Ну, раз картинки работают, то приношу сюда давно задуманный грандиозный оригинальный проект. Если всё пойдет хорошо, наверное, даже можно будет со временем сделать его официальным и превратить в одну из фишек сайта. Но пока игра проходит в мессенджере Телеграм (в ближайшей перспективе перенос в Дискорд) и только между членами литературного клуба. Этот текст уже опубликован на сайте «Порог миров», в случае каких-либо проблем с просмотром, можно будет прочесть там. В дальнейшем тексты интервью также будут выходить вначале на «Пороге миров», рекомендую подписаться, чтобы ничего не пропускать. 

Итак...

Клуб «Свирель ольховая» представляет уникальный межавторский проект — литературную игру «Интервью с персонажем» или «Вечернее палантир-шоу в пабе Хурди-гурди». Суть игры: персонажи разных писателей встречаются в воображаемом пабе где-то в Междумирье, пьют, знакомятся, общаются, развлекаются, жалуются на своих авторов, слушают, как бармен расспрашивает о его нелегкой литературной жизни знаменитость — главного героя чьей-то книги.

Все тексты диалога создавались импровизационно в режиме ролевой игры/онлайн-чата. Авторы текста вступления: Лана Степанка, П. Пашкевич и Бранвена Ллирска.

Действующие лица

Этайн, хрупкая девочка-подросток с внешностью лунной эльфийки. Зеленоглазая, очень бледная, прячет заостренные уши под пышными темно-рыжими волосами.

О’Тумма, лепрекон-бармен, высокий худощавый растаман с рыжими, выгоревшими на солнце до желтизны дредами и длинными девичьими ресницами, на вид совсем юный. Шумный, эмоциональный, легкомысленный, любитель марихуаны и музыки в стиле регги.

Азарина, разносчица напитков, красивая статная женщина лет двадцати пяти, очень разумная, городская, из семьи богатого, но разорившегося купца. Самостоятельная, может быть резкой и грубой, но это скорее способ разговаривать на одном языке с посетителями, в душе добрая.

Шишак, вышибала. Обладатель устрашающей внешности и огромных кулаков, сочетающихся с мягким, миролюбивым характером.

Нафаня, бездомный домовой почтенного возраста. В силу большого опыта жизни рядом с людьми почитает себя большим знатоком человеческой культуры и обычаев.

Анфлётт, официантка и певица, зеленокожая дева из лесного народа эйоль. На голове вместо волос растут зеленые побеги. Отважна, пронырлива, коммуникабельна, может быть крайне опасна.

Сюннгива, хульдра-повариха, ослепительная златокудрая красотка с длинным коровьим хвостом. Похотлива, настырна, но при желании может быть сдеражанной и покладистой. Одевается крайне фривольно.

Кошка, черная, гладкошерстная, с глазами разного цвета.

