, и если бы герои бежали от великана, то такая сцена бегства означала бы какую-то духовную, психологическую реальность, которую автор бы пытался таким способом раскрыть, а поскольку у автора в этот момент подобной цели не было, то и сцена такая в рамках аллегории была полностью невозможна.

Тогда как в "Нарнии" и множестве других подобных книг, несмотря на их христианский смысл, битва - это реальная битва, погоня - это самая неподдельная погоня, а пир - это настоящий пир. Эти образы и сцены не шифруют какой-то духовный или философский смысл, они означают ровно то, что означают, и их смысл - в том, что герой защищает свою жизнь, спасается из плена или утоляет голод и что-нибудь празднует с друзьями.