В Междумирье наступил вечер. На улицах зажигались фонари; таверны, кафешки и пабы, которые здесь имелись в предостаточном количестве, открывали двери, готовясь принимать посетителей.
А посетителей хватало всегда. Литературные герои, которые периодически сбегали сюда от произвола авторов, любили и выпить, и поговорить. Не все, правда, осознавали себя героями книг, поэтому в большинстве заведений персоналу сторого-настрого запрещали даже поднимать подобные вопросы. А то мало ли, объясни какому-то горячему парню, что он не сам по себе д’Артаньян, а его некто Дюма придумал, и он тут же всех на дуэль вызовет. Были прецеденты, были…
В свежеоткрытом пабе «Хурди-гурди» посетителей пока что было не слишком много. Хотя хозяин заведения считал, что публика со временем появится. Во-первых, у него самый настоящий городской паб из Чикаго, во-вторых, находится на весьма бойком перекрестке, а в-третьих — бесплатная выпивка по поводу открытия и в течение целой недели, о чём и гласило вывешенное на дверях объявление.
А там уже дело пойдёт. С таким-то персоналом!
Устав скучать за стойкой, на порог вышел лепрекон О’Тумма. Обрадовавшись возможности пошариться, вышибала Шишак тут же скрылся в направлении кухни. Голод, знаете ли, не тётка, а смена только началась. Да и кухарка у них лучше всякого десерта. М-м-м…
О’Тумма проводил взглядом удаляющуюся спину вышибалы и тоже вспомнил про ту же кухарку. Вот если бы у дверей стояла Сюнна, а не этот потомок троллей, глядишь, и народ бы валил куда охотнее. На этого ж глянешь, и хочется ноги унести от греха подальше!
А хозяин не понимает. Говорит, надо фишку придумать. Только Шишак — это тебе не фишка, это лажа.
Фишка… О’Тумма рассеянно пошарил в правом кармане пестрых, как полотно импрессиониста, изрядно мешковатых бриджей. Ямайская пятицентовая монета с гордым профилем крокодила, рыжий ирландский двухпенсовик с кельтской арфой, крышечка от пепси, настоящий золотой дракон и пара серебряных оленей Вестероса, радужный лак для ногтей, брошь-застежка с серебряной розой… копия, конечно, но хорошая. О-о-о! Отличный косяк с ямайской марихуаной! Лепрекон щелкнул пальцами, высек искру и с наслаждением затянулся. Ну, жизнь хоть как-то да налаживается!
Запустил пальцы в другой карман. Фишки… Бу-га-га, фишки! Точно, это ж паб из Чикаго, а тут раньше ролевики тусили. Фишку ему подавай, блин…
Стоп! А это что?
O’Тумма удивленно вытащил из кармана темный сверкающий шар из черного хрусталя, идеально гладкий и… странно затягивающий в свою глубину. Где он мог его… прикарманить? Палантир какой-то просто! Нет, ну, для палантира, пожалуй, мелковат, и… Но точно магический! О’Тумма старательно всмотрелся в кристалл: может, покажет, где клиенты бесхозные водятся и как сманить? Волшебный шар вдруг ярко засверкал невесть откуда взявшимися гранями и многократно отразил самого О’Тумму, только как-то по-новому, в сизых клубах дыма, точно к колдовском тумане Авалона.
И вдруг до лепрекона дошло. Этот палантир работает наоборот! Вот она, наша фишка! Сейчас он Хюмиру такую рекламу заведения забабахает, на все Междумирье! В прямом эфире. И уж конечно, он не станет говорить, что у них тут пусто, грустно и паб два дня как открыт! Лепрекон он или нет? Наврет, дыму в глаза пустит только так! Скажет, что паб у них — легендарный и прославленный, с уникальным представлением в программе и приглашенными знаменитостями на сцене!
Так, только где ж знаменитость взять?
В конце улочки из-за угла летящей походкой вынырнула худощавая девчушка лет восемнадцати на вид, в длинном салатно-зеленом платье свободного покроя и с глухим воротом. Ростом чуть выше среднего, темно-рыжие волосы уложены в высокую прическу. Личико бледное, даже с синеватым оттенком, под воротом платья подвязана двуцветная красно-желтая ленточка. Всё бы ничего, но… О’Тумма протер глаза. Эта травка слишком хороша. Что у нее на носу? Очки? Огромные, непроницаемые солнцезащитные очки? И… Хе-хе, она думала, я не рассмотрю! Эльфийские ушки, спрятанные под прической! Какая прелесть! Пожалуй, это — то, что надо!
И, самое главное: кажется, я знаю кто это. В таком виде ходит только одна особа: юная дочка Хранительницы Немайн из Камбрии. И как ее сюда занесло?
Интересно, а она знает, что является персонажем книги? Не спросишь — не узнаешь. И по фигу, что вроде как запрещено. Плевал он на все запреты с радуги.
А девчонка тем временем шла прямо к пабу. Лепрекон хитро усмехнулся, потер руки. Это должно быть интересно!
Между тем девушка и в самом деле остановилась возле входа. Некоторое время она стояла перед дверью, словно бы не решаясь переступить через порог, а затем осторожно заглянула внутрь.
О’Тумма торопливо замахал руками, зазывая гостью. Девушка кивнула и наконец решилась – вошла в помещение.
– Привет, сестренка! – О’Тумма улыбнулся и тряхнул роскошными светло-рыжими дредами.
– Но́свай за!.. – робко промолвила девушка, с опаской глядя на О’Тумму сквозь темные стеклышки очков. О’Тумма немного растерялся. Языка, на котором сейчас с ним пытались заговорить, он не знал совершенно.
Девушка тоже растерянно огляделась вокруг, задумалась. А потом вдруг тихо, почти шепотом, произнесла:
– Трано́на ма…
Лицо лепрекона расплылось в счастливой улыбке. Сколько же лет — нет, десятилетий! – не слышал он этих дивных слов – пожелания доброго вечера на почти забытом ныне гаэльском наречии!
О’Тумма быстро загасил самокрутку пальцами, сунул свое сокровище обратно в карман, кристалл-палантир убрал за спину и чинно-церемонно раскланялся.
— И тебе добрейшего вечерочка, зеленоглазая! — откликнулся он тоже по-ирландски. — Ты проходи, проходи, не топчись на пороге-то, а то ведь пороги — недоброе место, кто бы там что ни говорил.
А про себя подумал: «Вроде ж в Междумирье такая магия, что все языки звучат одинаково… Эка ж меня от этого косячка-то вштырило: аж магию отрубило! Хорошо хоть, по-гаэльски говорить не разучился».
Девушка радостно подпрыгнула. Милашка, хотя и совсем девочка. Какие уж тут восемнадцать лет: хорошо, если четырнадцать-то ей есть! Да и вообще, странноватая она какая-то… Впрочем, О’Тумме-то что, он и не таких повидать успел, особенно после знатного косяка.
– Простите, вы ведь хозяин этого заезжего дома, так ведь? – продолжила между тем девушка.
– Заезжего, говоришь? Ну, положим, я, – уклончиво ответил О’Тумма. Признаваться в том, что он был здесь всего лишь барменом, ему не хотелось совершенно.
– Почтеннейший хозяин… – снова заговорила девушка, и сердце О’Туммы прямо-таки растаяло от ее напевного мунстерского говорка. – Вы мне не подскажете, как отсюда выбраться?.. Лучше бы прямо на Придайн, в Кер-Сиди!
Вот тут О’Тумма расстроился. Только пришла, и уже сразу свалить хочет! А как же фишка, шоу, реклама, прямой эфир? Но нельзя же девочку принуждать-то, ей на вид годков тринадцать, ну, может, чуть больше. Правда, ни про какие Кер-Сиди он все равно ничего толком не знал, хотя звучало и вполне по-фейски.
— Ох, сестричка, — озадаченно поскреб подбородок лепрекон. — Вот прям щас — веришь? — ума не приложу. Но я тут наших поспрашиваю, чесслово, придумаем чего-нить. А ты того, посидела б тут с нами чуток. Выпила, покурила… то есть, я хотел сказать: перекусила, пока я как бы тут эти, справки навожу.
Остроухая неуверенно кивнула, и О’Тумма явственно расслышал, как урчит ее желудок. Похоже, она тут уже давно блуждает, бедолага.
— Только я… Боюсь, я, почтеннейший, сейчас немного не при деньгах… — смущенно залепетала она.
— Да за кого ты меня принимаешь! — картинно оскорбился лепрекон. — Все за счет заведения, сестренка! По-братски! Оттягивайся по-полной, в смысле, расслабься и это, садись давай, расскажи чего интересного, что ли. А ты… кхем… — Он хитро ухмыльнулся. — Ты часом не Этайн будешь?
И пока странная эльфийка хлопала огромными кавайными глазами, коварно вытянул из-под стойки бара заветный палантир:
— Глянь-ка, чего у меня тут есть! Магия!
Этайн, все еще шокированная предыдущим вопросом, уставилась на поблескивающий шар:
— Это… что за… прибор такой?
О’Тумма хмыкнул:
— Прибор? Всё-то вам… Щас раберемся, что за прибор.

Темный кристалл палантира сверкает тысячами граней, разнося видение-призрак по всему Междумирью. Из густых сиреневых клубов колдовского дыма выплывает трехмерное изображение лепрекона О’Туммы в нарядной трехцветной шапочке-берете.

О’Тумма

Леди и джентльмены, дивные лесные эльфы и угрюмые горные тролли, мудрые волшебники и отважные рыцари, прекрасные принцессы и коварные черные властелины! С вами ваш горячо любимый лепрекон О’Тумма и легендарное палантир-шоу «В пабе Хурди-Гурди», или, по-другому, «В таверне Колесная лира». Спешите видеть! Сегодня — впервые в Междумирье — гастролирующий паб из мифического Города Ветров! И наша невероятная гостья леди Этайн из Камбрии! Если вы хотите увидеть ее своими глазами, а заодно отведать лучшего эля из вереска, насладиться сладчайшей музыкой бардов и великолепными закусками прекраснейшей хульдры Сюннгивы — спешите не только видеть, спешите спешить! У нас все еще есть несколько свободных столиков. А вот и Этайн! Да ты не стесняйся, никто тебя не съест, даже Шишак — он на службе. Что будешь пить? Тебе можно алкоголь вообще? Или тебе еще нет восемнадцати? Или во сколько там у вас в Камбрии дозволяется?

Этайн

Уже можно… Но только, наверное, я бы лучше кофе — по-гленски, с медом и сливками… Если у вас, конечно, такое принято.

О’Тумма

У нас можно всё, кофе так кофе, сейчас Сюннгива тебе принесет. (В сторону кухни) Сю-ю-юн! Кофе по-гленски сварганишь, ага?

Этайн (блаженно улыбается, потом, спохватившись, сдвигает на лоб очки)

У меня подружка есть, ее Санни зовут. А полное имя — как раз Суннйиву.

О’Тумма

Слушай, у меня к тебе будет… ну, очень странный вопрос. (Немного нерешительно мнется). Что бы ты сказала, если бы вдруг оказалось… ну… что ты — персонаж книжки?

Этайн

Да я бы, наверное, уже ничему не удивилась бы. У нас и так мир совсем не такой, как кажется. А еще… Иногда мне чудится, что герои некоторых книг бывают более настоящими, чем люди вокруг. Мама мне рассказывала в детстве истории полуросликов Бильбо и Фродо — знаете, герои этих историй мне иногда до сих пор чудятся вокруг. А в детстве мне казалось, что я из того мира на Придайн и попала. Мама, правда, очень сердилась, когда такое от меня слышала. Ну… По крайней мере, была не очень довольна. От меня ведь такого не скроешь.

О’Тумма (радостно подпрыгивает)

А ведь очень может быть, что они тоже где-то поблизости бродят! Ну, я тут много кого встречал, даже без… эм-м… курева.

Азарина (грустно)

Да, матушкины сказки — это то, что навсегда в сердце. А где сейчас твои родители?

Этайн

Должны быть дома, в Кер-Сиди. У мамы, как всегда, дел невпроворот: то судебные дела, то инженерные, а то и военные. Она может и дома быть, и по всей стране разъезжать — и заранее никогда не угадаешь, где она окажется. А отец, наверное, в Университете. Сейчас как раз учебный год кончается, сессия…

Между тем из кухни, призывно покачивая крутыми бедрами, лишь самую малость замаскированными короткой юбочкой с оборками и кружевным передником, выходит златокудрая хульдра с тонкой фарфоровой чашкой, дымящейся и разносящей сладкий медово-кофейный аромат по всему пабу. Кокетливо ставит чашку перед Этайн и удаляется, чуть помахивая длинным рыжим хвостом с шелковистой кисточкой.

Голос из-за углового столика

Это кто ж такая ее маменька, что и жнец, и швец, и на дуде игрец? Еще, небось, и крестиком, и на машинке…

О’Тумма

Нафаня, ты что ли? Кончай нудеть!

Нафаня

А кто ж еще-то? (вполголоса) И я не нудю, я… как оно… кум-мень-тирую, во!

О’Тумма

Не обращай внимания, это просто наш пабный. Кстати, а твои родители – кто они вообще? Я слышал, что ты — дочь Хранительницы. Но кто она такая?

Этайн

Это очень непростой вопрос. Мама им задаётся, как она однажды мне призналась, всю жизнь. Представляете, каково это: оказаться разом и дочерью константинопольского императора, и древней богиней — и ничего о себе не помнить, зато хранить в голове всю жизнь и всю память совсем другого человека! В детстве я этого не понимала — знала лишь, что был такой Учитель, который дал маме знания. И что были Сущности, которые сделали маму… ну вот такой, как мы с ней. А что за этим всем скрывалось, я, наверное, до конца так никогда и не пойму. В общем, есть такие два могучих существа — Сущности… Однажды они поспорили и заварили всю эту кашу, а мама теперь отдувается уже какой десяток лет… (обращаясь к хульдре) Ой, спасибо за кофе! Огромное! Вот… Сейчас мама — то ли правительница, то ли советница… Так-то у нас король — Гулидиен ап Ноуи: он и в Диведе король, и на всем Придайне. А мама вспоминает, что она императрица, только когда приключается какая-нибудь большая беда и без нее никак.

Нафаня (бубнит себе под нос)

Охти, кошмар какой… И императрица, и богиня наверх, и память потеряла, и семья, и дети, и судебные-военные, и какие там еще, и во все бочки затычкою. Несчастная женщина, за что ж ее так?

Азарина

Вот попала-то, несчастная! А какой «такой»? Нормальная девочка ты. Не чуднее прочих. (Бросает строгий взгляд в сторону О’Туммы).

О’Тумма

Ого! А я думал, ты просто эльф! То есть ты… подожди… (Растерянно чешет в затылке). Дочь богини? Или кого? Биоробота? Генно-модифицированного человека?

Этайн

Маму и сейчас кто-то считает крестившейся богиней Немайн, а кто-то — императрицей Августиной, дочерью Ираклия. Вообще-то она всё всем давно объяснила, но, во-первых, если честно, ей пришлось говорить… (запинается) не совсем правду. А я… (слышит голос О’Туммы) вот да, генно-модифицированная — как и мама.

Азарина (протирая стол с такой силой, что можно протереть столешницу)

Да что творят-то, ироды!

Нафаня

Вот Азочка дело говорит. Ироды и есть. С каких это пор позволено над людьми иск… икс… ну как же оно… икс-пери-ментировать, вот!

О’Тумма

Ты там, за печкой, не лезь в чужой, этот, моно-чего-то-стырь. У них, может, позволительно.

Нафаня

Да ладно, молчу уж, молчу…

Этайн

Ой… Но мама — она ведь и правда почти богиня. Столько всего знает, что мне и не вообразить! И помнит вообще всё — вот с того самого мига, как всё это случилось. Я бы, наверное, от такого с ума сошла! А она справляется, да еще и как!

Азарина (сочувственно)

И тебе, детка, перепало, наверно? Нелегкая жизнь, да?

У О’Туммы глаза лезут на лоб.

О’Тумма

Абсолютная память??? Она что, сида? Ой, прости, ты же из другого мира, у вас это наверняка иначе как-то происходит там.

Этайн

Ну… Да, она назвалась сидой, а теперь и меня тоже считают… Ну так ведь… Ну а кто мы еще? А то, что у нас все тулмены и бруги с самого начала пустые стоят — так этого ведь не знает никто. Знаете, это ведь очень страшно: прийти в такую землянку, посмотреть на старинные вещи, на утварь — а потом вспомнить, что твоего народа на самом деле никогда и не было — ни пресветлой Дон, ни Ллуда, ни даже злобного Гвина…

Азарина (О’Тумме)

Так пусть и позволительно, а все одно не по-людски! Жалко же ребенка. Смотри, какая хрупкая! Ты ешь, милая, ешь побольше.

Этайн благодарно кивает, улыбается.

Азарина

У вас там, небось, с позволительным, как везде: у кого деньги, тому все и позволительно. Не так, что ли, скажешь?

О’Тумма

Вот и принеси гостье чего-нибудь вкусного! (К Этайн) Пироги с черникой любишь?

Азарина (кивает)

Ща мигом. И с черникой, и с капустой, и с мясом есть!

(Уходит)

О’Тумма

Как же так вышло-то с этими, тульменами-то? Не должно добро пустовать, и ваще. Оно чего, как декорации в кино?

Этайн

А кино — это что-то наподобие театра, да?.. Точно же, мама мне говорила!.. Да, именно… Декорации — ну чтобы люди совсем в мистику не ударились, да… А знаете, я ведь один тулмен почти оживила: устроила в нем себе лабораторию, в порядок привела… Правда, один раз незваных гостей переполошила: встретила их там со своими ушами!

Щеки у Этайн вдруг становятся густо-лиловыми.

О’Тумма (удивленно косится)

А что не так с ушами? Ну, по нашим меркам, конечно, немного как у оборотня, но… Или у них к вам какое-то там предвзятое отношение, у местных?

Азарина (расставляет гору тарелок вокруг гостьи, садится в уголок рядом с Нафаней, подпирает щеку рукой)

Ох, дедушка, счастье — это смотреть, как кушают дети!

Этайн (с набитым ртом)

Ой, спасибо большое! Вкусно-то как! (О’Тумме) Да не то что предвзятое… Все же знают, что у славного народа всё не как у людей, а про мамины уши даже барды песни сочиняли. Не хулили — наоборот, воспевали. Только слышать-то об этом — одно дело, а видеть — совсем другое! Знаете, как меня поначалу однокурсники сторонились!

О’Тумма (сочувственно)

Люди — они вообще странные, даже те, что не совсем дикие и отсталые, все равно у них… завихрения в головах.

Этайн (опять с набитым ртом)

И потом… О нас ведь слава разная ходит. Это маму на Придайне любят, а других детей Дон — это уж кого как. А то, что никого из народа холмов , кроме нас с мамой, на самом деле у нас на свете и нет — в этом ведь никому не признáешься!

О’Тумма (ошарашенно)

Чё, правда нет? А куда ж вы их дели? Вымерли? А вдруг есть? Может, у них фит фьята сильная!

Этайн (улыбается, мотает головой)

Нет… Точно нет никого — и не было никогда. Наш же мир на спор создали — вот прямо таким… Седьмого века, как мама говорит. А что до этого у нас было — Сущности маме не объяснили. Но точно не было ни людей, ни сидов, ни вообще жизни.

Нафаня(бубнит в углу)

Азочка, девонька, нет, ты слышишь? На спор создали! Мир-то! Ну и не поганцы ли? Игрушки им… Тум, ты не обращай внимания, я ж не тебе, мы тут тихонько, в уголочку.

О’Тумма (глубоко задумавшись, раскуривает косяк, потом, спохватившись, прячет)

Да уж… Эксплуататоры ваще.

Нафаня (из угла, воодушевленно)

А я об чем?

Азарина (смотрит на косяк с осуждением. Нафане)

Ты, дедушка, охламона этого не бойся. Не хозяин, такой же работник. Не тебе, сердечный, ему кланяться.

О’Тумма (шикает)

Азаринка, не порти мне тут репутацию! (Себе под нос) Вот набрали же баб…

Азарина

Было б что портить…

Нафаня

Ну, хозяин — не хозяин, а распоряжаться ему, я-то сбоку припека, и то спасибочки, что взяли, а то ж…

О’Тумма

А… мать твоя, я так понимаю, как раз из мира людей, что ли? Ты о нем только по ее рассказам знаешь? Каким он тебе представляется? Чудесным или жутким?

Этайн (задумывается ненадолго)

Наверное, все-таки чудесным. Там ведь люди такое умеют, что у нас и представить-то себе невозможно. Представляете: машины умеют и считать, и рисовать чертежи, и даже сочинять музыку! А наука там какая! А с другой стороны, там и оружие не чета нашему — и вот это как раз, наоборот, плохо. Столько жертв в войнах от этого бывало, что мама даже не хочет, чтобы у нас знали порох.

О’Тумма (вздыхает)

Это да, у них не только порох — у них там… Ох, тебе лучше и не знать. А машины… Ну, это на магию похоже. У вас есть магия?

Этайн

У нас только машины. Как раз мамиными стараниями. Ну и ее учеников, конечно, и просто талантливых людей, которых она отыскала. Люди и думают, что это магия, а мама и не разубеждает. Но ведь это и правда здорово: люди учатся настоящим знаниям, а потом считаются ведьмами и колдунами.

Нафаня

Что порох не изобрели, так изобретут, и ничего с ними никакие богини модифицированные не сделают. Люди — оне ж… Мне ли не знать. А что ученые колдунами считаются, тоже непорядок. Здорово, скажет тоже…

Азарина

На-ка, возьми тоже пирога кусочек. Теплый еще!

Нафаня

Вот спасибо! Пирог — это мы завсегда… А то ж одичал совсем в лесу-то, на грибах на этих и всяком таком.

О’Тумма

Вариант, конечно. На безрыбье, как гриццо… Хотя, может, у вас магию просто пока не открыли, дело такое, наживное иногда. А вот скажи… (Что-то потихоньку вертит в пальцах). А хотелось бы тебе попасть в мир с настоящей магией? И такой, где есть все эти, ну, как у вас их зовут? Фейри, скажем? Как думаешь, смогла бы ты с ними ужиться?

Этайн

Я… Я бы в Средиземье хотела, вот! Только… (Вздыхает).

О’Тумма

Что так грустно-то? Оно где-то есть!

Азарина

А вот зачем ей в Средиземье? Дома плохо, знать, живется…

Этайн (улыбается)

Конечно, есть. У меня в сердце. И… По-моему, у принца Кердика тоже — ну… По моей неосторожности. Я ему про Рохан рассказала, а у него, оказывается, предка Эомером звали. Он и решил… Так и не переубедила.

О’Тумма

А кто это? Твой приятель? У тебя там вообще много друзей? Может, уже парень есть? (Хитро) Или девушка?

Этайн

Просто знакомый… Ну, мама, может, и не против была бы, но… Я же Кайлу, сыну нашего работника, пообещала быть дамой сердца… Тоже по своей глупости — ну вот зачем я ему про Тристана и Изольду рассказывала! А теперь вот… (Вздыхает)

О’Тумма

Да уж, принц и сын работника. А быть дамой сердца — это ты сама придумала, или это у вас такие правила какие-то?

Шишак (бочком продвигаясь в сторону посетительницы, бубнит себе под нос)

Это где ж такие наивные дети водятся? Дама сердца. Надо присмотреть, а то как бы чего не вышло.

Этайн

Это у Томаса этого… Мэлори? Да, точно! Мама говорит, я историю лет на триста ускорила (Неожиданно улыбается).

Нафаня (в углу, шепотом)

Тьфу ты…

Азарина

И куда только молодежь торопится?

Нафаня

Неймется им… А оно ж так: вещи всякие делать, как оно… прогрессу, да… это ускорить можно, ежели там эти… сущности. А вот головы людские — там не ускоришь, оно что варилось, то и вариться будет. Со всею ихнею прогрессою. Думаешь, чего хорошего выйдет?

Азарина

А что хорошего от такого выйти может? Всему свое время.

Нафаня

От ты понимаешь.

Азарина

Да тут много ума не надо.

Нафаня

Да вроде и не надо, а поглянь — не понимают. И умные, и ученые — а не понимают. Люди, одно слово. Я-то с ними рядом сколько веков жил, уж насмотрелся.

О’Тумма (недоуменно)

В смысле? Вы ход времени можете менять? У вас же нет магии, ты говоришь. Или это изобретение такое?

Этайн (энергично мотает головой)

Нет-нет, что вы! Ну просто… На той Земле, на настоящей, до такого додумались только несколько столетий спустя… Ведь на самом деле ничего такого при дворе у Артура и в помине не было, уж мы-то знаем! А у нас теперь… (Снова вздыхает) Кайл к Ладди в оруженосцы напросился, поклялся вернуться из Египта рыцарем… И всё из-за меня!

О’Тумма

А, понял, это как ролевики, но вроде по-настоящему. Ух, в странные игры люди играют иногда, вот там наши недаром ворчат. (Сочувственно). Ладно, малышка, тебе, может, еще кофе и пирога? А я пока отлучусь по делам, я волшебный-то волшебный, но зов природы, знаешь, он самый естественный.

Этайн благодарно кивает, улыбается.

Шишак (поглядывает то на часы, то на посетителей, чешет затылок, откашливается)

Народ, вы того-й… Доедайте, допивайте и на выход. Время позднее… (Снова смотрит на часы). Минут десять у вас. (Крутит по сторонам головой, подходит к гостье). Девочка, тебе есть, куда идти? У нас тут комнаты на втором этаже… Ежели чего. Вот.

O’Тумма (выныривает из-за угла)

Погодь, Шишак: лучше я ее провожу, ты жуткий. А мы уже почти подружились, правда, Этайн? Танька, да? Я где-то слышал.

Шишак (грозно смотрит на лепрекона)

Ну, проводи, проводи… Только я слежу.

Этайн (улыбается)

Ага, меня мама так всегда зовет.

О’Тумма

Расслабься, чувак, я не буду пихать ей наркоту, она ж мелкая! И вообще.

Шишак

И вообще. Ну, ты понял. (Поворачивается к залу). Народ! Паб закрывается! Выходим, выходим! Освобождаем помещение!

Нафаня (выбирается из угла)

Во-во, освобождаем. А то ж и народу всего ничего, а натопчут, насорят… надышат… а мне порядок наводи. А спать-то, небось, и домовому надо. Или кто я теперь считаюсь — пабовый, что ль? Пабный? Ну, пущай так.

Азарина

Поспи, дедушка, поспи, поздно уже. А я схожу-ка проверю… как подушки взбиты. (Уходит за О’Туммой и растерянной, но покорно бредущей за лепреконом Этайн).

Шишак последний раз осматривает зал, закрывает двери и с чувством выполненного долга направляется в сторону кухни.

Шишак

Ну вот, теперь можно и подкрепиться.

В первой части проекта участвовали:

• Бранвена Ллирска в роли лепрекона О’Туммы (персонаж романа «Оковы призрачных вод») — автор идеи и основной ведущий
• П. Пашкевич в роли сиды Этайн (главная героиня романа «Этайн, дочь Хранительницы»)
• Лана Степанка в роли вышибалы Шишака (персонаж романа «Ключи Мастера»)
• Irena в роли домового/пабного Нафани (персонаж рассказа «Березовый сок, или весенняя небылица»)
• Инна Чеп в роли официантки Азарины (персонаж романа «Цена доверия»)